Моим любимым критикам посвящается

Черная “Волга” с тонированными стеклами въехала на территорию поселка городского типа. Мимо пролетали маленькие деревянные домишки, кирпичные здания, агитационные плакаты и люди в летней одежде.    

– Ну что, мы уже приехали? – воскликнул в очередной раз незнакомец – его короткие темные волосы были тщательно смазаны гелем, а на нем самом сиял черный строгий костюм. – Я больше не намерен терпеть эту вонь в собственной машине! 

– Спокойнее, господин, мы уже почти на месте. Вы что, боитесь, что она ненароком оживет? – решил отшутиться водитель. 

– Закрой свой рот и делай что велят!

Сидящая рядом с мужчиной девушка с длинными русыми волосами и в черном приталенном платье презрительно фыркнула и отвернулась к окну. За весь долгий путь, от Москвы до Чернобыля, она не проронила ни слова. Ее пальцы нервно подрагивали, вцепившись в обивку сидения. 

– Ты как? 

Девушка улыбнулась уголками губ. 

– Нормально. 

– Ты уверена? Мы почти десять часов в пути. 

Она замотала головой и ничего не ответила.  

В салоне воцарилась пауза.   

– Прошу прощения, господин, а ее отец в курсе, что она умерла? 

– Он даже не помнит ее имени. Папаша, называется… – фыркнул незнакомец в строгом костюме и презрительно отвернулся к окну. – Как я ненавижу эти дряхлые домишки, – подал он голос спустя пару минут, – эти ненужные агитации, словно люди – стадо баранов, нуждающееся в пастухе. Неужели и они правда думают, что народу так будет лучше? 

Водитель промолчал, не решаясь посмотреть в глаза пассажирам через лобовое стекло. 

Через несколько минут “Волга” остановилась на территории атомной станции. Уже вовсю шло завершение постройки четвертого энергоблока – на строительных лесах копошились люди, слышался шум сварочного аппарата, рассыпались в разные стороны искры, подъемные краны склонились над вентиляционной трубой, едва ее касаясь. Строители остановились, приветствуя шикарный автомобиль пристальными взглядами, и закурили, затянувшись сигаретами без фильтров, наблюдая странную картину – высокого темноволосого мужчину с большим свертком на руках и его высокую, с распущенными блестящими волосами, спутницу. 

Водитель вежливо поклонился и захлопнул за ними дверцу.      

– После поговорим, – шикнул странный гость девушке, которая что-то прошептала ему на ухо. – Идем, – и, не спуская презрительного взгляда с рабочих, направился к административно-бытовому корпусу номер два.      

– О, как я рад видеть вас, мой дорогой друг! – человек с кудрявыми волосами вышел им навстречу и распахнул свои объятия.   

– Взаимно, – небрежно бросил мужчина в ответ. 

– Пойдемте! 

Троица направились внутрь четырехэтажного здания. 

– Товарищ Долгожитель, если бы мы не были бы родственниками, что бы с нами сделали чиновники из городской компартии, прознав, зачем вы здесь? 

– Обращайтесь ко мне господин Долгожитель. Я не являюсь преследователем большевистских настроений, – фыркнул мужчина, несущий большой сверток на руках. – И скажу больше, я не поддерживаю идеологические взгляды нынешних коммунистов. Они просто глупы и наивны. Это детский сад какой-то, делать что-то ради народа! И еще, – он облизнул пересохшие губы, – товарищ Брюханов, насколько мне известно, у вас здесь вовсю процветает семейность. Прям как у меня несколько лет назад! Ведь простому работяге невозможно просто так попасть на станцию, верно? 

– А это точно она? – решил перевести разговор в другое русло Виктор Брюханов, директор Чернобыльской АЭС и по совместительству родственник Долгожителя, мужчины в строгом черном костюме.

– Ловко вы уходите от ответа, товарищ Брюханов. 

– А что мне прикажете отвечать, когда вам уже все известно?

– Верно. 

Брюханов усмехнулся: 

– Иногда я вас не понимаю… 

– Зачем меня понимать? Вы просто делайте свою работу, и все. 

Виктор хмыкнул, но ничего не ответил. 

– Хочу донести до вашего сведения, что четвертый энергоблок скоро будет достроен, – произнес он через непродолжительную паузу. Троица вышли в позолоченный коридор и направились по нему вплоть до упора, до массивной железной двери, – поэтому предлагаю поспешить, чтобы потом не возникло дальнейших проблем и расспросов.  

– Лизонька, душа моя, – Долгожитель повернулся к молчаливой девушке, что неспешно семенила за ним, – подожди-ка нас здесь. Мы скоро к тебе вернемся. 

Лиза опустила взгляд, отошла к стеночке и прислонилась к ней спиной. 

– Красивая у вас невеста, – заметил Брюханов, когда двое мужчин вошли в недостроенное здание. 

Долгожитель хмыкнул. 

– Вот мы и на месте, – директор остановился подле вырытой ямы и заложил руки за спину. 

– Спасибо. 

Виктор, склонив голову на бок, пронаблюдал, как долгожданный гость, опустившись на правое колено, положил на землю сверток и затем развернул его, открывая взору детское личико в ожогах. Голова девочки была обмотана бинтами, как и, впрочем, остальное тело. Долгожитель подхватил малышку на руки и, приблизившись к яме, обернулся к Брюханову: 

– Об этом не должна знать ни одна живая душа. Я делаю это не только ради спасения своей шкуры, но и ради этой девочки. Она бы послужила хорошим орудием для прочистки мозгов, если бы не оказалась настолько слабой. Земля тебе пухом, малышка. – И, повернувшись обратно к яме, Долгожитель опустил руки. 

Девочка, словно пластмассовая кукла, полетела вниз и вскоре растворилась в непроглядной темноте. Некоторое время мужчины стояли у бездонной ямы, храня торжественное молчание, а затем покинули недостроенный энергоблок.

Это -- вступление. 

Что поправить, что убавить?