Когда не было Автортудея

Ну или Самиздата, или любого другого авторско-читательского сайта и соцсетей.

* * *

«Саратовский листок», №156, 1898 год

Известно, иные читатели любят портить библиотечные книги надписями. До сих пор надписи эти, часто совсем неприличные, усердно вытравлялись библиотекарями, но «Приазовский край» попробовал вчитаться в них и дать им известную классификацию. Получился во всяком случае любопытный материал для характеристики читателей библиотек.

Самый распространенный вид пометок – коротенькие фразы из 3-4 слов, сопровождаемые обыкновенно восклицательным знаком и представляющие собой безапелляционную оценку прочитанного. «Хорошая книга!», «превосходное сочинение!» или, наоборот: «дрянь!», «ерунда!», «гиль!» Среднее место в этой группе занимают такие заметки как «завирается» (имеется в виду, конечно, злополучный автор), «эх, куда хватил!», «стыдно так ретроградствовать» и т.п.

Далее идут лирические и назидательные отступления, навеянные чтением отдельных страниц.

Несчастный, как он должен был страдать!»

«Я знаю это по собственному опыту».

«Что наша жизнь?!» (замечено по поводу самоубийства богача-миллионера и, очевидно, под свежим еще впечатлением «Пиковой дамы»).

«Нет наслаждения без мучения» (сентенция, вызванная продолжительным ожиданием героя своей возлюбленной).

«Друзья мои – мои враги», «не медли смерть – в тебе одной забвенье», «как я хотел быть на его месте!» (т.е. на месте знаменитого артиста, триумфы которого описываются со всеми «операми»), «О, женщины, ничтожество»… (очевидно, не докончен известный шекспировский стих; на слове «ничтожество» солидная клякса – знак возбужденного состояния писавшего) и т.п.

Любопытнее всего, что библиотечными книгами гг. читатели и читательницы пользуются для своей любовной переписки.

Перелистывая, например, один из бесконечного числа томов «Рокамболя», находим в одном месте крупным мужским почерком: «Скажи Наде, что я больше не буду ждать ее у Никольской церкви. Пусть не обманывает!» Через несколько страниц почерком женским и неразборчивым, что, впрочем, помогает скрыть грамматические ошибки: «Не сердись, Петя, сегодня непременно приду». Еще через несколько страниц: «Как я счастлив!» Еще дальше: «Ты смеешься надо мной, я ж люблю тебя, не скрою». Еще: «Радость моя, блаженство, рай, люблю тебя, как сорок братьев любить не могут» (снова маленькое искажение слов Шекспира: выпущены «тысячи» и, вероятно, не без умысла). Или: «Таня, Танюшечка, Танчик, котенок мой мурлычущий, никогда не забуду ночь на 31 декабря».

* * *

И вот казалось бы - нехорошие люди портили казенные книжки, дурно поступали, в общем-то. Но зато какой слепок эпохи теперь у нас есть.