"Я гей" флешмобчик

Как же пропустить эту тему и  на АТ, пока еще можно. 

Эмбрион

спойлер 18+(показать)

Меня обнимает Аня и целует взасос. Все почему-то улюлюкают и хлопают. Кроме Киры. Краем глаза выхватываю как она нервно разворачивается и уходит из комнаты, растворяется в густой темноте коридора. Во рту горьковатый привкус слюны с пивом и пиццей. Отвратительно. У Ани скользкий язык и из-за того, что она пьяна, то целуется не как обычно. Более развязно, жарче, но от того и противнее. 

Наверняка, эту сцену она видела в фильмах, иначе зачем пытается так ее изобразить. Шепчет мне на ухо, чтобы я расслабился. Делает затяг, грациозно поднимая вверх косяк и выдыхает мне в рот. Я не успеваю опомниться, как она снова целуется меня так. Задыхаюсь, но дым глотаю.

- Подожди чуть-чуть, - говорит мне Аня, обнимает меня, прижимаясь ко мне. – Минут десять или двадцать. Подожди.

И я жду. Давлюсь болью в горле и сражаюсь с приступами кашля. На меня перестали пялится. И слава богу. Я пытаюсь найти Киру, но кажется, она ушла с вечеринки. Истеричка. Одному богу известно, что у нее на уме и какого хрена с ней происходит. Мы стоим в центре комнаты в обнимку и покачиваемся под медитативную музыку. Я пытаюсь понять, что должен почувствовать. Как скуренный косяк может на меня повлиять, но совершенно ничего не чувствую. В фильмах все иначе. Брат матери любил хвастаться, как он обкуривался в щи и потом творил полную ахинею. Ложь, чтобы показаться крутым. Если он еще раз поднимет подобную тему, я обязательно упрекну его в этом и заставлю отказаться от своих слов. Это сейчас я сказал? Это была моя мысль? Таким тоном? 

В мыслях совершенная пустота. Не получается зацепиться за что-то одно. Они как муравьи в разрушенном муравейнике начинают хаотично носится по земле, перебирая лапками грязь и прочий мусор. Почему именно мусор?

Когда в последний раз, я разрушал муравейник? Вполне возможно можно сесть голой жопой на муравейник.

Аня проводит рукой у меня между ног, что в какой-то момент заставляет меня очнуться и немного отпрянуть назад.

Она хихикнула и шепнула на ухо: «Не волнуйся».

Но я буквально в панике.

Я в панике, потому что она расстегивает мне ширинку и залезает рукой в образовавшуюся щель. Вдруг увидят? Что она делает.

Во рту пересохло так сильно, что горло покрылось изнутри трещинами. Я слышу скрип в легких.

- Ты еще не готов, - с досадой в голосе шепчет моя девушка. – Но я это исправлю, - игриво добавляет она.

- Что ты делаешь? 

Волоски на затылке встают острыми колышками. Я кажется не дышу уже минут пять. Перед глазами появляются звезды.

И в какой-то момент боль в горле пропадает. Пропадают и другие ощущения. На долю секунды закладывает уши. Я ничего не слышу, нигде не существую. И вдруг также медленно возвращаюсь в себя, но совершенно нового. Другого.

Аня пританцовывая тащит меня за собой. Мы испаряемся как призраки с вечеринки, в которой на нас никто так и так не обращает внимания. А может и обращают, а это я не обращаю на то, что они не обращают. Скорее всего в этот самый момент на нас все смотрят, а мы их просто не видим. Кира смотрит, Мишка с Денисом и Левчиком. Все. Но мы их просто не слышим и не догадываемся об их существования.

Это все? Сейчас я лишусь девственности? Перестану быть мальчиком? Сейчас мы зайдем с ней в чью-то спальню, не дай бог родительскую. Я достану из кармана презерватив. Вручу ей. Про себя поблагодарю мать за дальновидность.

У меня подкашиваются ноги. И если Аня отпустит руку, то рухну прямо здесь.

Но моя неготовность, все еще очень тревожит. И все оставшиеся силы я направляю к своему члену и пытаюсь с ним договориться. Давай братан, ради всего святого. Господи! Это же неправильно думать в такие минуты о Боге?

Я не могу понять в какой комнате мы находимся, но здесь гораздо тише. Музыка слабыми обрывками достает до ушей. Их голоса также теряются за толстыми стенами каменной дома.

