Перечитывая "Аэшу" Райдера Хаггарда

Десять дней назад я вспоминал здесь Ивана Ефремова и его «Таис Афинскую», самый незабываемый роман о женщине из прочитанных в юности, написанный мужчиной. А теперь довелось обратиться к книгам Райдера Хаггарда про Аэшу. Хаггард – также один из любимых писателей юности, его цикл про Аэшу прекрасен, сейчас так не пишут: чтобы так писать, нужно жить воздухом той замечательной эпохи, а не нашей. 

Но женские персонажи у Хаггарда довольно примитивные, недостоверные, это говорящие куклы, которых автор походя использует в своём сюжете. Он вкладывает в уста героинь слова и описывает поступки, не соответствующие их культуре, положению и воспитанию, всему бэкграунду. Рисует женщин глазами мужчин, не представляя вовсе, что у разных женщин может быть какая-то своя, более сложная, многообразная и многослойная мотивация. Даже таких экзотических, как Аэша: её красота и мудрость заявляются писателем, но, переданные грубыми, поверхностными, примитивными штрихами, никак не проявляются; её натура, как она описана, более подобает диковатой хабалке, чем учёной жрице и королеве, современнице Нектанеба и Аристотеля, правящей африканскими народами тысячи (!) лет. Картинка перед нами вроде бы красивая, но чуть поскребёшь – внутри пустышка.

Такие же женщины-куклы у Говарда, Толкина, многих известных писателей прошлого (да и, чего греха таить, настоящего, примеры подставляйте на своё усмотрение). Они выписаны лишь для того, чтобы украсить подвиги мужчин и усладить их взоры. 

У Жюля Верна, пожалуй, самого любимого писателя моего детства, в его прекрасном мире инженеров, путешественников и первооткрывателей практически нет женщин. В знаменитом «Таинственном острове» их нет вообще! А когда и где присутствуют, то очень далеко, в глубоком фоне, на третьих ролях, ничего сами не решают и не создают, никаких идей не производят, годятся лишь на то, чтобы патентованные джентльмены, вроде Филеаса Фогга, их спасали. Кому-то, без сомнения, комфортен такой мир, и многие хотели бы его вернуть, жить в нём самим и выстроить по струнке остальных. Но это в наше время невозможно.

Все вышеперечисленные великие писатели, как и многие другие, наверняка не были отъявленными мизогинами по натуре своей. Они всего лишь были сыновьями своей эпохи и не сумели или не захотели заглянуть чуть-чуть вперёд. Хаггард и Верн не дожили до подъёма феминизма совсем чуть-чуть, но их блестящее воображение, похоже, в этом направлении не работало. А Говард, писавший намного позже, туда вообще не смотрел, закрывшись в своей Башне Слона со своим alter ego, огромным мускулистым варваром, от которого без ума все окружающие женщины, даже те, кто его ненавидит и пытается убить.

Только у Ефремова героини становятся иными. Фай Родис в «Часе Быка» – образ уже совершенно другого плана, масштаба и глубины. За полвека после Ефремова жизнь изменилась ещё больше. Прежние представления, что женщины по природе своей стоят ниже мужчин, наблюдаемым опытом не подтверждаются. Они основаны на предрассудках из других эпох и обусловлены социальными причинами, отнюдь не физиологическими. Описывать женщин так, как это делали во времена Хаггарда и Верна – моветон. А воспринимать – тем более.