"Белокурый". Об источниках исторического романа

Википедия – не источник, но все начинается с Википедии. Герой зарождается в точке на карте, в которую случайно упирается другой герой – книги, которая никогда не будет написана. Герой толкает плечом дверь и входит домой, и руины вокруг него вмиг облекаются белой штукатуркой, цветной шерстью гобеленов, неумолимо вплывает в кадр писательского воображения и идет – красивый, двадцатидвухлетний (тридцатилетний в моем случае). И вытурить его обратно в маргиналии нет ровно никакой возможности. Сопротивляется, сражаясь словно за жизнь. Я поддаюсь в этой битве. Он остается – на следующие двенадцать лет моей жизни, позаимствованных им у вечности. 

Каждая моя книга про любовь и немножечко – не про любовь тоже. Пять томов о Хепбернах – это книги о любви к жизни, порой в самых ее, любви, извращенных формах. И тем не менее, это все же книги о любви. 

Замок Хейлс был той самой точкой на карте. В те благословенные времена, двенадцать лет назад, Гугл не предлагал панорам, и место действия действительно приходилось воображать. Забегая вперед, вообразила я себе Хейлс неправильно (да и вообще имела крайне неверные представления о средневековых шотландских замках), поэтому первые, исключительно фантазийные описания пришлось переделывать после того, как я увидела настоящий Хейлс. А это случилось далеко не сразу. Зато вот тогдашний, образца 1543 года, хозяин Хейлса прошел неизменным по всем четырем томам «Белокурого» - и до сих пор я тщетно пытаюсь вытравить эту повадочку из других персонажей других книг, время от времени скучая по господину графу, как по старому другу. Другу опасному, лживому и двуличному, но привлекательному, как мощное стихийное бедствие. 

Хейлс. Люблюнимагу, дом родной:

Рыцарь без страха, упрека, стыда и совести. Я посмотрела, кто был хозяин Хейлса в тот год – и восхитилась его увертливости. Тройной политический агент, потомок королей, многократный государственный изменник, претендент на руку королевы. И только потом, опять же – волшебное «потом», я поняла, что в Шотландии в тот год вообще все были молодцы, а не только Патрик Хепберн, 3-й граф Босуэлл. И что тот год в Шотландии был вообще крайне интересен – год первого Грубого сватовства. 

Искать достоверные источники о человеке, которого заслоняет фигура столь мощно наследившего в истории сына – примерно то же, что изучать политическую карьеру и правление женщины, которую затмила трагедия судьбы ее дочери. Сын Патрика Хепберна в свое время женится на дочери Марии де Гиз, но личные истории родителей едва ли не любопытней, чем всем известные истории их детей. Источников, словом, было где-то между «мало» и «нет совсем». Источники путались меж собой и спорили. Источники приходилось проверять. Вообще, если бы не интернет и благословенные англоязычные фанаты Средневековья, наполнявшие контентом исторические сайты дальнего зарубежья, я бы никогда не написала этих книг. В моем случае, научной биографии персонажа не существует, как не существует портрета. С портретами вообще большая сложность, годных портретистов в Шотландии тех лет попросту не существовало, в результате чего на портреты шотландских королей до Джеймса VI смотреть страшно. Даже король раз за разом выглядит непохожим сам на себя. Единственное литературное описание Патрика Хепберна по прозвищу The Fair Earl (самым банальным переводом будет «Прекрасный граф», но летопись тут же дает поправочку, что «светлый» относилось отнюдь не к характеру) мне встретилось в историческом (в том понимании) романе девятнадцатого века под названием «Мари де Лоррейн» - там жених Марии де Гиз брав, туп, черноволос, в нужные моменты лихо подкручивает черный ус и с гиканьем в полном парадном доспехе носится под ее окнами. Комический персонаж, короче говоря.

Но у меня был образ. Тот самый образ, грубо вторгнувшийся в пространство не ему посвященной книги. И я принялась ваять персонажа под тот образ, по крупицам собирая информацию. 

