Айно Лахти – не только пистолет.

Обычно при разговоре об этом финском оружейном конструкторе вспоминают одноименный пистолет. Между тем, Лахти был создателем множества различных образцов оружия.  А еще Айно Лахти был единственным человеком, с личным разрешением от маршала Маннергейма… на пьянство.

Кустарь-самоучка без мотора.

Как и у многих выдающихся оружейников XX века, в биографии Айно Лахти очень трудно отыскать хотя бы следы какого-то специального конструкторского образования. В детстве Лахти не любил учиться и с трудом осилил лишь первые шесть лет начальной школы, после чего в 13 лет устроился работать на Вийальский стекольный завод. Но вот интерес к оружию – в отличие от учебы – у него имелся с детства. На первую зарплату в 5 марок Лахти купил старую винтовку Бердана и свел знакомство с местным кузнецом, Юхо Сатером, занимавшимся, среди прочих дел, ремонтом оружия. В итоге Лахти решил, что карьера стекольщика – это все же «не его» и до призыва в армию сменил еще несколько мест работы – от железной дороги, до электростанции. 

Зато в молодой финской армии привычка Айно ковыряться во всяких стреляющих железяках оказалась очень даже к месту. Начав службу рядовым, Лахти вскоре получил направление на офицерские курсы, с «оружейным» уклоном и в 1921 году стал оружейным мастером в резервном полку, дислоцированном в центральной Финляндии. 

К этому времени финская армия не без помощи своих немецких учителей познакомилась с некоторыми новейшими образцами стрелкового оружия – в частности, с пистолетом-пулеметом Maschinenpistole 18/I. На молодого финна творение Хуго Шмайссера особого впечатления не произвело – наоборот, он был уверен, что сможет сделать и лучше. Первый прототип, сделанный им в 1922 году при помощи упомянутого выше Юхо, был изготовлен под слабый пистолетный патрон 7,65х17 мм  и являлся скорее «демонстратором идеи», чем  реальным оружием.  Ни этот, ни следующий образец интереса у финского Министерства обороны не вызвали. Убедить в перспективе своего детища Лахти удалось лишь нескольких офицеров собственного полка. В 1924 году они, пустив шапку по кругу, создали ЗАО Konepistooliosakeyhtiö. Как деликатно пишут финские историки: «У новой компании было много вдохновения, но очень мало финансов». Акционерам пришлось довольно долго ждать прибыли, пока, наконец, в 1931 году фирма Tikkakoski не выкупила права на очередную модель пистолета-пулемета, ставшую в итоге известной как Suomi M / 31. 

Человек и половина пулемета.

Параллельно с доводкой пистолета-пулемета Лахти получил совет от командовавшего полком генерала Хейнрикса «подумать в сторону» легкого ручного пулемета. В финской армии в тот момент этот вид стрелкового вооружения был представлен «шоша» и «мадсенами», при это второй был довольно дорог и сложен, а первый с большим отрывом претендовал на звание худшего оружия Первой Мировой. Также в количествах имелись немецкие МГ 08/15 и 08/18, однако нормальными «ручными» пулеметами назвать их было довольно тяжело во всех смыслах.

Помогать Лахти вызвался лейтенант А. Э. Салоранта, который только что вернулся с оружейно-технического курса, проведенного в Дании.

Хотя работа в соавторстве и завершилась созданием ручного пулемета Lahti-Saloranta M-26, принятого на вооружение финской армии, оба соавтора остались взаимно недовольны друг другом. Салоранта утверждал, что основные идеи принадлежали ему, а Лахти только «подавал инструменты». Лахти, в свою очередь, ворчал, что вмешательство Салоранты испортило его оригинальную конструкцию. Тем не менее, именно Салоранта помог Лахти получить вознаграждение за создание пулемета – скуповатые чиновники поначалу вообще отказывались что-либо выплачивать конструктору.

 В любом случае пулемет Picakivaari m/26 и в самом деле получился «не очень», а желание финских военных «сэкономить копеечку» ухудшило дело. Хотя к пулемету были разработаны несколько типов магазинов различной емкости, барабанные «должны были быть выпущены» для зенитных пулеметов и на фронте их фактически не видели. Зато в стандартных 20-типатронных магазинах требовалось унести по 1200 патронов на каждый пулемет – для чего в расчет кроме самого пулеметчика и его второго номера включили четырех подносчиков боеприпасов и командира для руководства всем этим воинством. Вдобавок, пулемет – точнее, ударно-спусковой механизм -- оказался чувствителен к смазке и холоду.  В довоенном уставе финской армии его просто запрещалось разбирать в полевых условиях -- делать это могли только мастера-оружейники. Понимание, что на войне «случаи разные бывают» пришло не сразу – инструкцию по разборке УСМ у Picakivaari m/26 финны выпустили только в 1942 году.  Впрочем, к этому времени у них было уже более чем достаточно трофейных ДП-27, де-факто ставших основным ручным пулеметом финской армии.

