Я помню чудное мгновенье

Весной 1824 года Александр Сергеевич Пушкин написал письмо своему другу с лицейских времён, Вильгельму Карловичу Кюхельбекеру, который тогда жил в Москве и преподавал русский язык в женском пансионе Кистера. В этом письме был следующий фрагмент:

"... читая Шекспира и библию, святый дух иногда мне по сердцу, но предпочитаю Гёте и Шекспира. — Ты хочешь знать, что я делаю — пишу пёстрые строфы романтической поэмы — и беру уроки чистого афеизма. Здесь англичанин, глухой философ, единственный умный афей, которого я ещё встретил. Он исписал листов 1000, чтобы доказать qu’il ne peut exister d’être intelligent Créateur et régulateur*, мимоходом уничтожая слабые доказательства бессмертия души. Система не столь утешительная, как обыкновенно думают, но, к несчастию, более всего правдоподобная."

* что не может быть существа разумного, творца и правителя (франц.)

Это письмо перлюстрировали на Московском почтамте и отправили кому следует. Там текст письма признали крамольным из-за атеизма, Пушкина уволили со службы в Коллегии иностранных дел и сослали в имение матери, в Михайловское.

Главный дом в усадьбе Михайловское в посёлке Пушкинские Горы Псковской области.

В июне 1825 года в соседнее имение (в Тригорское) приехала в гости к своей тёте Анна Петровна Керн, с которой Пушкин познакомился в 1819 году в Санкт-Петербурге в салоне Олениных. Для провинциальных помещиков приезд кого-либо к соседям, особенно из столиц, всегда был законным поводом для поездки в гости. Разумеется, ссыльный дворянин из Михайловского сразу же отправился с визитом в Тригорское.

Рисунок Пушкина на черновике статьи "О публикации Бестужева-Рюмина в "Северной Звезде". Октябрь 1829 года. По мнению искусствоведа Абрама Эфроса, это профильный портрет Анны Керн.

Вот как описывала тот день Анна Керн в своих воспоминаниях.

"Мы сидели за обедом и смеялись над привычкою одного г-на Рокотова, повторяющего беспрестанно: "Pardonnez ma franchise" и "Je tiens beaucoup a votre opinion". Как вдруг вошел Пушкин с большой, толстой палкой в руках. Он после часто к нам являлся во время обеда, но не садился за стол; он обедал у себя, гораздо раньше, и ел очень мало. Приходил он всегда с большими дворовыми собаками, chien-loup. Тетушка, подле которой я сидела, мне его представила, он очень низко поклонился, но не сказал ни слова: робость видна была в его движениях. Я тоже не нашлась ничего ему сказать, и мы не скоро ознакомились и заговорили. Да и трудно было с ним вдруг сблизиться: он был очень неровен в обращении: то шумно весел, то грустен, то робок, то дерзок, то нескончаемо любезен, то томительно скучен,-- и нельзя было угадать, в каком он будет расположении духа через минуту. Раз он был так нелюбезен, что сам в этом сознался сестре, говоря: "Ai-je ete assez vulgaire aujourd'hui!" (До чего же я был неучтив сегодня!). Вообще же надо сказать, что он не умел скрывать своих чувств, выражал их всегда искренно и был неописанно хорош, когда что-нибудь приятное волновало его..."

Усадьба Осиповых-Вульф в Пушкиногорском районе Псковской области.

Встреча с молодой очаровательной женщиной вдохновила истосковавшегося по светскому обществу поэта на создание стихотворения "К***" ("Я помню чудное мгновенье"), одного из самых лиричных и самых популярных среди всего творческого наследия Александра Сергеевича.

Перед отъездом Анны Керн в Ригу Пушкин заглянул в Тригорское попрощаться. В воспоминаниях Анны Петровны это описано так:

"На другой день я должна была уехать в Ригу вместе с сестрою Анной Николаевной Вульф. Он пришел утром и на прощанье принес мне экземпляр 2-й главы Онегина, в неразрезанных листках, между которых я нашла вчетверо сложенный почтовый лист бумаги со стихами:

Я помню чудное мгновенье
и проч. и проч.

Когда я собиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу выпросила я их опять; что у него промелькнуло тогда в голове, не знаю. Стихи эти я сообщила тогда барону Дельвигу, который их поместил в своих "Северных цветах"."

Сам же Пушкин через неделю писал Анне Керн:

"Ваш приезд в Тригорское оставил во мне впечатление более глубокое и мучительное, чем то, которое некогда произвела на меня встреча наша у Олениных. Лучшее, что я могу сделать в моей печальной деревенской глуши, это стараться не думать больше о вас. Если бы в душе вашей была хоть капля жалости ко мне, вы тоже должны были бы пожелать мне этого, но ветреность всегда жестока, и все вы, кружа головы направо и налево, радуетесь, видя, что есть душа, страждущая в вашу честь и славу.

Прощайте, божественная; я бешусь и я у ваших ног".

Автопортрет Пушкина из черновиков поэмы "Цыганы" и романа "Евгений Онегин". 1824 год.