Задача была проста. Ну, почти проста. Взять все более-менее достоверные факты жизни, свести все даты, отследить участие в исторических событиях – затем дать свою мотивацию, найти обоснование поступков, исходя из характера уже имеющегося у меня персонажа, но сохранив исторический костяк. Потому что сюжета придумывать не потребовалось – герой и сам нажил столько приключений на свою, допустим, белокурую голову, что кое-чем мне еще пришлось пренебречь. Например, тюремных заключений на родине за государственную измену у Белокурого больше, чем два. Где-то удалось - персонаж легко вписывался в граничные условия подлинных дат и событий, кое-где ткань истории трещала по швам, в иные моменты я смотрела в событийный план и недоумевала, как бы эпический провал привести к знаменателю «это военная хитрость, так и было задумано». Подчеркну отдельно – я не писала историческое исследование, я не писала биографическую книгу. Мне интересен был некий усредненный типаж ренессансного авантюриста, и для взращивания подобного персонажа подлинный граф Босуэлл представлял собой идеальный субстрат. 

Так вот, сначала Википедия. Затем интернет-серфинг, а потом уже интернет-дайвинг. Поиск по имени-фамилии, графству, прозвищу, выписывание родственников, проверка родственных связей. Прекрасный сайт thepeerage.com, дающий генеалогию и краткую справку почти по любому человеку «из благородных» Британских островов. Привезенная из первой поездки в Шотландию книга Моффата о приграничных рейдерах, открывшая мне новый мир – после нее я поняла, какого именно Белокурого я буду писать, и какой действительно силой (фактически или номинально) он повелевал. Человек, способный в девятнадцать лет продаться английскому королю словами: «семь тысяч копий за моей спиной, когда вы желаете короноваться в Эдинбурге?», должен быть стоить дорого не только на словах (король Джеймс V эти слова оценил в годовое тюремное заключение и залог в двадцать тысяч фунтов, космические по тем временам деньги). Найденный в той же поездке 2010 года герб Босуэллов на окне дворца Джеймса IV в Стерлинге – у меня немножечко случился шок, когда я поняла, что это. Персонаж, который тут, в России, был набором слов и картинок, обретал плоть у себя на родине, он существовал, я стояла на тех же самых камнях, что и он когда-то… это было незабываемое ощущение, подобное электрическому разряду – болезненное, но весьма бодрящее. Источник ли это? Не вполне источник, но безусловно приманка, разбросанная для писателя в самых неожиданных местах. Исторический романист, как гончая, идет по еле ощутимому шлейфу, по слабому запаху крови, который ему оставил минувший век, чья-то полустертая судьба. Это не спрогнозируешь, не впишешь в план. Это случается внезапно, как любовь. Опять как любовь, да.

В Стерлинге в начале ноябре после четырех часов пополудни уже темнеет. Ключ Нагорья охватывала, окутывала тьма. Нам было пора возвращаться в Эдинбург, а я все еще терзала экскурсовода, чей именно герб размещен на витражном окне – у деда и внука имена и титулы одинаковые.

- Это первый граф или третий?

- Третий – это который на Марии Стюарт был женат, вы его имеете в виду? – уточняет музейный экскурсовод.

- Нет, на Марии был женат четвертый, его звали Джеймс Хепберн. Второй пал на Флоддене, его звали Адам. Патрики были первый и третий, чей герб на окне у вас в холле?

- Уф, я не знаю, я не такой большой спец в Хепбернах. 

