Откуда растут корни любовных романов про палачей да властелинов

Где-то я вычитала, что корни всяких любовных романов про палачей да властелинов произрастают из итальянского фильма Джулианы Кавани «Ночной портье» 1974 года. Пробежалась глазами по отзывам, сделала выводы. Решила посмотреть и черкнуть пару строк о впечатлениях. Парой строк пришлось не ограничиться. Думается, всему виной великолепная актёрская игра Дирка Богарда и Шарлотты Рэмплинг. Историю они, конечно, изобразили занятную... Далее будут спойлеры, так как я буду упоминать сюжет фильма.

Сам фильм очень итальянский, если вы, конечно, понимаете, о чём я. В том смысле, что при спокойном течении сюжета из-за угла в любой момент может выскочить какой-нибудь эпизод, который даст вам по башке так, что придётся перематывать, чтобы понять, а что это такое вообще было.

Максимилиан... Он красив, элегантен, у него хорошие манеры. Он нравится женщинам и мужчинам. Он коллекционер. Он собирает в коллекцию всё красивое, одна проблема, это люди. Танцовщик, костлявая девушка. Его приятели, если их можно так назвать, называют его «вещь в себе», при их роде деятельности можно сказать, что он умнее их. Они считают, что не палятся, играя в конфиденциальность, а сами чуть что зигу кидают. Максимилиан – психопат чистой воды. Он культивирует страх в своих жертвах, он, как вампир, питается им, высасывая из жертв всё шансы на нормальную жизнь. У него, должно быть, страшенные комплексы, если ему так сильно хочется, чтобы его любили и преклонялись перед ним. При этом он умело нацепляет на себя маску самоуверенности. Именно он делает первый шаг к своей жертве, видимо, совершенно не опасаясь того, что она его изобличит.

«Был ненормальным, остался ненормальным», – говорит о нём постоялица, его подруга, которой он зачем-то выбалтывает всё.

«Нормальный, не нормальный – кому судить?» – говорит Максимилиан. В этом он прав, конечно, не бывает здоровых, есть недообследованные.

Муж Лючии. Сейчас это клише, но тогда это, вероятно, контраст: красивый богатый успешный мужчина, который балует и любит. И от него жена отворачивается (вообще это фишка итальянских фильмов тех лет: равнодушный муж и брутальный доминант-любовник). На самом же деле муж Лючии – это типичный глухотупой муж, который пропускает мимо ушей все звоночки жены: не звони, не открывай, я уезжаю. Он предлагает ей классическое «потерпеть», даже толком не узнав, в чём дело.

Сцена в опере, где Максимилиан и Лючия переглядываются. Палач и жертва.
Есть один роман, не стану светить его название, скажу только, что англоязычный. Так вот в нём как раз есть эта сцена в опере, когда он и она разговаривают глазами. И всем всё понятно. Автор настолько впечатлился сценой в фильме, что решил вписать её в роман. Но я поняла эту сцену только после просмотра фильма. Всё дело в том, что в романе героев толком ещё ничего не связывает, они якобы взглядами передают друг другу страсть, поэтому в такое объяснение переглядкам не верится. Но в фильме же их связывает столько, что объяснять ничего не нужно. Богард так играет глазами, что на это хочется смотреть вечно – что поделать, английская актёрская школа.

Лючия. У Лючии не было шансов не попасть в клетку Максимилиана. Она проиграла своей сломанной психике. Потому что у неё тупоглухой муж, нет психиатров и всяких групп поддержки типа «Привет, я – Лючия, я – жертва эсесовских пыток». Плюс возраст жертвы: «Она была совсем юной», – говорит Максимилиан. Период пришёлся на формирование личности, поэтому укоренился глубоко, став частью личности жертвы. Поэтому ни единого шанса, да.

«Это не вылечить», – говорит она.

«Это моё дело», – о том, хочет ли она вообще лечиться.

«Она такая же. Она такая же, как была», – повторяет Максимилиан. Вот, что он любит и ценит в ней. Послушание. Не личность, а сломанный механизм в её личности.

Есть в психологии такой термин – компенсация, кажется. Чтобы не сойти с ума, слишком страшные события сознание подавляет, выискивая для себя нишу, в которой уютно и спокойно. Всего лишь механизм выживания, к сожалению, знакомый многим. Даже в моём романе «Минни» героиня откапывает себе такую нишу, оказавшись в безвыходном положении (я уже не обижаюсь, когда читатель ругается, что у меня роман про больных и аморальных людей). Такой же нишей стала для Лючии выдуманная любовь к Максимилиану. Для Максимилиана ситуация иная, Лючия – недостающий кусочек паззла для его комплексов. Она для него будто мать для ребёнка-сироты, который любить не умеет, не знает, как это, но натура требует своё. Он даже действует, как ребёнок – бьёт, потому, что боится, будто Лючия его бросит. Так себя ведут детишки до 4 лет. Это эмоциональная незрелость, кто бы что ни говорил.

Максимилиан легко убивает ради Лючии, в первый раз даже не разобравшись, в чём дело. Убивает, потому что жизнь человеческая, даже совершенно невинная, не играет для него никакой роли. Главное – его девочка. Остального мира не существует.

Страстная любовь для тех, кто обожает ходить с разбитой мордой, ссадинами, синяками, порезами – и всем этим в душе в том числе. Сами посмотрите, он её в лицо кулаком бьёт три раза подряд, а у неё ни следочка – ну романтика же! И одновременно романтизация насилия: а ну как у неё следов не осталось, глядишь, и у меня их не будет.

Финал закономерен. Нацисты загоняют парочку в угол, обрекая на мучтельную смерть. Это хороший финал для таких отношений. Они выжали всё лучшее из них. Лючия бы потом протрезвела или забеременела бы, а Максимилиан отпустить бы её не смог и убил бы. Печальный конец для Лючии, но хороший конец для нациста, как по мне. Хотя, думаю, Максимилиан перестал быть им в тот момент, когда отказался выдать нацистам Лючию. Ради любви нужно чем-то жертвовать. Он пожертвовал жизнью. Понял, что такое сражаться с нацистами. Стал наконец человеком. Может, это, и правда, любовь, раз он разом променял всю свою кодлу на свою любимую девочку. И не прогадал. Она осталась ему верна до конца.

Мне очень понравилась игра актёров. Они отыграли качественно, почти ни слова не говоря. Это надо уметь. Режиссёр, как я поняла из интервью, не пыталась морализаторствовать, просто перенесла больные отношения из ада в реальную жизнь. А тут уж каждый сам на себя примеряет.

У меня ещё был припасён целый абзац, где я разделываю Максимилиана, как бог черепаху. Но я не стала его добавлять из уважения к актёру, который его сыграл. Мне любопытно, смогли бы вылечиться эти двое в наши дни на психотерапии? И что за травма с матерью легла в основу личности Максимилиана? Хотя, психопатия, бывает и врождённая. У каждого уродства есть своя история. В романе «Проклятие Мелюзины» я описала похожего персонажа и мне повезло раскрыть источник его комплекса – тоже конфликт с матерью в детстве. Ракс, точно так же, как и Максимилиан, излечивается или ловит приступ ремиссии, если это можно так назвать, любовью. Получается, можно вылечить такого персонажа любовью, но стоит ли такое излечение жизни другого человека, который явно калечится о пациента? Вот в чём вопрос. Старая сказка о красавице и чудовище. О жертве и палаче. О преданности и жертвенности. Вот куда ведут корни бессердечных властелинов и милосердных красавиц. Возникает вопрос: насколько ты несчастна, чтобы выдумать, будто любишь чудовище?