Протокол

— Ну давай, говори, не мнись, — капитан ободряюще махнул сержанту, хотя у самого настроение было отвратным. Кому охота ночью сидеть на дежурстве? Лучше уж дома, с семьёй...

Но хоть на дежурстве, а не мобилизован — и то хлеб.

Сержант поёрзал, прямо так, стоя, и начал говорить, глядя в мятую бумагу:

— В двадцать три сорок поступил вызов. Это вот здесь, — он сделал шаг к висевшей на стене карте района города и ткнул в неё авторучкой. — Памятник этим, освободителям.

Капитан кивнул — место он знал. Простенькая композиция из трёх то ли бронзовых, то ли отлитых «под бронзу» солдат — в ватниках и плащ-палатках, с «трёхлинейками» и автоматами. Поговаривали, что памятник готовят к сносу — как и многие другие. Наследие тяжёлой эпохи, как говорили обычно.

— Вызов первый? — на всякий случай уточнил он.

— Нет, — помотал головой сержант. — Были ещё два, около двадцати трёх ноль-ноль. Сообщали, что у памятника трутся люди, пятеро, выкрикивают лозунги, жгут факелы... Мы, как нам и велено, игнорировали.

— Правильно. Валяй дальше, — кивнул капитан.

— На этот раз сообщили, что была стрельба, и у памятника лежат пять тел. Наш наряд и «Скорая» прибыли на место одновременно, в двадцать три сорок восемь.

— Трупы есть? — поинтересовался офицер.

— Нет... Вы слушайте.

Пятеро, возраст от двадцати пяти до тридцати пяти. У четверых обнаружены паспорта, все граждане, двое с нашего города, двое с запада. Пятый не опознан. Тест на алкоголь не проводился, но запах спиртного присутствует. У троих татуировки, как правило — нацистская... — сержант запнулся и поправился: — ...Национальная символика. Одежда у всех тёмная, капюшоны, кожаные куртки. При них имелось... Так. Два баллона с краской, национальных цветов, судя по весу — почти неиспользованные, национальный флаг, разорванный по стыку цветов вдоль, две монтировки, два прогоревших факела. Три кастета, три ножа, один пистолет системы «люгер», отдан на экспертизу. Обойма пистолета пуста, затвор на задержке, стреляли из него совсем недавно. На месте обнаружено восемь гильз 9×19 «парабеллум».

Капитан слушал с вялым спокойствием, почти без интереса. Разрисовывание старых памятников красками национальных цветов и стрельба на улицах в последнее время стали чем-то вроде моды — правда, не всегда оканчивалось так, как рассказывал сержант.

— У всех пятерых врачами зафиксированы серьёзные побои, включая переломы, при этом ни у одного нет травм, не совместимых с жизнью. Большинство нацис... национальных татуировок на коже перечёркнуто крест-накрест порезами от ножа, возможно — от найденных ножей, на двух из них следы крови. Били тупыми тяжёлыми предметами, места побоев выглядят жутко, будто кувалдой колотили. И, — сержант помялся, — у двоих в задний проход засунуты черенки от факелов, ещё у одного — древко флага.

— Но, говоришь, все живы?

— Да. Врач даже сказал, что скорее всего инвалидности ни у кого не будет — хотя в больничке проваляются долго.

— Хм. Ладно, давай дальше. Что по памятнику?

— Памятник, — сержант перевернул листок. — Так. На каменном постаменте видны следы свежих сколов — скорее всего от монтировок. Там же, на постаменте, есть размашистый след от краски из одного из баллончиков, но всего один и неровный. На фигурах, — голос сержанта дрогнул, — на фигурах, точнее, на кистях их рук, видны следы крови. Они, — голос сержанта сел, и он смущённо прокашлялся. — Они, это, кровь в основном на костяшках пальцев, ну это железо, там точно непонятно, но кулаки у всех трёх фигур в крови. У двух фигур кровь ещё и на сапогах.

Капитан смотрел сквозь сержанта, ничего не говоря, и тот, собравшись, продолжил:

— На фигурах обнаружены свежие следы от пуль, в основном в районе торсов. На одной пять, на второй — два и на третьей — один. Поблизости найдено две пули, обе сильно деформированы, как от удара о металл и рикошета. Остальные пули не обнаружены.

— Что свидетели? — отстранённо поинтересовался капитан.

— Так... нет их, — пожал плечами сержант. — Люди на стрельбу опасаются в окна выглядывать, мало ли что, да и темновато там... С утра будем проводить опрос, может, кто и правда что видел... Ну те, кто нам звонили, ничего не видели. Сначала про крики, потом про стрельбу говорят, и всё.

— И всё, — пробормотал капитан.

Взял у сержанта доклад и тоненькую папку. Махнул рукой — иди.

Когда за подчиненным закрылась дверь — открыл документы, перебрал фотографии. Полистал записи, повертел «шпаргалку» доклада.

Вздохнув, встал, подошёл к сейфу, открыл дверцу и бросил папку к ещё пяти таким же.

И это только за последние две недели.

Один запутался во флаге и упал с монумента, который перед этим измазал краской. Потом памятник, который упал на активиста, пытавшегося его снести. Странный случай, когда парня, пытавшегося выкрасить памятник, нашли в краске с головы до ног. Танк-памятник, съехавший, несмотря на страховку, на помогавших сносу активистов. Стела, рассобачившая при падении, несмотря на расчёты, полицейский автомобиль.

А теперь ещё вот это.

Несчастный случай, и только.

Кто же, мать его, поверит в другое...

Рассказ "Протокол" также включён в сборник "Иногда они возвращаются".