Флэшмоб: 18+ и его смысл
Автор: Александр НетылевИдею флэшмоба высказывал в предыдущем посте.
Давайте отвлечемся от драмы вокруг обязательной метке 18+ на произведениях с упоминанием геев и вспомним те, которые гордо носили её и до того. Поделимся наиболее "смачными" моментами, будь то секс, жестокость или что-то еще.
А заодно, чтобы было интереснее - расскажем, ЗАЧЕМ они здесь. Просто ради фишки, или за этим стоит какой-то посыл?
У меня "Сердце бури" носило метку 18+ с самого начала. Моментов, которые могут подпадать (а могут, впрочем, и не подпадать, поскольку подробностей у меня мало) под эту метку, хватает: тут и "нормальный уровень средневекового зверства", как выражались Стругацкие, и сцена с наследником престола, убивающим собственного отца, и даже то, что реакция адептов на недовольство их Владычицы намеренно изображена похожей на наркотическую ломку (хоть формально никаких веществ они и не принимают).
Но вот что выходит за границу 18+ вполне однозначно, это сцены, связанные с темой сексуального принуждения, будь то прямое насилие, злоупотребление положением или магическое подчинение. Их у меня на удивление много (учитывая, что "Сердце бури" - ни разу не эротика), и они там не просто так.
Одна из основных тем моего творчества - власть и человек. Говорят, что власть развращает; я с этим не согласен. По-моему, главное, что она делает, это раскрывает то, что и так есть в человеке, но было задавлено невозможностью проявления. Я уже касался этого вопроса в статье об изменении обстоятельств: https://author.today/post/265155
Таким образом, самый надежный способ узнать, что у человека в душе - это дать ему силу, власть и главное - безнаказанность. А с другой стороны - поманить чем-то, чего он желает.
Давайте начистоту. Многие меня осудят за эти слова, но я полагаю, что КАЖДЫЙ мужчина, получив власть над женщиной, к которой испытывает сексуальный интерес, будет испытывать искушение этой властью воспользоваться. А вот поддастся ли он ему - это уже от характера зависит. Этот характер так или иначе и демонстрируют персонажи в этих фрагментах.
Так как фрагментов много, спрячу их под спойлер.
Их привели в комнату, в которой несложно было опознать пыточную. Пыточная была весьма просторной. Судя по длинному ряду кандалов на стене – на несколько человек. В центре размещались массивный деревянный стол из неструганных досок. Рядом располагался другой стол, поменьше, на котором были разложены устрашающего вида инструменты. По углам горели четыре жаровни, но в данный момент над ними, к счастью, ничего не накаливалось.
Помимо палача, в пыточной обнаружились ещё шестеро солдат и халиф Мустафа собственной персоной.
И он ее тоже узнал.
- А. Глупая женщина, думающая, что может дерзить мужчинам.
Бесцеремонно взяв ее за подбородок, колдун с недвусмысленным интересом оглядел лицо Ланы.
- Очень красива, - вынес он свой вердикт.
После чего, отпустив ее, распорядился:
- Вешайте его на его любимое место.
Стражники подтащили Амброуса к одной из пар кандалов, подвешивая его за руки. Как оказалось, расположены они были ровно на такой высоте, чтобы нельзя было нормально стоять: приходилось подниматься на носки, поневоле перенося существенную часть веса на прикованные руки.
- Итак, сын шакала, - сказал Мустафа, подходя к пленному, - Начинаем нашу беседу в очередной раз?
Его кулак с силой врезался в живот маркиза.
- Координаты Гмундн. Немедленно.
За первым ударом последовал второй – по лицу. С каждым ударом Лана вздрагивала, будто его наносили ей.
- Я… ничего… не скажу, - прохрипел Амброус, выплевывая осколки зубов, - Ты… зря… тратишь… силы.
Мустафа задумался над его словами.
- Знаешь, возможно, ты прав. Ты ведь у нас герой, верно? Будешь терпеть боль, пока не сдохнешь?
Он усмехнулся.
- Но любой ли боли это касается? Быть может, герои хорошо терпят только СВОЮ боль?
Колдун обернулся к Лане.
- Разоблачайте её.
