Переполох в Тридевятом царстве

Старик проснулся, как всегда, на рассвете. Позевывая, вышел на низенькое крыльцо. Солнце, румяное и свежее от купания в море, весело выбегало на голубой небосвод. Волны ласкали белый песок. Ну и все остальные шаблонные прелести морского пейзажа имелись в наличии.

Но старик не смотрел по сторонам. За те тридцать три года, что он ловил неводом рыбу, вся эта красота надоела ему до чертиков. А больше всего надоела собственная старуха, из-за которой он когда-то здесь и остался. То есть, тогда-то  она была, разумеется, не старухой, а весьма аппетитной рыбацкой дочкой. Э-эх! 

Он еще раз зевнул и, не глядя, шагнул вперед.

Чмок! Лапоть погрузился в какую-то мерзкую субстанцию. Вокруг разлилась отвратительная вонь.

- Ах, пострелом тя положь! – заорал старик, выдергивая испоганенную ногу. – Да чтоб тебя, бусурмана, мылом намылило и на шило нашилило! Да чтоб тебя…

- Ты чего разорался с утра пораньше?

У плетня появился сосед, только что закончивший посадку репы.

- В драконью лепешку ввалился, - буркнул дед, направляясь к бочке с дождевой водой. – И откуда только они взялись на нашу голову? Ведь не было же их у нас никогда!

- Жука колорадского тоже когда-то не было, - глубокомысленно заметил реповод. – А драконов энтих  заморских писатели развели. Поначалу немного их было, а потом расплодились, как воробьи.

- Ага, - скептически заметил рыбак, - только вот гадят они не как воробьи. Чтоб они на головы тем гадили, кто их придумал. И вот ведь какая сволочь неблагородная. Наш-то Змеюшка Горыныч, уж коли летит куда, так брюхо не набивает. Потому он весь на бой устремленный. А эти зас…цы…

Старик повесил на колышек плетня отмытый лапоть, пристроил онучу.

-Да ты не переживай, - попытался успокоить его сосед, - я эту лепеху с твоего двора уберу. Удобрение для огорода очень хорошее. Иди, покурим моего самосадного с донником.

Они уселись на лавочку и дружно задымили.

Внезапно утреннюю тишину нарушило какое-то металлическое громыханье. Что-то большое, черное стремительно прокатилось по дорожке, шарахнулось под лавку и там затаилось.

Старики ошалело переглянулись, потом рыбак свесил голову вниз. На него испуганно смотрел большой черный кот с обрывком золотой цепи на красивом сафьяновом ошейнике.

Мимо пронеслась орущая толпа, состоявшая из разновозрастных личностей яко мужеска, тако и женскага полу.

Кот в ужасе прижал уши и обморочно закатил глаза. Вскоре толпа скрылась вдали. Все стихло. Только тогда кот осмелился высунуть голову из-под лавки.

- Ушли они? – слабым голосом вопросил он.

- Да кто это такие-то?  - изумился рыбак. - Неуж живодеры у нас завелись?

- Да ну, какие живодеры!

Осмелевший кот, удостоверившись, что опасность миновала, вылез из укрытия и стал вылизываться. 

- Писатели это, - пояснил он между делом, - им, вишь, состязание объявили: сказку придумать. Награду посулили. Так они меня одолели: рассказывай им сказки да рассказывай. Ни днем, ни ночью покою от них нет. Молочка-сметанки хлебнуть некогда. Отощал вконец. Думал, смертушка моя пришла. Вот и сбег.

- Ишь, какое дело! – удивился огородник. – Это что ж получается, кто лучше сбрешет, тому и награда?

- Им нашего Емельку в кумпанию надо пригласить, - посмеиваясь, заметил рыбак. -  Вот его уж точно никто не перебрешет. То он щуку говорящую споймал, то на печке в лес ездил, то у него сани самоходом дрова везли. А даве договорился до того, что, мол, красавица-царевна его полюбила. И он уже сватов к ней заслал.  Так  Иван на что уж дурак-дураком, а и то его приструнил. Ты, говорит, допрежь чем царевен сватать, куделю на башке расчеши.

Посмеялись. Однако их мирную беседу прервало странное явление. Из проулка вывернулась группа людей в черных «крылатках» и цилиндрах. Впрочем, некоторые щеголяли в кожаных «косухах» и джинсах. Но у всех на иссиня-бледных лицах сверкали черные глаза. Впрочем, вид у них был явно растерянный.

От группы отделился господин в "крылатке" и, приблизившись к троице, взиравшей на незнакомцев с любопытством,  вежливо произнес:

- Прошу нас простить, уважаемые, сами-то мы не местные. Не подскажете ли, как пройти в библиотеку?

Старики ошарашено молчали. Но кот не ударил в грязь лицом, не облажался перед иностранными гостями. 

- А вот по этой тропинке идите. За рощей как раз она и будет. Уж мимо не пройдете: там флюгер в виде раскрытой книги. Да и на вывеске написано, что, мол, изба-читальня.

- Благодарю вас, - незнакомец отвесил вежливый полупоклон и вся компания неверной походкой двинулась в указанном направлении.

- Это что еще за чудо-юдо? – отмерли деды.

- А это вампиры, - позевывая, пояснил кот. – Их, бедолаг, много тут бродит. Писатели наши из заморских стран понавезли да и побросали: читателям-то эти кровососы поднадоели изрядно. Вот они и ходят, неприкаянные душеньки. Им ведь днем-то спать в гробу положено. А где он, тот родной гробик? В заморском замке остался.

- Дак чего ж они, щелкоперы-то энти, людей без пристанища оставили? – возмутился рыбак. – Уж перевозили бы вместе с гробами.

