Бонус от победителя ставок по циклу "Король решает всё" – Двейн 1

И снова у нас победитель! На этот раз выиграла Елена Коган, угадав, кто изображён на портрете, спрятанном от всех) Для тех, кто недавно к нам присоединился — у нас можно делать ставки на ключевые события сюжета, угадавшим я дарю читательские ништяки на выбор, обычно это промокоды, внеочередные проды или бонусные главы про любимых персонажей. Победил один читатель — бонус получают все читатели) Сегодня у нас в бонусе Кан Двейн Старший – пациент, наследник и брат, всё в одном, взболтать, но не смешивать. Традиционно со льдом, но если поджечь, то хрен потом потушишь    

***

Он лежал в своей осточертевшей палате в своей осточертевшей позе, пытался уснуть и чувствовал, как медленно угасает действие обезболивающего. Шансы уснуть падали, шансы сдохнуть росли, ничего не менялось. А потом в портальном тупике раздались подкованные шаги госпожи Вероники, потом генеральский тон, к которому она привыкла потрясающе быстро:
— Министр у себя?
Дежурный тихо ответил:
— Он занят.
— Отвлечётся, — она промаршировала своими каблуками по коридору мимо двери, стремительно, как Ричи, в последнее время у них было много общего.
Всё стихло, он опять против воли развернул восприятие внутрь себя и попытался подавить растущую в центре мира боль. У неё были слишком крепкие корни, он отсекал ветки, сминал молодые побеги, но боль уходила в недра корнями только сильнее, выпивая из него саму жизнь, по капле, но неотвратимо. А потом опять загрохотали каблуки, пронеслись мимо, распахнули подкованным пинком дверь Дока:
— Где Двейн?
«Я? Правда?»
Внутри как будто вспыхнуло от этой мысли, ярким огоньком в центре безграничной тьмы. Смущённый и виноватый голос Дока ответил:
— У себя. А что случилось?
— Он мне нужен.
«Нужен? Я?»
Шипящее внутри пламя заглушило все ощущения и слух, он не понимал, о чём они говорят, а ему очень нужно было знать, и он открыл глаза, как будто это могло помочь ему услышать. Каблуки опять загрохотали, всё ближе и ближе, как будто сумасшедшие часы, которые решили отбивать секунды молотом по наковальне, всё ускоряя бег времени. Следом шелестел Док, жалкий и виноватый:
— Вера, не трогай его, он обезболивающее принял и уснул.
— Проснётся, — отрубила госпожа, тем же генеральским тоном, который всех бесил, и Двейна бесил, он всегда ненавидел командующих женщин, но не сегодня.
Железный каблук толкнул железную дверь, генеральский голос скомандовал:
— Двейн, вставай!
Бешеное сердце внутри готово было подбросить его в стойку смирно прямо из позиции лёжа, но проклятая спина и пустившая в неё корни боль были против. Он ровно спросил:
— Что-то случилось?
— Долг наследника зовёт. Тебе интересно или найти кого-нибудь другого, кто этим займётся? Твоему папику не интересно. Скажешь нет, я пойду Барта разбужу, вообще без проблем. Интересно?
— Говорите.
— Кто-то убивает твоих собак. Они начали от западной калитки и идут к Дворцу Знаний. Двое уже мертвы, ещё двое сражаются. Их убивают металлом, больше ничего не скажу.
— Я вас понял.
Он чувствовал взгляд Дока, в котором было написано, что тут все психи, выбравшие целью своей жизни угробить своё здоровье максимально циничным способом, а потом принести его Доку и сказать: «Делай что хочешь, но чтобы завтра всё работало», а Док будет сидеть над этим и плакать от обиды и безысходности, он и сейчас был почти готов. Это не помогало, поэтому он посмотрел на госпожу Веронику. В её глазах было написано, что лежать — не мешки ворочать, и если он себя переоценил, она примет это как факт и пойдёт к Барту.
«И скажет: „Барт, вставай, долг наследника зовёт. Твоему папику не интересно, а твой брат не в состоянии, так что поднимай свою тощую задницу, бери меч и решай вопросы. Если откажешься, я пойду Ланов разбужу“. И Барт пойдёт куда она скажет, и сделает всё что нужно. И не важно, хорошо у него получится или плохо, он потом придёт сюда и будет рассказывать, как там было, а я буду лежать и думать, что лучше бы я умер под тем мостом, чем узнавать о нападении на дворец вот так. Нет, не надо Барта. Хотя, нет, как раз надо. Но только после меня.»
Он собрался с силами и сел на кровати, закрыл глаза, пережидая чёрные пятна, громко позвал:
— Дежурный! — голос сорвался, он прокашлялся и повторил громче: — Дежурный!
