Добрый поступок? Поищем!

Присоединяюсь к флешмобу "Добрый поступок героя".

Ну, как добрый? Герой всего-то несколько изменил свое привычное поведение, что на фоне поступков остальных персонажей уже выглядит как что-то исключительное. Правда, его сострадание получилось довольно растянутым, отчего отрывок вышел довольно длинным, сорри.

На пороге стоял Ричард.
При виде принца у женщины вырвался сдавленный крик, который тут же перешёл в полузадушенный стон: баронесса заткнула себе рот платком.
- И вам д-добрый вечер, мадам, - приветствовал ее Ричард, снимая руку с косяка двери и проходя в комнату, - вижу, что вы в с-сознании, значит я п-пришел не зря.
- Боже!.. – в ужасе прошептала баронесса, чувствуя, что сбылись её худшие ожидания, и этот визит не просто так: его высочество, наконец, решил призвать ее к ответу за свою мать.
После того, как ее, практически, ни за что так отделал его отец, было даже страшно представить, что сотворит с ней сын, у которого, кстати, были для этого все основания  – она перешла дорогу его матери, и его сыновние чувства были оскорблены до предела.
И какое ему дело, что барон де Лассибах решил ценой ее чести добыть себе маркизет или даже графство, что отказать королю – прямой путь на эшафот, и ей как-то надо было выжить между этих двух огней?
Съёживаясь под одеялом и натягивая его до самых  глаз, баронесса прошептала:
- Вы пришли, чтобы наказать меня за …оскорбление памяти ее величества?..
При этих ее словах в лице принца что-то изменилось: между бровями возник глубокий излом, он с трудом сглотнул ком, застрявший в горле, причем, вид у него был такой, точно этот ком состоял из острых шипов и при глотании причинял ему нестерпимую боль.
Молодая женщина в ужасе закрыла губы платком: кажется, она опять сказала что-то не то. Значит, сейчас на ее голову обрушатся все громы небесные
Тем временем, принц уже вполне овладел собой и мрачно усмехнулся:
- Вы п-полагаете, что я похож на п-палача?.. С-спасибо за комплимент!..
Г-же де Лассибах стало совсем не по себе: что это было?.. Ей показалось? Или принц на самом деле…обиделся? На ее слова?... Неужели он умеет обижаться?.. Как неловко!.. Что же делать?..
Она часто заморгала ресницами, не зная, как выйти из этой ситуации: она вовсе не хотела сказать ничего обидного, наоборот, это она сама безумно испугалась его прихода, как же так вышло?..
- Поверьте, ваше высочество, я совсем не хотела вас задеть… - пролепетала сбитая с толку молодая женщина.
Принц передёрнул плечами, словно стряхивая с них какую-то давившую на него тяжесть, и продолжил:
- П-полагаю также, что п-память ее величества вы оскорбили… не по с-своей воле, а по воле того, кому не могли отказать.
Баронесса смотрела на молодого человека, едва не раскрыв рот от изумления: он только что озвучил ее собственные мысли!... Неужели он… неужели он пытается найти ей оправдание?..
Но как это возможно?..
- Простите, ваше высочество… - пролепетала она, - я просто…не ожидала… что вы…присаживайтесь, пожалуйста… там где-то должен быть стул или кресло… ведь после того, что я совершила, я заслуживаю самого сурового осуждения в ваших глазах…
Тем временем, молодой человек сходил в другой конец комнаты и вернулся со стулом в руках.
- Нет, - сказал он, устраиваясь на нем, и голос его непривычно дрогнул, - я не могу с-судить вас, потому что тогда мне п-пришлось бы с-судить и… - тут он остановился и не стал договаривать, что тогда пришлось бы судить и свою мать, - я п-пришел п-просто узнать, как вы с-себя чувствуете. Вам лучше?..
Г-жа де Лассибах прямо всей кожей ощущала, что что-то было не так, только никак не могла сообразить, что именно: принц был явно не похож на себя.
- Да, благодарю вас, ваше высочество… - прошептала молодая женщина, не зная, что и думать.
- Вы устроили весь этот с-спектакль, чтобы заманить к себе короля, после того, как я не с-стал п-передавать ту вашу записку?....
- Почему… спектакль?.. – растерялась она.
- Потому, что вашим с-снотворным отравиться нельзя, с-самое с-страшное, что вам грозило – это промывание желудка.
Молодая женщина полулежала, словно глядя в сторону, словно провинившаяся школьница.
А что было говорить?.. Все это было правда. Да, план был так себе, но это все, что она смогла придумать. Да и тот не получился: ее вернули к жизни, к этой ненавистной, постыдной жизни королевской наложницы!..
- Я думала, что мне хватит … - еле слышно произнесла г-жа де Лассибах.
- Поэтому вы написали королю ту дикую записку?..
Женщина молча кивнула.
- А вы знаете, что за такие слова вас могла ждать п-плаха?..
- Вы…читали ее?..
- Разумеется!.. И должен сказать, что это редкая дичь. Чем вы думали?.. Разве можно такое п-писать королю?..
- А разве можно… разве можно… так, как он… - обиженно всхлипнула молодая женщина и запнулась: говорить об этом с принцем было невозможно стыдно.