- Нда? – иронически прищурился кот. – А куда они эти гробы поставят? Говорю тебе, замок надо! А где у нас тут замки-то?

Плодотворную литературоведческую дискуссию оборвало новое явление. Мимо бешено промчался всадник на взмыленном скакуне, которого он еще и безжалостно нахлестывал плеткой. Его преследовала толпа, на этот раз состоявшая исключительно из девиц разной степени зрелости.

- Батюшки-светы! – пригляделся огородник. – Да это никак Кощеюшка наш! А кто ж на него охоту-то устроил?

- А это девицы-красавицы, - пояснил всезнающий кот. – Желают, чтобы он их вроде бы как похитил и в своем дворце держал некоторое время, понуждая к замужеству.

- Да почто ж они его к такому греху-то склоняют? – дружно ахнули старики.

- А чтоб потом мемуары выпустить «Мой Кощей». Или «Кощей в моей жизни». Ну или что-нибудь в этом роде. Знаете, сколько денег на этом можно огрести, - просветил их кот.

Старики задумчиво молчали. Вдруг небо потемнело, раздался характерный шум крыльев: прямо над ними парил дракон.

- Ах ты, волчья сыть, травяной мешок! – некормленым ведмедем взревел рыбак. Схватив стоявшую рядом мотыгу, он угрожающе потряс ею над головой.

Дракон не видел, что за оружие в руках врага, но решил, как говорится, не усугублять: недавно один неуравновешенный "попаданец" шандарахнул по нему из ПЗРК. Хорошо не попал, придурок.

Поэтому, не желая испытывать фортуну, дракон сделал «кобру» и покинул поле брани.

С неба раздался какой-то странный свист, сопровождаемый отчаянным визгом, и прямо на колени к огороднику шлепнулась пышногрудая девица в кожаных шортах (которые справедливее было бы назвать стрингами).

И тут, как на грех, жену старика не иначе черти подтолкнули выглянуть в окно. Увидев эту картинку из «Плейбоя», бабка оторопела. Но о-очень ненадолго.

- Ах ты, сморчок трухлявый! Козел ты старый! Я вот бороденку-то твою прополю! Репу он пошел сеять! Хороша репа! – разнеслось по окрестностям.

- Дык я… Дык что ж…  - ошалело бормотал совершенно деморализованный дед.

- Да откуда ты взялась-то! – наконец завопил он, пытаясь спихнуть с колен нечаянную радость. 

Но та уже обвила его руками и уходить явно не собиралась

- Я на драконе летела, - томно пропела она, объясняя своё появление. – Он меня похитил. Ну, вообще-то, не совсем он. Я ему говорю: «Покатайте меня!» Он и согласился. А уж потом в воздухе я и предложила: «А может, поженимся?»  Он от радости как взвился! Ну, тут я и соскользнула.

Она посмотрела на старуху, так и замершую в окошке. Потом перевела взгляд на рыбака:

- Мужчина, а вы женаты?

Но тот заполошно замахал руками:

- Женатый я, женатый! Уж, почитай, тридцать три года душа в душу живем. Надысь я ей машинку стиральную справил. От фирмы «Золотая рыбка».

- Ну, ладно, - девица неохотно встала, поправила топик. – Пойду я тогда Кощея поищу.

И осторожно засеменила на высоченных каблуках по неровной тропинке.

 - До чего ж девки отчаянные пошли! – пробормотала бабка. – Вот помню, меня в молодости на базаре какой-то удалец ущипнул. Так я до дому-то бежмя бежала, не оборачиваясь.

- Вот уж точно – удалец. Отвага-парень! – тихо пробормотал любитель репы.

На тропинке меж тем показалась парочка: Баба-Яга с клюкой, а за ней  неотступно следовал какой-то плюгавенький мужичок со стеклышками на носу. Мужичок что-то говорил старухе, оживленно жестикулируя, а та отмахивалась от него, как от назойливой мухи. Наконец, ее терпение, видимо, лопнуло. Она остановилась, замахнулась на надоеду клюкой и заголосила:

- Отвяжись от меня, бесстыдник! Ишь, чего удумал, срамник! Как только язык-то повернулся, честной женщине эдакое предлагать! Геть отседова, пока в жабу не превратила!

Ее спутник нерешительно затоптался на месте. А Яга довольно шустро заковыляла дальше. 

Поравнявшись с честной компанией, она остановилась, оперлась на плетень и обратилась к хозяйке:

- Дай-ка водицы испить. В горле пересохло, мочи нет. 

- Да чего ж пустую воду-то хлебать! – засуетилась бабка, изнывавшая от любопытства. – Заходи, подружка, чайком побалуемся. У меня и самоварчик поспел. Чего от тебя ухажер-то добивался?

- Какой он ухажер! – пренебрежительно отмахнулась Яга. – Подлюка-журналюка привязался. Интервью, грит, мне дайте. Про вашу сексуальную жизнь с царевичами-королевичами. Вон, грит, их сколько у вас перебывало. В бане парились, за столом угощались, на ночь оставались. Так неужто, грит, ничего у вас с ними не было7

- Так и сказал? – ахнула бабка. – Ну, а ты ему чего?

Яга прошла в избу, и подружки защебетали о своем, о девичьем.

Старики остались во дворе, пытаясь переварить все увиденное. Кот ученый, измученный посетителями, крепко спал под лавкой.

- Нда-а уж! – задумчиво протянул рыбак. – Лихие времена грядут. Как бы все наше царство прахом не пошло от эдаких-то гостей.

- То-то и оно! – поддакнул ему огородник.

И деловито поднялся:

- Пойдем, соберу удобрение-то. Пока твоя не вспопашилась. А то визгу не оберешься.

И старики отправились ликвидировать следы драконьей жизнедеятельности.