Солдаты с готовностью бросились выполнять приказ. Они не возились с застёжками; напротив, они действовали быстро, грубо и жёстко. Один разорвал на ней блузу и колет, другой – штаны для верховой езды. Не пощадили даже нижнее белье. И даже прикрыться руками Лана не могла, поскольку за руки ее и удерживали.
А халиф этим не ограничился. Неспешно подойдя к чародейке, он протянул руку и ухватился за ее грудь! Лана почувствовала стыд и отвращение, когда он нагло ощупывал ее, теребил ее сосок, а потом стал спускаться ниже.
- Надо же, совершенно сухая, - провозгласил он, дойдя до самого сокровенного, - Ну, тебе же хуже будет.
Это явно было сказано намеренно, чтобы сильнее напугать их. Какое-то время колдун продолжал трогать её в неподобающих местах, а затем неохотно отнял руку.
- Роскошная девка. Жаль, не я первым опробую эту красоту. На стол ее.
Кожу болезненно саднило, когда Иоланту растянули звездой на неструганных досках и стали привязывать. Поняв, что с ней собираются сделать, она рванулась, но путы держали крепко.
- Вот так, - сказал Мустафа, - А теперь, сын шакала, я объясню тебе правила. Сейчас мои люди будут наслаждаться этой добычей. Один заканчивает, следующий начинает. И так по кругу, пока ты не скажешь координаты.
- Не трогайте её! – крикнул Амброус.
- Ты знаешь, что нужно для этого.
В пыточную вошли ещё трое солдат с замотанными тканью лицами. Один из них начал что-то на своем языке говорить халифу. Новости, похоже, были не из приятных. Халиф ответил резко и агрессивно; солдат втянул голову в плечи и стал говорить ещё что-то, будто оправдываясь. Тогда халиф указал на Лану, отдал какую-то команду и стремительным шагом вышел за дверь.
Увы, едва ли эта команда была «освободите ее». Один из солдат подошёл к столу, на ходу спуская широкие штаны. Не сказать чтобы Лана в первый раз в жизни видела мужской член; но только сейчас она в полной мере ощутила, насколько отличаются друг от друга мужчина, с которым остаёшься наедине по взаимному интересу, и насильник, пытающийся взять желаемое принуждением.
Лана закрыла глаза, пытаясь представить что-то не такое ужасное. Отстраниться, убедить себя, что это происходит не с ней.
И тут один из новоприбывших – не тот, что докладывал халифу – подал голос. В отличие от товарища, он говорил на языке Дозакатных – том же, ради перевода с которого Иоланта, кажется, целую вечность назад обратилась к Килиану. Впрочем, этого языка чародейка точно так же не поняла. Зато насильник, кажется, замешкался и что-то ответил гневно-удивленным тоном. Новоприбывший сказал что-то ещё, упрямо не желая переходить на язык Черного Континента. Затем заговорили и остальные. Точнее, даже загомонили. В их голосах послышались спорящие нотки.
Приоткрыв глаза, Лана обнаружила, что они пытаются выстроиться в очередь, отталкивая друг друга и споря из-за каждого места.
«Да они же делят меня, как вещь!» - с ненавистью подумала Лана. Да. Она не была для них человеком. Вещью она для них была. Дыркой для самоудовлетворения.
- Стойте! – крикнул, на что-то решившись, Амброус, - Координаты Гмундн: четыре – семь – пять – пять – ноль – пять – один – три – четыре – семь – пять – восемь. Я сказал! Ну же! Я знаю, что ты прослушиваешь нас! Вернись и прикажи оставить её!
Впустую. Солдаты были слишком разгорячены, чтобы прислушаться к нему. И вот, первый, - тот самый, уже успевший спустить штаны, - снова подступил к своей жертве. Лана закрыла глаза…
…и услышала странный звук. Свист рассекаемого воздуха, как от дюжины брошенных ножей, сменившийся затем звоном сталкивающихся клинков и криками боли. А затем все стихло, и Лана почувствовала, как одна из стягивавших ее руки веревок ослабевает.
