Там за чертой (меня вылечили)

Сегодня утром у меня случился припадок, во мне проснулся дьявол и стал изрыгать проклятия с матами. Но добрые горожане не остались равнодушными, позвали экзорциста и лекаря. Экзорцист усмирил моего демона, а лекарь дал выпить опиумной настойки, после чего меня отвели в монастырь, в келью для медитации.

Теперь я снова могу читать рассказы Михаила Юрьевича Салтыкова. Итак, продолжим. По поводу грамматических ошибок. Хочу сейчас высказаться по ним и больше никогда в цикле "Загруженных" не возвращаться. Ошибок реально много. Причем, они детские и нелепые. Приведу примеры:

Пример 1

Не слишком напрягал даже тот факт что милый муж теперь как будто откровенно орабатывал номер надеясь что жена достигнет оргазма и успокоится.

Пример 2

Интересно от куда узнал-то?

Пример 3

Николай от старения не применяет ни чего серьезней генетической терапии.

Ошибки настолько глупые, что смахивают на простые опечатки. Но слишком уж часто они встречаются. Лично я не понимаю этой позиции некоторых авторов, которые считают, что если они пишут для самиздата, то можно писать неграмотно. В общем все пишут неграмотно, ошибки допускает любой человек, но одно дело ты где-то поставил лишнюю запятую,  и совсем другое дело ЭТО. Всё, про ошибки больше не заговорю.

Теперь о самом рассказе. Вообще, у меня сложилось впечатление, что первый и второй рассказ писали разные форки Михаила Юрьевича Салтыкова. Это очень разные рассказы. Про первый я уже написал. Он скомканный, рваный, сцены как-то навалены друг на друга, диалоги такие же суетные. Я не буду говорить за других людей, но мне реально было сложно понять, что там происходит.

Рассказ "За чертой" абсолютно другой. Он просто нормальный. Мне в нем все понятно на 110%. Нормальный темпо-ритм, нормальный наратив, хорошее, логичное повествование и абсолютно логичная смена сцен.

В рассказе Алиса погибает во время родов и ее сознание переносят в тело киборга. Тело хорошее, это красивая женщина, многофункциональная, с продвинутыми возможностями. Она даже способна кормить грудью своего родившегося ребёнка. А в сексе... Лучше не рассказывать, прочитайте сами.

Если в первом рассказе я не понимал даже конфликт, вокруг которого строится сюжет, то здесь конфликт очень четко выражен и хорошо подан. Вокруг него действительно вращается вся история. Конфликт этот заключается в непринятии общества самой идеи переноса сознания в машину. Такие существа в обществе являются чем-то вроде уродов и когда люди узнают, что рядом с ними "загруженный", то их охватывает приступ ксенофобии. В общем, люди такие люди... 

Муж Алисы именно такой ксенофоб. От развода с новой кибер-женой его удерживают только угрозы со стороны отца Алисы. Типа, если разведёшься, то я тебя сотру в порошок.

При этом, муж Алисы совершенно искренне страдает. Он считает, что настоящая Алиса умерла, а это - просто копия, кибер-фейк. Тостерница.

Сцена в постели просто потрясающая:

Алисин муж тем временем... отвернулся к стене, свернулся в позу эмбриона и начал издавать звуки подозрительно похожие на рыдания.

— А ну хорош уже Синдзи праздновать! Я, между прочим, как честная женщина, должна еще о твоем оргазме позаботится.

— Я правда любил Алису! — Коля явно был на грани нервного срыва.

— А я кто по-твоему?

— Не знаю!

— А я знаю, что я и есть Алиса. Понимаю, что в это невозможно поверить не проверив, но уж постарайся. Не убивать же тебя из-за такой ерунды?

— Ты знаешь, если я не буду с тобой жить — твой отец походу так и сделает.

— Ну так живи уже! Ладно тебе пох что твоя жена теперь секс-машина с идеальной фигурой без ПМС, да еще и есть не просит кроме электричества. Но о сыне-то подумай! Будь мужиком уже — дай Грише полноценную семью, с мамой и папой!

— У меня на тебя не встает теперь...

— Пфе... Сейчас исправлю.

Сцену привел не всю - она гораздо смешнее. У нас тут, ребята, на лицо настоящий юмор! Причем в этой сексуальной сцене, которая одновременно и драматичная и нелепая и смешная, заключено куча реально философских вопросов. Этот смешной комедийный эпизод заставляет читателя задуматься:

1. Что такое Я?

2. Где заканчивается человек и где начинается механизм?

3. Какова природа сознания?

4. Что именно мы любим в другом человеке? Какую его часть, что самое главное в человеке?

5. Что бы вы сделали, оказавшись в такой ситуации?

Именно в этом рассказе наиболее уместна та самая метафора из Катха-Упаннишад. Про повозку, лошадей, возницу и вожжи. Именно в этом рассказе автор спрашивает нас: кто пассажир повозки? Кто? Что это? Кто истинный хозяин тела, разума, чувств и воли?

Возможно, мне все это кажется и это остаточный эффект опиумной настойки.

В рассказе описывается, как Алиса постепенно привыкает к своему новому телу, исследует собственные новые ощущения и возможности. И конечно же она сталкивается с ненавистью в обществе, с непринятием чужого, нового, необычного.

Очень любопытный отрывок:

По дороге домой, Алиса мысленно открыла мамский чат и предельно корректно поинтересовалась какая сволочь рассказала ребенку ахинею про мертвую маму. К своему удивлению, почти сразу же откликнулась мама Люси Филатовой. Мол я сказала дочке, что мама Гриши давно умерла, и поэтому у него искусственная мама, а что? Да ничего блин! Ты совсем офанарела! И какой же закон я нарушила?

Стоп. А ведь и в самом деле. Юридически Загруженные считались правопреемниками своих оригиналов — очень удобно для работодателей и государства не терять работников и налогоплательщиков в любой ситуации. Но от предъяв вроде «ты и правда не живая» закон не защищал ни как. Точнее теоретически можно было привлечь за оскорбление, но поиск показал, что успешных прецедентов не было.

Алиса немного застала «безумие обиженок» начала века. Когда людей лишали работы, а иногда и засуживали буквально по желанию левой пятки «оскорбленной» социальной группы: верующих, секс-меньшинств, нацменьшинств. В кавычках потому, что никакого критерия что оскорбительно, а что нет в этой кампании не предусматривалось. А вот теперь Алиса всерьез пожалела, что те порядки закончились еще до того, как она поступила в мед.

А это уже социалочка. Мы смеемся над всеми этими меньшинствами и их жалкими потугами ровно до того момента, пока сами не окажемся в числе меньшинств. И когда окажемся меньшинством, то сами начнем бороться за свои права и требовать, чтобы нас никто не оскорблял.

Теперь по финалу. Как верно заметила Ребекка Попова, рассказы не самостоятельные. То есть по сути, это не рассказ, а глава книги. С клиффхэнгером. А продолжение... Первый рассказ, от которого я чертыхался. И вот тут у меня вопрос: почему этот рассказ второй, а первый - его продолжение? Это какая-то очередная логика киборгов?