Прошло несколько месяцев. В письме к Алексею Вульфу от 7 мая 1826 года, Пушкин отзывается о "гении чистой красоты" уже совсем в других выражениях:

"Получаете ли вы письма от Анны Николаевны и что делает Вавилонская блудница Анна Петровна?"

Очарование прошло и полтора года спустя поэт позволяет себе в переписке со знакомыми совсем уж циничные слова о Керн. Но стихотворение, написанное под влиянием "чудного мгновенья", уже зажило своей собственной жизнью. Оно загадочным образом оказалось крепко связано с той, которой посвящалось.

Неизвестный художник. Портрет Анны Петровны Керн. 1830 — 1840-е годы.

Обратимся снова к воспоминаниям Анны Петровны Керн.

"Глинка был несчастлив. Семейная жизнь скоро ему надоела; грустнее прежнего он искал отрады в музыке и дивных её вдохновениях. Тяжёлая пора страданий сменилась порою любви к одной близкой мне особе, и Глинка снова ожил. Он бывал у меня опять почти каждый день; поставил у меня фортепиано и тут же сочинил музыку на 12 романсов Кукольника, своего приятеля. Когда он, бывало, пел эти романсы, то брал так сильно за душу, что делал с нами, что хотел: мы и плакали и смеялись по воле его."

Та самая близкая особа — это дочь Анны Керн, Екатерина. Екатерина Ермолаевна после окончания Смольного института благородных девиц три года жила с отцом (сначала в Смоленске, потом в Санкт-Петербурге), а в начале 1839 году устроилась в Смольный институт классной дамой. 28 марта 1839 года эта молодая женщина впервые повстречала Михаила Ивановича Глинку. 

Вот как описывал ту встречу сам композитор:

"Она была нехороша собой, нечто страдальческое выражалось на её бледном лице… Мой взор невольно остановился на ней; её ясные выразительные глаза, необычайно стройный стан (elance), и особенного рода прелесть и достоинство, разлитые во всей её особе, всё более и более меня привлекали. Оправясь несколько после сытного обеда и подкрепив себя добрым бокалом шампанского, я нашёл способ побеседовать с этой милой девицей, и как сейчас помню, чрезвычайно ловко высказал тогдашние мои чувства."

Неизвестный художник. Портрет Екатерины Ермолаевны Петровны Керн. 1840-е годы.

Глинка влюбился в Екатерину. Особенно частые посещения Глинкой Анны Петровны Керн, о которых она вспоминает, как раз относятся к 1839 — 1840 годам.

Что было дальше — Глинка описывал без какого-либо стеснения:

"Вскоре чувства мои были вполне разделены милою Е. К., и свидания с нею становились отраднее. Всё в жизни контрапункт, то есть противуположность (…) Мне гадко было у себя дома, зато сколько жизни и наслаждения с другой стороны: пламенные поэтические чувства к Е. К., которые она вполне понимала и разделяла…"

Именно Екатерине Керн был посвящён романс "Если встречусь с тобой": она собственноручно переписала стихотворение Кольцова для Глинки, а композитор положил стихи на музыку. 

Яков Феодосиевич Яненко. Портрет Михаила Ивановича Глинки. 1840 год.

В начале зимы 1839/1840 года Екатерина Ермолаевна тяжело заболела и переехала к матери на Дворянскую улицу. Глинка приходил к ним почти каждый день, а когда Екатерина выздоровела, то это радостное событие композитор отметил великолепным музыкальным подарком, "Вальсом-фантазией". Чуть позже появился новый романс. Вот как рассказывала про историю его создания Анна Петровна Керн:

"Он <Глинка> взял у меня стихи Пушкина, написанные его рукою: "Я помню чудное мгновенье…", чтобы положить их на музыку, да и затерял их, бог ему прости! Ему хотелось сочинить на эти слова музыку, вполне соответствующую их содержанию, а для этого нужно было на каждую строфу писать особую музыку, и он долго хлопотал об этом."

Так, благодаря матери и дочери, было сложено знаменитейшее стихотворение и написан не менее знаменитый романс. Но это не принесло счастья ни одной, ни другой. В светском обществе Анна Петровна Керн имела самую дурную репутацию и принимать её у себя решались только самые близкие друзья или родственники. А после второго замужества, потеряв право на генеральскую пенсию, Анна была ввергнута в постоянную бедность. Ей даже письма от Пушкина пришлось продавать по 5 рублей за штуку, чтобы выжить.

Её дочь Екатерина в 1841 году забеременела от Глинки, но тот не решился жениться на молодой женщине до конца своего бракоразводного процесса. Композитор предпочёл дать своей возлюбленной деньги на аборт. Тяжба длилась более шести лет. А когда Глинка, наконец-то развёлся, то предпочёл остаться холостяком. Но Екатерина питала какие-то надежды на то, что Михаил Иванович вернётся, ещё лет десять. Лишь после этого она вышла замуж за юриста Михаила Осиповича Шокальского.