(с) "Осколки старого мира", глава "Мудрец боится трех вещей" https://author.today/reader/33948/256673
…все-таки, не это его беспокоило. Это был не первый случай, когда Килиан оспаривал решения Амброуса, и никогда он не считал, что тем самым идет против Ильмадики. В конце концов, Владычица всегда ценила его ум и его решения. Она была единственной, кто по-настоящему ценил его умение думать своей головой. И проявляя норов, предлагая альтернативы, он тем самым наилучшим образом служил ей. Да. Он был ей преданным и надежным слугой. Совсем другое его беспокоило.
Лана.
Килиан превратил её в рабыню. Это было необходимостью: только так можно было спасти её от смерти или увечья и при этом не поломать планы Первого Адепта, сделавшего из нее вешалку для собак. Да. Это было необходимостью. И все же…
…и все же что-то в нем видело в этом нечто большее, чем необходимость. Что-то темное. Что-то злое.
Что-то, что наслаждалось подобным положением вещей. Что-то, что мечтало о власти над желанной женщиной. Что-то, что напоминало ему, как он безнадежно вздыхал по ней, пока она преданной собачонкой смотрела на его брата.
Теперь Лана принадлежала ему. Эта мысль вцепилась в его мозг подобно клещу. И как ученый ни пытался вырвать ее из головы, помогало это ненадолго.
Именно эта мысль вызывала в нем столько похоти, что это приводило к трансформации. Похоть для этого по понятным причинам служила реже, чем гнев и азарт, но в целом подходила не хуже. И каждый раз, чувствуя прилив сил от изменившегося тела, Килиан хотел прямо сейчас пройти через две двери и овладеть чародейкой.
И каждый раз он удерживался от этого. Килиан Реммен не был монахом: женскую красоту он всегда ценил. Но все-таки, была для него черта, переступать которую он не собирался. Никогда. Это как горизонт событий черной дыры: переступишь однажды, и уже не сможешь вернуться.
Именно такой чертой было – сломать женщину ради своего удовольствия. Тем более – ЭТУ женщину.
Но обязательно ли ее ломать? Что, если ей понравится? Лана не смотрела на других мужчин, будучи влюбленной в Амброуса, но ужели Килиан хуже своего брата?..
Ученый ударил сам себя со всей скоростью и силой боевой трансформации. Помогло: в голове слегка прояснилось.
Нет. Ты не в дурацком эротическом романе, Килиан Реммен. Здесь женщины не влюбляются в своих насильников. Тем более такие женщины, как Лана.
И уж конечно, причинить ей боль и унижение, чтобы доказать самому себе, что он все-таки не хуже Амброуса, - это… низко.
Низко и подло. И вдобавок на редкость тупо.
Килиан перевернулся на другой бок. Голову саднило, но по крайней мере, похоть слегка отступила. Можно наконец попробовать уснуть.
Завтра на заседании Ордена нужно быть со свежей головой. Только так он сможет доказать, что все еще достоин быть адептом Ильмадики.
(с) "Ложь путеводных звезд", глава "Трон в крови" https://author.today/reader/52961/423338
Сражение плавно перетекало в грабеж. Мысленно Килиан порадовался, что Неатир был военной крепостью, и количество мирного населения здесь было сведено к минимуму. Чародей совсем не был уверен, что смог бы удерживать солдат от бесчинств. В конце концом, недаром многие считали это их священным правом. Сейчас, побывав во главе армии, взявшей крепость штурмом, Килиан как никогда понимал, почему. Ярость битвы, которой больше не находилось достойной цели. Адреналин, требовавший выхода. Кровь, почти кипящая в жилах.
Хотелось продолжать битву. Хотелось заставить ИХ заплатить за его раненную ногу. Кого ИХ? Неважно. Неважно, кто подстрелил его; пусть все население крепости делит одну вину.
Вон тот солдат, бросивший мушкет, - он думает, безоружность спасет его? Думает, те, кто только что рисковал жизнью, остановятся перед убийством труса? Когда кровавый туман застилает глаза, не до чести. Тому, кто жаждет крови, нужна лишь кровь.
Или вот та миленькая девчушка лет шестнадцати – что она забыла у линии фронта? Думала, война никогда не наступит? Или считала, что камень и сталь защитят ее дом, ее семью и ее честь? Как много мужчин побывают в ней, прежде чем у нее закончатся силы проклинать тот день, когда она решила остаться в крепости, ставшей первой жертвой войны?
