Можно и про лошадей)))

Это мой первый пост в блоге. И почему бы его не начать с флешмоба о лошадях, предложенный Юлией Лиморенко:  https://author.today/post/318014 ? Тем более что лошадь - мой тотем по жизни. 

А вот и отрывочек.

"... Ярослав аккуратно отодвинулся и переложил голову Наташи со своего плеча на подушку. Коснулся пальцами её губ.

– Спи. Побудь подольше прежним ёжиком... – прошептал он.

– Роман...

Вздрогнул. Наташа, не открывая глаз, взяла его руку и поднесла к губам. Затем легла на неё щекой.

Ярослав осторожно освободил руку и торопливо встал. Подрагивающими руками сложил её одежду на банкетку. Забрал свою и стремительно вышел.

Не совсем забыла? Помнит? Лучше бы не помнила и не рвала ему сердце. Порывистыми движениями оделся. Вышел из дома и направился к конюшне. Пока шёл, кровь вскипала в нём жгучими всплесками. Гнев нарастал, рычание рвалось наружу. Оседлал Роска, вывел за ворота, вскочил в седло и пустил с места в галоп. Желание было лишь одним. Выжечь кислотой, выморозить мысли о ней, очистить голову ветром... Лишь бы не осталось воспоминаний. Никаких. По нулям. Он хочет свободно дышать и свободно жить, не думая о ней, не желая её, не мечтая о той, что когда-то одним взглядом нокаутировала его сознание, его волю, его жизнь.

Он летел вперёд по проселочной дороге, давясь ветром и задыхаясь от собственных мыслей. А под перестук копыт билось, издеваясь над ним, только одно слово – люблю, люблю, люблю, люблю...

– Нет!!! Не должен любить!!! – закричал он куда-то в темноту, заглушая собственные мысли.

Конь резко подался в сторону, и Ярослав, вылетев из седла, грохнулся на подтаявший снег. Он лежал на спине и смотрел в занимающееся рассветом серое небо. Слушал наступившую тишину. Из-под тонкого слоя снега повеяло ароматом весенней земли. Что-то доброе и мягкое коснулось его души. Прокатилась волна нежности. Лиза, дочка... Она его спасение и лекарство. Она его нормальная жизнь. Но Лиза теперь не Романовна. Она Ярославовна. И почему-то стало горько, и вновь застонало сердце...

– Ты должно кровь качать, а не стонать, – прохрипел ему Ярослав.

Но скупая мужская слеза успела выкатиться из глаза, оставить дорожку на виске и заблудиться где-то в волосах.

– Эй, парень, ты жив?

Ярослав пошевелился и сел.

– Жив.

К нему шёл старик, ведя под уздцы Роска.

– Прости, сынок. Моя шавка, мать её ети, сиганула под копыта.

Ярослав встал и, осмотрев одежду начал отряхиваться.

– Ничего страшного, отец. Жив я и здоров.

– На, держи своего резвого.

– Спасибо, что поймал. А то пришлось бы искать. Всё рвется в родные конюшни.

Собачонка, заливисто лая, вновь подкатила к копытам коня, и тот, перебирая ногами, резко поднял голову, рванув повод из рук хозяина. Старик подпнул собаку ногой и, махнув рукой, быстро зашагал к деревне.

Ярослав мягко заговорил с конём, успокаивая его. Затем вскочил в седло и рысью направил Роска к дому. Надо успеть привести себя в порядок. Скоро поднимать с постели дочь. Его маленькую сероглазку..."