Самое забавное, что еще в 30-х все тот же Лахти уже самостоятельно разработал новый легкий пулемет L-34, который был легче, проще (всего 58 деталей по сравнению с 118 у Лахти-Салоранта), дешевле в производстве и, как показали испытания, значительно надежней. Но… на вооружение финской армии этот пулемет так и не попал.

…и немножечко шить.

В 30-х годах у финнов все чаще начинала болеть голова при попытке смотреть на восток. Донесения разведки говорили, что у Советов есть танки, у советов много танков, ой, у СССР как-то совсем дофига танков. Конечно, карельский перешеек по тогдашним представлениям был далеко не идеальной местностью для применения танков, но на пролив не тянул.

Лучше всего, конечно, было бы завести в ответ собственные танки или хотя бы противотанковые пушки в количествах. Увы, первых финны смогли прикупить совсем немного, да и производимые соседями-шведами 37-мм «бофорсы» стоили по меркам экономных скандинавов, как-то дороговато.  Вот если бы ружье, да еще и свое…

Впрочем, некоторых финских военных заносило еще дальше. Они хотели не противотанковое ружье, а сразу противотанковый пулемет. А если он при этом еще и сумеет таки немножечко стрелять по воздушным целям, будет вообще замечательно.

Сам Лахти придерживался мнения, что оружие, способное хоть как-то стрелять по воздушным целям, будет очень не очень в роли противотанкового.  Однако переспорить всех офицеров в отделе вооружений у него тупо не хватало времени и желания. Вдобавок, после поездок уже в качестве известного оружейного конструктора по Европе, у Айно Лахти появилась привычка «закладывать за воротник». Как скромно писали финны: «Зачастую длительные переговоры приводили к интенсивному употреблению алкоголя». Впрочем, среди финских военных Лахти был далеко не чемпионом в этом национальном виде спорта и когда маршалу Маннергейму доложили, что главный финский оружейный конструктор в очередной раз того-с, Густав Карлович просто махнул рукой со словами: «да пусть пьет, лишь бы работал!».

В итоге всех споров и «переговоров» к началу «Зимней войны» успели сделать всего два прототипа 20-мм противотанкового ружья, из которых, по финским данным, в ходе испытаний удалось подбить четыре советских танка. Развернуть производство ПТР L-39 финны смогли только после заключения перемирия. Но хотя перерыв между первой и второй войной с СССР оказался небольшой, легкие советские танки, против которых ПТР Лахти было эффективно, довольно быстро кончились, а против Т-34 и тем более КВ 20-мм было уже откровенно мало. Зато по воздушным целям их вполне хватало, так что финны не только развернули производство зенитной спарки  20 ItK 40 VKT – фактически тех же L-39, только с возможностью стрельбы очередями – но и переделали часть ранее выпушенных ПТР в «зенитные винтовки» L-39/44.

Перековать мечи.

К 1944 году Аймо Лахти был вполне состоявшемся конструктором, имевшим в «багаже» практически весь всю линейку стрелкового оружия – от пистолета до зенитки.  Кроме перечисленных выше образцов он также принимал участие в модернизации под нужды финской армии винтовки Мосина и пулемета «максим», разработал свой вариант станкового пулемета Sampo L-41, самозарядную винтовку  L-36,«тяжелый пистолет-пулемет», а фактически, один из первых автоматов AL-43 под свой патрон 9х35 мм и даже спортивную винтовку  22 LR Finnish Lion Rifle. Если же считать и нереализованные «в железе» проекты, то их число перевалит за полсотни.

Однако все эти достижения не впечатлили – или наоборот, слишком впечатлили – советскую контрольную комиссию. По их требованию Айно Лахти был отстранен от работы над военными проектами. Получив генеральскую пенсию, он открыл мастерскую в небольшом городке Ювяскюля и продолжил заниматься изобретательством, но уже гражданским – до самой смерти в 1970 году. 

 Андрей Уланов.