Пожалуй, Килиан может стать у нее первым. Имеет полное право: и как командир, и как высоко проявивший себя в битве воин, и как один из тех, кто нашел ее. Ученый окинул трофей похотливым, раздевающим взглядом. Опрокинуть ее на землю. Разорвать простое бежевое платье, открывая взглядам и прикосновениям юные груди. Задрать ей подол и жестко, грубо лишить ее девственности. Пусть расплачивается за всех. Пусть расплачивается за его раненную ногу. За Ильмадику, отвернувшуюся от него. За Лану, дразнившую и искушавшую его своей красотой и подчиненностью его власти…
- Обрабатывать раны умеешь? – спросил чародей вместо этого.
Одуревшим от крови воинам не до морали, но та, кто помогает раненым, на особом положении.
- Я занималась этим в крепости… господин, - тоненьким, напуганным голоском пролепетала девушка.
- Тогда вербую тебя в медкорпус, - сказал Килиан, - Пока работаешь на совесть, тебя никто не тронет. Но учти, попробуешь саботировать, и я позволю ВСЕМ своим солдатам сделать с тобой все, что они захотят. Поняла?
- Да, господин, - закивала девушка.
- Тогда работай.
Солдаты роптали, но вполголоса: адепта все-таки слишком боялись, чтобы возражать ему напрямую.
Пленница же начала с того, с чего и должна была: с раненной ноги своего пленителя. И несомненно, вид того, что под бриджами он находился в полной боевой готовности, наглядно свидетельствовал о реальности его угроз. Так что работать спустя рукава девчушке и в голову не пришло.
Если честно, для качественной медицинской помощи у нее слишком тряслись руки. Пулю она с грехом пополам извлекла, но зашивание раны превратилось в сущую пытку. Тем не менее, Килиан терпел, сжимая зубы. Он дал ей шанс спастись, воспользуется ли она им – к ней вопрос. Он уже решил, что если она упустит свой шанс, дальше спасителя девиц он из себя корчить не будет. Тем не менее, в конечном счете, добавив к ее усилиям заговор на кровь и обеззараживающий бальзам, он счел результат… приемлемым.
(с) "Ложь путеводных звезд", глава "Молчание законов" https://author.today/reader/52961/606571
- …я не выдал тебя, - сделал вывод Килиан, - Не смог. Хотя видит Ильмадика, я должен был это сделать.
Лана молчала, во все глаза глядя на него. О своих страданиях ученый рассказывал без тени эмоций в голосе. Как будто отчитывался. А вот то, что он обманул свою Владычицу, до сих пор причиняло ему несомненную боль.
- Ты взял на себя мою вину… - растерянно пробормотала она, - Принял наказание за меня.
- Да, это так, - с оттенком ехидства подтвердил маг, - Ты обязана мне жизнью уже трижды, не считая тех времен, когда мы были на одной стороне.
- Спасибо, - сказала девушка, - Правда, спасибо. Не думай, что я не ценю этого. Я… очень рада, что ты есть.
Килиан молчал, что-то обдумывая. И Лана, чуть подумав, добавила:
- Даже теперь, когда мы по разные стороны баррикад… Ты все еще мой самый лучший друг.
Какое-то время он не отвечал. А затем, когда Лана уже собиралась сказать что-то еще, вдруг спросил:
- А что, если я хочу не этого?
Лана замерла в испуге. И от неожиданности вопроса, и от осознания того, что за ним стояло.
А еще от того, что ладонь Килиана как бы невзначай легла ей на бедро.
- Чего же ты хочешь? – осторожно спросила девушка, уже зная ответ.
Килиан заглянул ей в глаза и просто ответил:
- Тебя.
Свободной рукой приобняв чародейку за плечи, он поцеловал её в губы. Лана не сопротивлялась, - да и смысл сопротивляться? Он был сильнее, и он был в своем праве. Рабынь не спрашивают.
Поцелуй этот был достаточно нежным и осторожным; Килиан не давил ей на губы и не пытался пропихнуть ей в рот свой язык. Пожалуй, закрыв глаза, Лана могла бы даже счесть поцелуй приятным…
Если бы не сама ситуация.