Первая встреча:

Автор образца 2010 года в кресле Маргариты Тюдор демонстрирует известный анекдот про "когда королева войдет, я встану":

В 2010 году я отстала от экскурсовода, а четыре года спустя доклевалась до музейщиков Стерлинга – отписались, что это именно первого графа герб, того самого, что в «Младшем сыне» выведен в полный рост. Оно и понятно, ведь холл Джеймса IV был возведен в Стерлинге для празднования бракосочетания короля с Маргаритой Тюдор. Эту свадьбу как раз обговаривал в Лондоне 1-й граф Босуэлл и он же представлял на церемонии жениха по доверенности. Логично, что его герб оказался на витражном окне. В «Короле холмов» есть сцена, где Белокурый объясняет Марии де Гиз значение своего герба именно под тем самым окном – и на этом примере. Словом, я встраивала реальные детали в ткань художественного романа для обогащения атмосферы последнего. Герб в Стерлинге, скорее всего, новодел, но греет авторскую душу. А в 2017 я нашла и подлинные гербы Хепбернов в Сент-Эндрюсе. 

Итак, в сети нашлась канва, которую я выстроила в хронологический план – и затем стала искать, чем бы заполнить зияющие лакуны. Чаще всего они заполнялись обычной логикой, после чего я обычно находила тому подтверждение в каком-нибудь новом источнике. На канву нужно было наложить вышивку, и тут уже сеть не спасла, в ход пошли бумажные источники. Я читала все, что могла достать по необходимому мне периоду времени. Нет, вы не поняли, - вообще всё. Библиографическая ссылка в одном источнике вела за собой другую книгу, а та – третью. Я не люблю, когда в поисках нужного слова вдруг проваливаешься в пустоту – потому что совершенно не представляешь, о чем писать. Мне нужно было понять, как писать про одежду, быт, еду, отношения – я поднимала книги по соответствующей тематике. И еще пару книг по приграничному шотландскому рейдерству. И две книги (их и есть всего две, одна полу-роман, вторая сухая, как жизнь писателя) о жизни Марии де Гиз, самой недооцененной королевы Шотландии. И еще… и так далее. Почти моих 100% источников англоязычны. Ну, разве что Рут Гудман успели перевести и издать, пока я писала «Белокурого». Из книг на русском сейчас есть Гудман «Как жить в эпоху Тюдоров» и «Искусство провокации» (крайне рекомендую также сериал ВВС «Тюдоровская ферма» - очень хорошо передает атмосферу). О рейдерах и рейдерстве есть два корифея – Моффат ("Рейдеры") и Фрейзер ("Стальные боннеты"), оба не переведены. Здесь и далее я перечисляю непереведенные книги, приводя их название по-русски.  Издание Британского музея о средневековой кухне Мэгги Блэк. Блестящая и неоднократно мной цитируемая Рут Мазо Каррас «Сексуальность в Средние века» и «От мальчика к мужчине». По реконструкции платья – альбом «Тюдоровский портной». Маркус Мерримен «Грубое сватовство» - о войнах периода Грубого сватовства в контексте общеевропейской истории. «Мария де Гиз» Розалин Маршал и «Политическая карьера Марии де Гиз» Памелы Рич. Я не писала еще перечня литературы, но, думаю, книг было явно более двух десятков. Буклеты и книги Historical Scotland, привезенные мной во второй поездке в Шотландию из Стерлинга, Сент-Эндрюса, Эдинбурга, Хермитейджа, Крайтона, Босуэлла. Книга по клинковому оружию Майкла Лоадса попала мне в руки только в прошлом году, и только тогда, два года спустя завершения цикла, я поняла, что нужно исправить по названию холодняка. На самом деле, запас литературы у меня еще не кончился, я не прочитала все, что планировала. Рытье источников никогда невозможно закончить, как тот ремонт, а только прекратить. Нашла в сети сведения, что подлинные бумаги Босуэлла издавал Вальтер Скотт в трудах своего исторического клуба – нашла и эту книгу в гугле, оттуда получила письма Белокурого и тексты его присяги английскому королю. Пикантность состояла в том, что наш красавец писал-то на middle english, middle scots и варварской латыни. Всхлипнула, перевела, как смогла – спасибо средневековым онлайн-словарям.