Кто-то прибежал, открыл дверь и сказал:
— Здесь.
— Дежурную группу сюда, резервная пусть готовится. Принеси мне меч. Иди.
— Есть.
Дежурный закрыл дверь и убежал, Двейн открыл глаза и увидел счастливую и гордую собой госпожу Веронику, протягивающую ему меч Шена:
— Я знала и захватила.
— Спасибо, — он даже спорить не стал, принесла и принесла. В конце концов, иногда меч — это просто меч. Бойцы ничего не понимают, а нападающие никому не расскажут. Он взял его двумя руками, положил на колени, достал из-под рубашки амулеты и сломал экстренный. Через секунду перед ним возник заспанный и перепуганный Барт в одних трусах, сразу же его просканировал и спросил:
— Что случилось?
— Телепортируй меня на Аллею Духов, зажги весь свет во дворце, потом возвращайся сюда, забирай первую группу, телепортируй ко мне и жди приказа. Всё понял?
— Да.
Он посмотрел на госпожу Веронику и сказал:
— Ждите здесь и желайте нам удачи.
Она улыбнулась и села на вторую кровать, положив ладони на колени. Он перевёл взгляд на Барта:
— Выполняй.
— Есть.
Барт поднял руки и переместил их во тьму старого дворца.
В темноте раздавался ни с чем не сравнимый хрип зверя, разрывающего плоть, тяжёлое дыхание и глухие удары, потом вспыхнул свет, ослепительно, так ярко, как будто был большой праздник. Он увидел изрубленные собачьи тела у арки, мягко пошёл на звук борьбы, раздающийся за углом Дворца Знаний, выглянул и увидел группу бойцов в одинаковой форме и двух собак в центре, собаки уже сомкнули зубы на чьих-то глотках и теперь держали, получая удары в спину, но не отпуская. Вокруг появилась первая группа, вспыхнули щиты, командир посмотрел на Двейна, Двейн приказал:
— Половину взять живыми, вперёд.
— Есть.
Солдаты достали револьверы и прицельно дали залп по ногам группы, этот грохот привлёк внимание, с крыш посыпались стрелы, звонко разбиваясь о щиты, Двейн приказал собакам, громко, на цыньянском:
— Фу! Место!
Собаки отпустили жертв и ползком отступили, оставляя размазанные кровавые дорожки. С крыши спрыгнула первая дополнительная группа нападающих, бросилась с короткими мечами на солдат отдела, те закончили расстреливать боекомплект и вытащили мечи.
«Справятся.»
Он посмотрел на Барта:
— Просканируй дворец, видишь ещё людей?
Барт ушёл в себя на долю секунды, вернулся в реальность и кивнул:
— Десяток в храме, ещё десяток на той крыше, — он указал на линию казарм напротив, где было бы разумно разместить лучников, Двейн спросил:
— Маги есть?
— Есть, слабые.
— Сможешь обездвижить лучников?
— Да.
— Делай.
— Готово.
— Хорошо. Я в храм, возвращайся на базу, бери вторую группу, телепортируй ко мне и жди приказов. Понял?
— Да.
— Выполняй.
Барт исчез, Двейн посмотрел на группу за углом, там бойцы уже вязали выживших и добивали раненых, командир посмотрел на него, он указал на крышу:
— Там группа лучников, обездвиженная, тащите их на Аллею Духов, и этих тоже. Я в храм, со мной вторая группа. Раненые есть?
— Нет.
— Выполняй.
Он развернулся и побежал обратно, по залитой кровью Аллее Духов, мимо молчащих идолов, прямо к Дракону, сияющему в магическом оранжевом свете как золото. Было так легко, что казалось, это всё сон, и он сейчас проснётся от боли, голодный и злой, не в состоянии даже лечь удобно.
«Надо успеть, пока не разбудили.»
Ноги несли его с такой скоростью, от которой он давно отвык, он слишком поздно понял, что пришёл босиком и затормозить не успеет, поэтому прыгнул вперёд, наступив на край ритуальной урны, потом на изгиб змеиного тела статуи Дракона, а потом вломился всем телом в декоративную решётку за драконьей спиной, снося её целиком и падая внутрь храма вместе с обломками и ритуальными колокольчиками. Они рассыпались по мрамору с серебрянным звоном, отскакивая от пола и отрываясь от гирлянды, раскатились на весь зал, отразив звук от всех стен и собрав его в мелодию праздника, которая не звучала здесь так весело ещё никогда.