Мягко надавив ей на плечи, чародей перевел девушку в горизонтальное положение. Его губы спустились ниже, исследуя ее шею и плечи, а ладонь уже ласкала левую грудь сквозь тонкую ткань.
- Ты такая сладенькая, - прошептал Килиан, развязывая шнуровку платья.
Обнажив ее выше пояса, он стал целовать ей ареолы вокруг сосков. Он то ласкал её одними губами, то осторожно массировал грудь кончиками пальцев, то подключал к делу свой язык. Лана молчала, прикрыв глаза, стараясь не дергаться и боясь, что сейчас он перестанет ласкать ее и начнет терзать. А он тем временем опускался все ниже. И когда его рука забралась к ней под подол, чародейка все-таки всхлипнула.
И Килиан резко остановился.
- Что-то не так? – спросил он.
От этого наивного, растерянного вопроса все ее чувство беспомощности как рукой сняло.
- А ты как думаешь? – воскликнула девушка, - Не то чтобы меня насиловали или что-то в этом роде!
Ученый приподнялся на кровати, с неохотой отлепляясь от её тела.
- Ты не хочешь, - сделал вывод он.
- Гений дедукции! – фыркнула Лана.
Поморщившись, Килиан снова отвернулся, стараясь не смотреть на её обнаженную грудь.
- Ты могла бы просто сказать «нет», - заметил он.
- Да ну? Ты, может, забыл о ситуации? Я рабыня. Ты сам сделал меня таковой. Более того, ты только что недвусмысленно дал понять, что моя судьба зависит от того, будешь ли ты покрывать меня. То есть, «ты можешь, конечно, сказать нет, но потом не жалуйся на последствия»!
Килиан пораженно уставился на нее. Даже, что интересно, не на грудь.
- Лана, неужели ты правда так обо мне думаешь? Неужели я до сих пор не доказал тебе, что никогда не поступлю с тобой так против твоей воли?
Ответ пришел на ум мгновенно.
- Ты доказываешь, Кили. Значит, тебе есть, что доказывать. Ты хочешь меня. Все время хочешь. И не ври, будто тебя не посещает желание взять меня силой.
Чуть подумав, ученый неохотно кивнул:
- Посещает. Каждую ночь. Но я способен держать себя в руках.
- Пока что.
Теперь уже Лана отвернулась. Настроение было паскудным.
- Оставь меня, пожалуйста. Я устала. Если ты не хочешь продолжить начатое, уже с полным осознанием, что ты делаешь… То лучше уходи.
Килиан дернулся, как от удара. Несколько секунд он, казалось, искал подходящий ответ… Но в итоге просто кивнул:
- Хорошо. До завтра, Лана.
- До завтра, Кили.
Чародейка провожала взглядом уходящего друга, и волны отчаяния накатывали на неё. Мир хозяев и рабов. Тиранов и жертв. Вот что несла Ильмадика. Её адепты даже не понимали, как сами становятся носителями этого… вируса. Несут его дальше в мир. Килиан признал это, - пусть по-своему, но признал. Рано или поздно, но он сделает то, чего так хочет часть его. Это неизбежно. С законами своего мира можно бороться, но их невозможно победить, - а значит, со временем он поступит с ней так, как поступают с рабынями.
А это значило, что ей нельзя тут оставаться.
(с) "Ложь путеводных звезд", глава "Твоя награда" https://author.today/reader/52961/622048
- Так-так. Ну и что у нас здесь?
Дверь отворилась, и в камеру к Лане вошел незнакомый ей человек, одетый в роскошные алые шелка. Высокий, загорелый, широкоплечий мужчина, он казался бы довольно симпатичным, если бы не взгляд и выражение лица. Наглое, самоуверенное лицо провинциального красавчика, убежденного в собственной неотразимости; из тех, для кого и придумали выражение «первый парень на деревне, да деревня в два двора». А взгляд такой, что против воли чародейка поправила свое бежевое платье, чтобы закрывало чуть побольше. Подол у нее и так был длинным, а вот декольте вдруг резко стало казаться чересчур глубоким.