Ну, почему она не умерла… Как тогда все было бы просто, а сейчас…
Но Ричард, кажется, начал уже понимать: женщина была не просто смертельно напугана, но доведена до панического состояния - она вздрагивала от каждого его резкого движения, ее трясло то ли от страха, то ли от лихорадки, и это не было похоже на просто истерику, а, скорее, на тяжелый нервный срыв.
Странно, что он не заметил этого раньше, ведь он видел, что с ней что-то не то, когда она передавала ему записку, но подумал, что – обычный женский каприз, чтобы привлечь ускользающее внимание короля.
Но сейчас, принимая во внимание характер ее пикантных взаимоотношений с королем, особенно, зная, что король – любитель разного рода викингикских шуток ниже пояса, плюс ее наивные угрозы в записке в его адрес, нетрудно было догадаться, что именно произошло.
- Он …взял вас силой?.. – осторожно предположил он.
Вопрос прозвучал ужасно, но он избавлял ее от необходимости отвечать: достаточно было только кивнуть.
Она изо всех сил зажмурила глаза: ей смертельно захотелось умереть прямо сейчас или хотя бы потерять сознание, но оно почему-то, как назло, никак не терялось.
И неожиданно для самой себя, баронесса вдруг выдавила из себя:
- Вы не представляете, как это было жутко и больно…
И, уже не отдавая себе отчета в том, что она делает, молодая женщина вдруг начала сбивчиво рассказывать, как это было, забыв про стыд и этикет, и испытывая нестерпимую нужду с кем-то поделиться: подруг при дворе у нее не было, делиться с горничной она не привыкла, а держать это в себе больше не было никаких сил, и ее прорвало.
По странному стечению обстоятельств рядом оказался его высочество, и на него обрушился поток горьких слез, жалоб, причитаний и бесконечных всхлипываний.
И пусть он потом делает с ней, что хочет: докладывает королю, вызывает стражу и арестовывает ее за клевету на короля и оскорбление королевского достоинства - ей было уже все равно, главное было – выговориться, а там – будь, что будет.
Она не нужна королю. Это значит, что ее вышлют в отцовское имение, а отец… сначала выдерет ее розгами до потери сознания за то, что не смогла сохранить расположения короля и только зря опозорила их род, а потом, когда она придет в себя, отправит в монастырь до конца жизни…
Не станешь любовницей короля, - домой можешь не возвращаться! Так ей сказал отец, когда купил ей при дворе место фрейлины. Она знала, что должна была любой ценой отработать потраченные на нее деньги и вернуть их барону де Лассибах с процентами. Как вернуть?.. Через постель короля, конечно, как же ещё?.. Ведь фавориток, как правило, осыпают дорогими подарками, а их родне жалуются самые престижные должности и даются почетные звания и титулы.
Вот только ничего этого ее отцу не достанется, потому что у нее не хватило толку очаровать короля. И сейчас ее вышвырнут из дворца, как какую-нибудь шлюху, которой одна дорога – в бордель…
Все это Ричарду с трудом удалось разобрать сквозь рыдания, сотрясающие несчастную женщину.
Его передёрнуло от возмущения.
Это было просто отвратительно!..
Сам Ричард, к счастью, был избавлен от этой мерзости: за все детство его не высекли ни разу – боялись, что у него повторится нервный приступ, а наследник был нужен всё-таки в здравом уме.
Но в некоторых отсталых имениях отцы-самодуры ещё позволяли себе такие вот варварские методы воспитания, и многим мальчикам повезло гораздо меньше. И не только мальчикам – девочкам тоже доставалось, но чтобы наказывать розгами уже взрослую женщину, - это было уже ни в какие рамки.
Мокрый насквозь платок уже не спасал баронессу, рыдающую в голос, и поэтому в ее руках скоро появилось полотенце, а в губы мягко упёрся стакан с водой.
Стуча зубами о край стакана, она кое-как отпила содержимое, половину разлив на себя. И только тогда заметила, что стакан держит перед ней рука принца.
- С-сколько же вам лет?.. – удивился Ричард, когда она с трудом отдышалась, и с недоумением услышал смущенный ответ:
- Двадцать девять…
Поднимать руку на двадцатидевятилетнюю дочь!.. Это каким же моральным уродом надо быть?..
Личную неприязнь пришлось волевым решением отставить на второй план – явно не до нее сейчас, и уступить место элементарному сочувствию.
- Нет, - поспешил он успокоить эту запутавшуюся в любовных интригах дамочку, находящуюся на грани обморока от страха и стыда, -  в любом с-случае, к отцу вы не вернётесь, это я вам обещаю.
От изумления у г-жи де Лассибах даже высохли слезы: она не верила своим ушам.
- А как же… - начала она, все ещё икая после рыданий.
- П-поверьте, у меня д-достаточно власти, чтобы вам это гарантировать, - уверил ее Ричард, - вы п-получаете жалование, его никто не отменял и не отменит.

Спасибо, что набрались терпения дочитать до конца.