На полу у алтарной стены валялись золотые ритуальные чаши, один вор срывал их со стен и бросал на пол, второй поднимал и запихивал в мешки, третий стоял к ним спиной с арбалетом, в яркой полосе оранжевого сияния, льющегося сквозь пролом в восточной стене. Солдат медленно раскрывал рот и поднимал арбалет, а Двейн всё ещё бежал, не чувствуя ног и спины, зато чётко чувствуя меч, он был в центре мира, идеальная вертикаль сверху вниз, ровно посередине полосы оранжевого света и тени Дракона.
Стрела сорвалась вперёд, дёрнула за волосы и свистнула мимо, а меч опустился ровно в центр, оставляя по бокам две половины арбалета и две половины стрелка.
Где-то справа крикнули: «Не стрелять!», но стрелы уже летели, справа и слева, навстречу друг другу и стрелкам, не задевая его. Он ухмыльнулся.
«Госпожа Радуга, да воссияет имя твоё.»
Вокруг возникла вторая группа, вспыхнули щиты, он приказал:
— Воров не щадить!
— Есть!
Бойцы развернулись спинами к нему и стволами к стенам, расстреляли боекомплект, выхватили мечи и пошли добивать раненых. Остался только Барт, перепуганный и мокрый, весь блестящий в оранжевом свете из пролома и тонких лучах, бьющих из пробитых стрелами и пулями стен.
Повисла тишина, командир отряда подошёл и отчитался:
— Всё чисто.
— Тела на Аллею Духов, второй группе скажи ждать там.
— Есть.
Бойцы подхватили тела и стали выходить, Двейн смотрел на Барта, Барт часто глубоко дышал, Двейн тихо спросил:
— Ты в порядке?
— Да. А ты? Там Док в панике.
— Док справится, он старый солдат, он всякое видел. Пойдём, — он резким движением стряхнул с меча кровь, убрал его в ножны, чтобы освободить руку, взял Барта за плечо и повёл к выходу.
В парке за храмом работник псарни складывал тела собак, вокруг бегал старый дворник, которого Двейн впервые видел, но работник псарни разговаривал с ним как с другом, Двейн решил, что спросит о нём Шена завтра, повёл Барта другой дорогой.
Они вышли на Аллею Духов, вдоль дорожки на траве лежали в ряд тела, на самой дорожке сидели на коленях со связанными за спиной руками пленные, возле каждого стоял боец отряда с револьвером у головы пленного и пальцем на спуске — боятся. Парни выглядели битыми, пленники выглядели одурманенными — магией успокоили. Он нашёл глазами фигуру Кайрис, она поймала его взгляд и кивнула — да, магией.
«Правильно. Не будем рисковать.»
Рассмотрев одежду и оружие нападающих вблизи, он убедился в том, что и так сразу заподозрил — наёмники, дом Ивового Листа, старая школа, обедневшая, но свято чтущая традиции.
«Сколько их?»
Он посмотрел на Кайрис, она показала жестами: «Тридцать шесть человек, восемь выживших.»
«Почти все взрослые бойцы школы. Дома остались только старики и дети. Ну, они знали, куда шли.»
Он медленно прошёл вдоль строя бойцов и пленников, всматриваясь в лица, узнал старейшину, показал бойцу отойти, а Кайрис мысленно попросил снять с него заклинание. Она кивнула, в глазах пленника разгорелся огонь разума и бездна боли поражения. Он быстро взял себя в руки, поднял подбородок и ровно сказал:
— Почему ты медлишь?
— Жду, когда ты назовёшь имя.
Старейшина выпрямился ещё сильнее, через боль, посмотрел прямо перед собой, в видимое только ему глубоко духовное будущее, ровно сказал:
— Дом Ивового Листа никогда не выдаёт имена заказчиков.
— Я бы не стал оскорблять твою смерть подобным предположением.
Старейшина перевёл на него чуть более живой взгляд, Двейн кивнул:
— Я знаю, кто заказчик. Я прошу назвать имя того, кого я отпущу, чтобы он передал мои слова.
Пленник как будто засветился изнутри, закрыл глаза и склонил голову, шёпотом отвечая:
— Доброта дома Кан воспета в легендах, и я вижу, что не зря. — Выпрямился и сказал ровно и серьёзно: — Ли Чонг Дан.
— Сын?
— Да.
Двейн кивнул Кайрис, она сняла заклинание с одного из пленников, Двейн приказал стоящему над ним охраннику:
— Развяжи и верни оружие.
Парня освободили и подняли на ноги, сунули в руку какой-то меч, он был ранен и шатался от потери крови, но держался хорошо. Старейшина позвал его:
— Чонг, подойди. Сядь ко мне, — он смотрел, как парень подходит и садится на колени напротив, потом улыбнулся и сказал шёпотом: — Ты станешь прекрасным главой дома. Прощай.
— Отец...