- Пожалуйста, расскажите барону Реммену, что я здесь, - попросила девушка, - Он разберется с этим недоразумением, я уверена.
Мужчина покачал головой:
- Килиан не станет с этим разбираться. Ты больше не его забота…
Оглядев ее с головы до ног, он добавил:
- …а моя.
- Что вы имеете в виду? – переспросила Лана.
- Госпожа Ильмадика приняла решение на твой счет.
Мужчина продемонстрировал средний и указательный пальцы, и между ними проскочила голубоватая электрическая искра.
- Знаешь, что это значит? О, судя по твоей перепуганной мордашке, знаешь, и еще как!
Только наткнувшись спиной на каменную стену, Иоланта обнаружил, что неосознанно отступала назад от колдуна. Теперь отступать было некуда. Ничто вокруг неспособно было защитить ее от той участи, что уготовила ей лже-богиня.
От промывания мозгов.
- Приблизишься, и я оторву тебе яйца и запихаю в глотку, - заявила она, стараясь звучать при этом настолько угрожающе, насколько вообще может безоружная девушка в пятьдесят килограммов весом.
Адепта не впечатлило.
- Твой милый ротик не подходит для таких слов, - заявил он, неторопливо подходя к девушке, - Не бойся, когда я с тобой закончу, ты начнешь использовать его по прямому назначению. Я лично сниму первую пробу.
От такой перспективы Лану чуть на стошнило.
- Что же ты молчишь? Проглотила свой дерзкий язычок? Или уже представляешь себе вкус настоящего мужчины?
Лана не стала отвечать на подначку. Рот ей действительно был нужен для другого, - но вовсе не для того, о чем подумал этот ублюдок.
Чародейка негромко запела, и мужчина грязно выругался, наткнувшись на прозрачный силовой барьер, разделивший камеру пополам.
- Ах, вот так, значит?! Хочешь по-плохому?!
Колдун развеял пылью массивные золотые перстни на своих пальцах, и с обеих его рук сорвались молнии. Он бил не прицельно, «куда-то в сторону врага», но каждый разряд попадал в магический барьер. И каждый удар отдавался в теле Иоланты, как будто она обычным деревянным щитом пыталась отражать удары тяжелых палиц.
- Тебе все равно некуда бежать! Сдавайся, пока я не разозлился!
Здесь он был прав. Бежать было некуда. Сколько бы Лана ни держалась, рано или поздно ее щит падет. Так есть ли смысл откладывать неизбежное?..
Всего на секунду ее посетила эта мысль, но этого хватило, чтобы ее уверенность дала слабину. Приняв очередной разряд молнии, защитный барьер треснул и распался.
Колдун был уже рядом. Со всего размаха ударив чародейку по щеке, он опрокинул ее на пол. Удар ногой, и живот девушки скрутило болью.
- Пора преподать тебе урок, сучка, - дрожащим от ярости голосом заявил он.
Лана попыталась оттолкнуть его, но силы были неравны. Несколько секунд борьбы, и мужчина навалился сверху, прижимая ее к полу и удерживая за обе руки.
- Роскошно, - проворковал адепт, склонившись к самому ее уху, после чего провел языком по ее шее.
Чародейка попыталась пнуть его коленом, но из неудобного положения удар вышел смазанным и почти никак не помешал ее мучителю.
- Обожаю гордячек, - поделился он, - Вас так приятно ломать… Спасибо, что дала мне повод поразвлечься с тобой до подчинения. Кстати, я Йоргис. Запомни это, чтобы кричать мое имя во время оргазма.
Перехватив оба её запястья одной рукой, колдун нащупал край подола, после чего его ладонь поползла вверх по ноге девушки, как омерзительный паук. Чародейка горестно взвыла в бессильной ярости.
- Не бойся, крошка… Тебе понравится…
Лана даже не поняла, почему в тот момент подумала о Кили. Возможно, из-за контраста: даже будучи на грани того, чтобы изнасиловать ее, ученый был с ней нежен и осторожен. Он – возможно, и вправду смог бы сделать так, чтобы по крайней мере ее тело получило капельку удовольствия. Это самоуверенное быдло – точно нет.
