Арктический дневник 14.07.

Туманный Колгуев 

Неожиданно двоих волонтеров взяли в Бугрино, и мы отправили развеяться Юру, нашего видеографа, и Володю. Оба вернулись оживленные, загоревшие. Поселок, впрочем, произвел на них удручающее впечатление: беспросветно пьяные ненцы, грязь и ужасающая помойка на косогоре. Да, Арктика бывает разной… Мусор на крутом склоне из окон домов не виден, вот и сбрасывают его вниз. С глаз долой из сердца вон, так сказать.

На гостей оборачиваются. Встречные женщины отмахиваются от фотографа, не соглашаясь сниматься.

— А давай, я твою камеру… пропью — вдруг раздается у Юры за спиной прокуренный голос.

М-даа. К сожалению, пьянство коренных народов — давняя, извечная проблема этих мест. Из всех местных обитателей, с кем успели пообщаться, трезвыми выглядели только сотрудники метеостанции и девяностолетняя бабушка-ненка в толстенных очках. Узнав, что мы будем высаживаться и на северной оконечности острова, бабулечка обрадовалась.

— У меня собачка. Ей нельзя в доме жить, в тепле. Хорошая собачка. Пусть возьмут…

Бабушка вскоре уезжает на материк, вот и хочет отправить собаку, когда встанет снег с оленеводами на станцию. Пообещали передать ее просьбу. 

За каких-то шесть часов «Сомов» преодолевает расстояние от Бугрино на юге острова до северной оконечности. На высадку вновь берут двух волонтеров, и я занимаю место в вертолете вместе с Юрой. Усаживаемся. Сквозь приоткрытую дверь вижу, как над железным настилом курятся прозрачные, словно папиросный дым, легкие туманные пряди. 

Был бы я немного поопытнее — насторожился бы… Но я, ничего не подозревая, распахнутыми глазами гляжу в иллюминатор. Показалась суша. Неутомимые волны вывернули песчаное нутро острова, иссекли береговую линию. Шасси касается земли. Сыпемся с борта и тотчас начинаем вытаскивать провизию, складывать в двух шагах от вертолета многочисленные коробки и упаковки.

Работенка уже знакомая... Усаживаемся у поклажи, придавливаем своими телами. Лопасти рубят воздух, густеющий на глазах; вспухающий, точно крахмал в кипятке. Миг — и вертолет теряется в низкой облачности. Подхватываю на плечо сетку картофеля и спешу вслед за остальными по высоким дощатым мосткам. Торопливо снуем между вертолетной площадкой посреди тундры, слегка обозначенной ограждениями и очищенной от кустарника, и зданием станции.  

Пока ходим туда-сюда, видимость ухудшается. Сапоги гулко бухают по мосткам, и звуки шагов тонут в тумане брошенными в озеро камнями. Вокруг не видать не зги; словно серые непроглядные облака уселись на землю. Солнце, одно большое освещенное пятно, уже едва-едва пробивается сквозь влажную вату. 

Кручу головой по сторонам. Впереди развилка из мостков: одна из дорожек ведет к метеоплощадке, выкрашенной белым и огороженной покосившимся забором из рабицы. Вокруг сплошной ковер из высокой, до колена, полярной ивы. Пропуская товарищей с поклажей, то и дело спрыгиваю с мостков. Нога тотчас уходит по щиколотку в мягкий мох. Болото же, болото вокруг, хоть и малость непривычное для меня. Посреди кустарника вспыхивают желтыми пятнами-огоньками многочисленные лютики, синеют крупные колокольчики, нежно розовеют цветы с неизвестным мне названием. Принарядилось болотце…

А туман тем временем набрал силу. М-да… Скорого возвращения нам ожидать не приходится. Переноска поклажи окончена, все ушли пить чай, а я в одиночестве обхожу по разбегающимся во все стороны мосткам этот нежданно подаренный мне мирок.  

В чем притягательность путешествий? Старина Рей Брэдбери утверждал, что в эстетике потерянности. Вот и я потерялся в этом тумане, запахнулся в этот мглистый арктический ватник, натянул по самые уши дымный треух.

Вот две избушки из толстого, почерневшего от старости бревна, и крышей из битого шифера. Совсем они пригорюнились, ушли нижним венцом в землю. А вот бывшее общежитие прежней станции, еще виднеется табличка перед входом:

Морская гидрометеорологическая береговая станция 2 разряда Колгуев Северный

На окнах приколоченные ржавые кроватные сетки, импровизированная защита от белых медведей. В Бугрино медведей не видели уже полтора года. А здесь? Нужно узнать…

Туман плывет, прячет от меня, чужака, окрестности. Пугало-страшилище раскинуло длинные руки. Это торчат лопасти рухнувшего еще в 2018 году ветряка. Тоскливые вскрики чаек подсказывают, в какой стороне запряталось море. Мостки, белеющие под ногами нити Ариадны, убегают к темнеющим вдали очертаниям станции. Пора и мне хлебнуть горячего.

Впереди меня ждала бессонная ночь на острове посреди Ледовитого океана, а на борт «Михаила Сомова» мы попали только ранним утром. 

Подробности, фото: https://t.me/vladimir_privalov1980