Отрывок мемуаров моей пра-пра-бабушки Ольги Платоновны Вейсс (Демидовой) (2) фантастический боевик

Собрал историю про разбойника Белебейку. (И вопрос меня только тревожит - куда же делись понятые?)

***

Василий Гаврилович участвовал в неудавшейся поимке знаменитого разбойника Белебейки. Благодаря твердости своей, он все узды держал в своих руках, все дела , все притоны Белебейки были ему известны. Но это-то и погубило самого Василия Гавриловича - у Белебейки было много сообщников, и как-то после бани Василию Гавриловичу принесли квасу, о котором он в наступивших затем предсмертных судорогах кричал, что квас был нехорош.

***

Не всегда легко жилось и Анне Александровне.  Разбойник Белебейка, тот самый, поиски за которым стоили жизни Василию Гавриловичу, снова появился в тех местах, и Льву Васильевичу была поручена его поимка. Можно себе представить, как зловеще забилось сердце у Анны Александровны при этом известии, и как, в свою очередь, принялся Лев Васильевичь искать убийцу отца своего.

Но самому Белебейке назначение это сильно не понравилось, и вот, недели две спустя, получает Лев Васильевич неизвестно от кого-то кадку меда. Отчего-то у Льва Васильевича пало подозрение, что мед отравлен и прислан друзьями Белебейки.

Намек был дан, но Лев Васильевич не испугался и рьяно принялся за поимку разбойника. Одна беда - он не знал его в лицо. Стал он допытываться у подручных татар, каков из себя Белебейка.

"Бачка," - сказал ему раз один татарин. "Моя тебе Белебейку покажет, только ты всей мордой крестись, что не велишь ее повесить. Белебейка знает, что ты ее ловишь, и она бульно храбра, и ты храбра, бачка. Она хочет тебе показаться, а после лови ее."

Льву Васильевичу выпала нелестна роль смотреть, лежа на печи, как кушает Белебейка, и слушать, как он хвастается своими подвигами. Наконец Белебейка ткнул ложкой в рис и вышел, за ним пошли Киргизы.

-- Видела, бачка?

-- Видел.

Молча вернулся Лев Васильевич домой, молча взял веревку, понятых и пошел в лес. Он поймал разбойника один на один, коршуном налетел на него, связал ему руки, но ног не опутал: некому было бы нести его. Так шли они лесом -- прадед держал в правой руке веревку, на которой вел Белебейку, а левой поддерживал ружье. Дошли они до страшно скалистого обрыва над болотом. Усталый Лев Васильевич, понадеясь на то, что ни одна отчаянная голова не захочет скатиться по этому обрыву, взял веревку с Белебейкой в левую руку. Вдруг Белебейка изо всех сил шарахнулся в сторону, вырвал веревку из руки Льва Васильевича и покатился, опутанный ею в обрыв. Лев Васильевич схватился за ружье, но рука его опустилась: Белебейка, подняв свои маленькие глаза к небу, молил Аллаха о спасении.

Много лет спустя его поймал исправник, и прекурьезным образом.

Белебейка бежал однажды ночью от гнавшейся за ним полиции и наткнулся на какую-то кучу, которая вдруг закричала: "Караул, режут, душат!". То был сам исправник, напившийся и свалившийся дорогой.

"Сел на кучу, а куча кричит!"- рассказывал в остроге Белебейка, страшно обиженный тем, что так глупо попал впросак. "Лучше бы меня поймал молодец Соколов!" в раздумье повторил он, покачивая головою.

Он сочинил в остроге песню про себя и ЛЬва Васильевича, как сокол коршуна ловил, и как коршун от него улетел и попался галкам в лапы. Песня кончалась тем, что галки заснули и коршун снова полетел.