А может, она просто подсознательно чувствовала, что должна думать о том, кто мог бы спасти ее. Что есть человек, который спасал ее не раз и не два, человек, на которого можно положиться. Что Мир откликается на желания людей.
Что как раз когда пальцы насильника достигнут ее трусиков, неожиданно лязгнет выхваченная шпага.
К чести Йоргиса, каким-то шестым чувством заметив угрозу, он успел среагировать. Мужчина развернулся, и клинок, нацеленный ему в горло, пробил выставленную в защитном жесте левую руку.
- Ты какого черта, дебил, творишь?! – воскликнул адепт.
Килиан, одетый в дорожную куртку с оттопыренными карманами и вооруженный двумя обнаженными шпагами, стоял посреди камеры, уставившись на Йоргиса холодным, угрожающим взглядом.
- Убери. От нее. Свои. Лапы, - раздельно проговорил ученый.
(с) "Ложь путеводных звезд", глава "Все, что было мной" https://author.today/reader/52961/694872
В последнее время Лейла старалась двигаться поменьше, опасаясь, что изменившаяся походка выдаст ее. Очень помог ей Роган, подобравший слуг, готовых блюсти ее секрет, и одежду, скрадывавшую очертания фигуры. Но несмотря на это, оба прекрасно понимали, что осталось совсем немного времени. Максимум месяц. А затем тайна неизбежно раскроется.
И вот тогда за ней начнется настоящая охота. До тех пор она может отвоевать Иллирию, но в Идаволле ее позиции будут слабы: кому достанется власть в герцогстве, определяют узы крови, а не брака, и дворяне скорее посадят на трон кого-то из своих, нежели её. Когда же её тайна раскроется, она сможет взять под контроль оба государства, и Амброус никогда не допустит, чтобы в ее руках оставалось столь мощное оружие против его власти.
Оружие… Да, Амброус наверняка увидит это именно так. В этом он похож на своего отца. Похож больше, чем хотел бы признать.
Для них обоих люди – как вещи. Инструменты. Оружие. Амброус ненавидел этот поход. Он сам непредставимо страдал от того, что собственный отец считал его лишь средством укрепления своей власти.
Вот только именно эта ненависть и делала их похожими. Амброус страдал от того, что к нему относились как к вещи, - и именно это в его глазах давало ему право относиться так к другим. Нести дальше проклятье, порожденное когда-то Герцогом Леандром Идаволльским. Его безразличием, гордыней и жестокостью.
А что чувствовала сама Лейла? На этот вопрос она не знала ответа. Любовь и ненависть обрушивались друг на друга, как два рыцаря в турнирном поединке. Она не могла не любить кровь своей крови и плоть своей плоти – тем более теперь, когда она осталась последней из своей семьи. Она не могла не ненавидеть плод насилия – даже более отвратительного, чем обычное сексуальное насилие; плод насилия над самим своим разумом. Амброус тогда приказывал ей хотеть его. Сходить с ума от желания. Говорить, что он был ее мечтой, любовью всей ее жизни, и верить в это. Умолять его овладеть ею. И она подчинялась ему даже не как рабыня.
Как вещь. Собственность. Игрушка в его руках.
Любовь и ненависть сталкивались между собой, раскалывая на части ее разум. И спасение Лейла находила в работе. В упорном и тяжком труде королевы в изгнании. Она никогда не готовилась править самостоятельно: с детства ее готовили к тому, что править будет ее муж, а она лишь поддерживать его, помогать и вдохновлять. Но сейчас она погружалась в государственные дела с головой.
И то, что зрело в ней, было частью их. Она могла ненавидеть его или любить, но ее решения не зависели от этого. Это ее шанс контролировать Идаволл. Спасти несчастную землю от культа Владык и от чудовища, звавшегося ее мужем.
(с) "Свет погасших отражений", глава "Безмолвные слова" https://author.today/reader/112247/889269
Как можно заметить, более чем в половине случаев "объектом" выступает одна и та же героиня. Это тоже неслучайно. Архетип Ланы - Судья. По сути, главное, что она делает, это проверяет мир и других людей.
Как можно заметить, большинство оказываются недостойны. К счастью, не все.