Осеннее задумчивое. Флэшмоб

Присоединяюсь к осеннему флэшмобу от Елены Станиславовой

Осень - частая гостья в моих книгах. Верно утверждение знакомой поэтессы "Осень - весна для поэта". Октябрь с его туманами, ночными заморозками, с запахами дыма и сухой листвы, с ароматом глинтвейна, с оранжевыми сполохами и тенями за окном полон для меня творческого расцвета. 

Но стихи - тема отдельная, я же тут сижу как женщина, а не как термометр романист, а не поэт. Поэтому - проза.

"Царство медное" - очень осенняя книга, а в "Граде огненном" особо значимые события случаются осенью. Из него и предлагаю цитаты:

В Поморе мы провожаем лето и встречаем осень. И вот наступает октябрь. Леса редеют. С болот наползают туманы. Прихваченная инеем трава хрустит под ногами, будто яичные скорлупки. По вечерам из густой тишины доносится трубный рев – это воет зверь, чьи следы обнаружились на окраине заброшенного города. Иногда мы видим, как в отдалении кренятся и падают молодые сосны, но чудовище ни разу не показывается нам. Каждый день прослушиваются новостные каналы. Ожидание тянется, будто осенний туман. И мы постепенно свыкаемся с мыслью, что скоро все закончится, и мы покинем Помор, как выросшие птенцы покидают гнезда. 

И еще один эпизод, где пейзажа чуть меньше, а размышлений - чуть больше. Осень - хорошее время года, чтобы думать и принимать решения.

Я ухожу в лес, стараясь остаться незамеченным.

Иду быстро. Под подошвами хрустит подлесок и прихваченная изморозью хвоя. Несколько раз не успеваю увернуться, и ветки наотмашь хлещут по лицу, но это только раззадоривает. Я ускоряю шаг и вскоре бегу. Внутри закручивается узел – это натягиваются нити, связывающие меня с прошлым. Задыхаюсь. Делаю последний рывок – и нити лопаются. Хвоя скользит, осыпается под ногами, и я кубарем качусь по земле. И падаю навзничь, раскинув руки.

Я лежу на склоне долины, как на краю глиняной крынки. А передо мной разливается молочная река.

Низина до краев наполнена туманом. Белым и жирным, как сливки. У горизонта он соприкасается с облаками, которые текут лениво и важно, в их животах вызревают осенние дожди. И кажется, что там, за краем, нет больше никакой земли, а только одно бесконечное небо. Словно я уже сделал шаг в бездну и лечу, подхваченный воздушным потоком. От этого больно стягивает горло и щиплет глаза. И мыслей никаких нет: их выдувает ветрами.

Слышу шаги позади себя. Комендант садится чуть дальше по склону.

–  Здесь красиво, – говорит он. – Хорошее место, чтобы думать.

– Я никогда не бывал тут раньше, – отзываюсь и приподнимаюсь на локтях. 

– Есть места, которым неважно, когда ты дойдешь до них. Главное – чтобы дошел, – Расс поворачивается ко мне лицом. В его взгляде сквозит то, что люди бы назвали… сочувствием?

– Как ребята? – спрашиваю его.

– Солдаты радуются. Господа преторианцы в печали.

– Какие там господа, – бормочу я. – Нет королевы – нет претории.

– Может, и нет.

Расс вздыхает, тянется к кобуре и достает пистолет. Вертит его в руках, но с предохранителя не снимает.

– Я не офицер, – говорит он, – но у меня тоже есть ядовитое жало.

Размахивается и швыряет пистолет далеко в белесую мглу. На мгновение стальной корпус вспыхивает медью, подмигивая бывшему хозяину. Я слежу, как бездна облизывается облачным языком. Спрашиваю:

– А если люди обманут? Если Переход только очередной маневр?

Расс беспечно пожимает плечами.

– Что ж. С верой в сердце умирать легко и не страшно.

Какое-то время мы молчим. Я анализирую все, что узнал от журналистов или услышал по новостным каналам. Если проект по реа-би-литации васпов действительно настолько масштабный и затратный, как уверяет Виктор,  проще дать нам возможность отработать затраты, чем убить и буквально зарыть деньги в землю. Но от этого менее тревожно не становится.

– Что ты будешь делать у людей? – спрашиваю снова.

– Сочинять стихи, – быстро отвечает Расс. – Всегда хотел.

Меня разбирает смех, а комендант продолжает:

– Я и фамилию себе придумал. Вейлин. Это значит – сын волка. Поэтично?

Теперь я смеюсь в голос. Облачная река густеет. Туман принимает причудливые очертания: вот он собирается в клубы и становится похож на спящего медведя, а вот распадается на лоскуты, и это уже не медведь, а парусник. Наша жизнь так же меняет наполнение и форму. Сегодня мы одни, но кто знает, что будет завтра?

Переход – лишь новое перерождение. Внутренне мы застыли каждый в своем коконе. И время покинуть его настало только сейчас.