Аня целует меня, и мы опускаемся на колени. Дрожу. Сердце точно проломит грудную клетку. Ноги будто превращаются в вату. Мне хочется рыдать и говорить с ней о вечном, только бы это не случилось и дрожь в теле требует, чтобы я не предавал себя.

Будто целуясь с Анькой, я по-настоящему ставлю себе подножку. И это вообще не то, что мне нужно.

Она стягивает с меня футболку и целует сосок. Покусывает, облизывает. Мне неприятно. Она руководит моими руками так же как в танце. Возможно секс – это тоже танец. Кладет мою ладонь на свою грудь и спрашивает едва слышно:

- Ты чувствуешь?

Я ничего не чувствую. Бугорок уже ее соска. Ее грудь. Где-то там стук сердца. 

Она расстегивает пуговицу на джинсах и просит встать. Я повинуюсь, взмаливаясь про себя, чтобы все получилось. Но чем больше я об это думаю, тем меньше верю в чистоту эксперимента. Аня аккуратно снимает с меня джинсы и тянется к трусам. Член не стоит, я сам едва стою. Голова кружится, сейчас упаду. 

- Нет. Стой. Нет, - не выдерживаю я. – Не могу. Нет.

Но она меня не слышит и снимает трусы.

- Ух, - восхищается Аня. - Нормально!

Я поднимаю голову в верх и вымаливаю всех богов о помощи, только не смотреть в низ. Ощущаю, как мой член соприкасается с чем-то горячим и влажным. Неприятным. Я не смотрю вниз. Я не держу ее голову. Я забыл все, чему научился у порнофильмов.

Слышу чмоканье и посасывание. Ощущаю головкой ее слюну, вспоминая про себя какая омерзительная на вкус и в этот момент мои нервы не выдерживают.

- Нет! – чуть ли не кричу я. – Аня, прошу.

- Что такое? - не понимает моя девушка.

- Это неправильно, - не нахожусь словами.

- Почему? Марко, что случилось? Расслабься, дурачок.

- Нет, - взмаливаюсь я. И пячусь назад. – Я не могу.

- Да что происходит? – подруга поднимается на ногах.

Я же опускаюсь и подношу руки, которых совершенно не ощущаю к глазам.

- Не могу. 

Может, если я закруюсь от нее, то она уйдет. И не будет доставать дурацкими вопросам.

- Ты девственник? – как-то безразлично спрашивает она. – Ну и что. Это совершенно неважно.

Я молчу.

- Так блядь. Ты! – Аня встает с пола. Она покачивается от количества выпитого алкоголя. – Я тебе не нравлюсь? Я не поняла. 

- Нравишься, очень, - выпаливаю. – Просто.

- Тогда какого хуя? Что с тобой вообще происходит? Марко, блядь!

Аня снова опускается передо мной. 

- Ты меня не хочешь?

- Я…

- Расслабься, - более нежно говорит Аня.

Она аккуратно берет мой палец. Кладет его в рот. Облизывает. Покусывает. А потом медленно-медленно опускает к пупку.

И я напрягся как статуя. Застыл как лед. 

Меня начинает трясти так сильно, что по телу разносится зуд и хочется сдирать кожу, чтобы избавиться от этого. Глаза щиплет от соли. Мне нужна вода. Мне необходим воздух. Мне хочется уйти. 

Мне хочется кричать. Когда холод моей руки встречается с жаром ее влагалища. И фраза, которая каждый год убивала во мне жажду жить вылетает изо рта неуловимой птицей:

- Я гей.

Воздух вибрирует и гудит. Я наконец-то цепляюсь за это слово, и оно повторяется эхом в голове. Безостановочно как вечный двигатель. И чем больше я его слышу, тем меньше хочу верить, что только что сказал.

- Оу, - выдыхает девушка. – Оу, - повторяет она еще раз. 

Время не двигается с места. Секундная стрелка застыла. Оно дошло до точки невозврата. Я не могу его повернуть или как-то им руководить. Здесь в незнакомой темной комнате, до которой едва ли достают голоса и музыка. Наверное, они все еще бухают, возможно курят, может быть кто-то уже заснул. Я не знаю сколько времени, но с удовольствием бы ушел прямо сейчас. Аня продолжает меня гладить, но ждет ответа, который я не в силах ей дать из-за невероятного животного ужаса. Грудь сдавливает в спазме, сдерживаться больше нет никаких сил и по щекам стекают первые слезы.