Старейшина поклонился сыну и сел ровно, прикрыв глаза, как будто доделал все дела и теперь отдыхал. Двейн сказал наследнику:
— Вставай.
Парень поднялся и посмотрел ему в глаза с бессильной бездонной ненавистью, Двейн сказал громко, чтобы слышал весь дворец:
— Сегодня ты выйдешь отсюда живым и с оружием, но это последний раз. Запомни и передай мои слова всем — кто войдёт в дом Кан с оружием без разрешения семьи Кан, тот будет здесь похоронен. Ты услышал меня?
— Твой меч не светится, — тихо сказал наёмник, Двейн усмехнулся:
— Зато он острый.
— Ты не имеешь права говорить от имени семьи.
— Ты можешь меня обвинить, — медленно кивнул Двейн, — и я прилюдно признаю свою неправоту. Но тогда мой брат купит долги твоего дома, продаст школу под снос, продаст мужчин дома в рабство в Ридию, а женщин отправит в чайные Оденса. Выбирай мудро, молодой старейшина Ли.
Повисла тишина, молодой старейшина опустил глаза, медленно поклонился и сказал:
— Наследник Кан.
Двейн на полградуса наклонил голову, принимая поклон, выпрямился и отвернулся. Ли Чонг Дан сошёл с плитки аллеи и побрёл по траве в сторону той калитки, через которую пришёл, его меч волочился остриём по земле, его спину провожали взглядами, пока его можно было рассмотреть. У Двейна опять начала болеть спина.
Он нащупал плечо Барта, просто на всякий случай, посмотрел на командира первого отряда и указал глазами на пленных:
— Обезглавить.
Солдаты убрали револьверы и достали мечи, он развернулся и пошёл по аллее в сторону алтаря Золотого Дракона, дошёл и развернулся, опираясь спиной на алтарь, тихо сказал Барту:
— Прикажи головы сложить в жертвенные чаши на постаментах.
— Они не поместятся, — шепнул Барт, Двейн видел в его глазах отражение себя, жалкого и больного, видел страх и тревогу. Собрался и сказал громче:
— Сколько поместится. Голову старейшины сюда, — он кивнул на жертвенник Золотого за спиной, приказал: — Сложи и подожги. И тела тоже сожги, прямо здесь, а пепел смой в канал.
— Есть, — Барт кивнул и пошёл передавать приказ, Двейн сполз по барельефу на землю и закрыл глаза, опять ощущая свою боль.
Солдаты бегали с телами и головами, потом пришёл Док, сел рядом и протянул ему банку с обезболивающим, Двейн посмотрел на неё усталым взглядом, закрыл глаза. Он её ненавидел, она ему снилась в тяжёлых медленных снах про боль, он видел её, он хотел её, но не мог до неё дотянуться, хотя она стояла на тумбочке у кровати, очень близко, но у него не было сил даже на это. Он звал Дока, звал матушку, звал Шена, Барта и Эйнис, но никто не приходил, он рыдал от жалости к себе и ненависти к себе за эту жалость, просыпался больным и видел проклятую банку на тумбочке, но она была пуста, потому что он уже её выпил, и вторую можно будет только завтра. Лекарство уже не помогало, но его упрямая память продолжала верить, что надо просто взять банку, выпить и всё станет хорошо. А в реальности он пил и ничего не менялось.
Он открыл глаза, взял банку, посмотрел на Барта, который нёс отрубленную голову на вытянутой руке и аккуратно опускал в чашу жертвенника, вытирал кровь на ладонях об трусы и смотрел на Двейна. Двейн посмотрел на Кайрис, мысленно спрашивая, всё ли готово, она показала жестом, что сейчас всё узнает, пошла проверять и опрашивать командиров, подошла к Двейну и отчиталась:
— Головы в жертвенниках, тела подготовлены.
— Спасибо. — Он посмотрел на Барта и приказал: — Поджигай.
— Какой огонь? — дрожащим голосом спросил Барт, поднимая руки, Двейн усмехнулся и сказал шёпотом:
— До неба. Чтобы в пепел. Жги.
Барт кивнул и чаши на постаментах вспыхнули, с гудением выстреливая столбы пламени и мигом наполняя воздух дрожащим жаром, Двейн запрокинул голову, глядя на сияющую в огненных сполохах статую Золотого, который нависал над ним гребнем волны, которая вот-вот накроет. Мысленно обратился к госпоже за удачей, щелчком подбросил банку обезболивающего, отправляя в центр жертвенной чаши, тихо сказал, чтобы слышал только Дракон:
— На всё воля твоя, всё во славу твою. Как будет, так будет. Пускай.
Ему показалось, Дракон улыбнулся в ответ.

Книга здесь → https://author.today/work/series/18719