И так далее, и тому подобное. Мне крайне сложно сейчас охватить все источники, хотя по печатным, вероятно, надо бы хотя бы для себя написать список. Очень помогли шотландские музейщики – Стерлинга и Национальной портретной галереи Шотландии (за что им глубокая признательность), отвечая на мои вопросы. Во время второй поездки в Шотландию в Стерлинге я снова пытала экскурсоводов на месте – там открыли для посещения реконструированный дворец Джеймса V, и я придумала, как переписать сцену (она не билась по расположению помещений), переговорив со служительницей. Вот с этой, которая с метлой. 

По мере движения вперед замысел расширялся. Первоначально я думала, что напишу дамский роман страниц на триста, но, мало того, что герой решительно не вмещался в эти рамки, обрастая родней и друзьями, вспомогательными и боковыми историями, так еще и менялся концепт – от веселенького «много секса из ничего» в шотландскую клеточку до эпического противоборства характеров в условиях сложнейшей политической обстановки, где вообще никаких килтов. Ну, хорошо, тартаны – и только у горцев. Надо понимать, что на старте первого тома, «Права наследства», я очень мало знала о Шотландии – и вообще ничего о равнинной, приграничной Шотландии, а это совсем, совсем другой коленкор… Первый том был написан на кураже, кавалерийским наскоком под руководством епископа Брихина (есть у меня слабость увлекаться второстепенными персонажами), потом эту книгу пришлось переписывать, расширяя процентов на тридцать и усложняя интригу. Писала и читала источники я параллельно, поэтому без косяков не обошлось. К началу третьего тома, описывая пьянку героя в тесном кругу кузенов, я вдруг поняла, что забыла о существовании его двоюродного брата – тщательно учтя всех троюродных… какая же тесная страна эта Шотландия, где все друг другу родня! Вернулась в первые два тома, вписала двоюродного брата и тетку. А что делать?

На середине третьего тома я перестала убеждать даже себя, что пишу дамский роман. Во-первых, от политики было не продохнуть, во-вторых, на романтику у героев не слишком-то оставалось и времени. Тут меня настигла вторая серия бумажных источников, и в руки мне попала бумажная книга – Джеймс Кэмерон «Джеймс V», по факту это научная диссертация. Там моему герою было отведено целых полторы страницы. Я прочла… Сказать, что новая информация не билась с уже имеющимся характером – значило не сказать ничего. Я взрыднула и созналась себе, что, мало того, что это не дамский роман, так давно уже и не байопик. Что, впрочем, меня ничуть не смущает. Исторические события в романе сохранены примерно все – не только шотландские, но и европейские. Логика событий – тоже. Даты жизни персонажей – те же, кроме пары второстепенных героев, которым я подарила нужные мне по сюжету пару лет жизни. Кое-где подвиги главного героя оказались еще и не упомянуты, потому как не влезало в сюжет. Тонкий вопрос – как должны биться авторский кураж и сухие факты источников. 

Так что источников было много, и все они разные. Книги, фильмы, тематические группы ФБ, поездки, посещения мест действия романа, разговоры со случайными и не очень людьми, и постоянное, алчное просеивание сети в части новых упоминаний персонажа. Как правило, дорогая Вселенная отзывалась на мои позывные очень щедро. Я не знаю, кто морочил меня с той стороны зеркала и подкидывал «источники» один за другим, но он явно хотел, чтоб о нем рассказали. Я и рассказала – о жизни и судьбе без прикрас, насколько смогла многослойно, используя факты биографии конкретного человека, чтоб поговорить о любви, тщеславии, гордыне, саморазрушении, пороке и добродетели. Мне хотелось дать полное погружение в Средневековье языком простым и понятным для обычного человека, мне очень хотелось достичь эффекта присутствия там и тогда, который обычно настигал и меня саму при чтении лучших образцов жанра. Да, я прекрасно понимаю, что мое средневековье – тоже конструкт, весьма вероятно, далекий от оригинала, но… таково же и всякое средневековье под всяким другим пером. Ибо никто не знает, как подлинно было, но можно попытаться предположить.

На основе источников, разумеется.