Дым над водой, огонь в небесах.

В январе 1945 года наступающие советские части переправились через Одер и захватили плацдарм в районе города Кюстрин. Немцы отлично понимали значимость "первых ворот Берлина" – Кюстрин был объявлен "фестунгом" и серьезно укреплен. Чтобы плацдарм на Одере стал для фронта Жукова настоящими "воротами на Берлин", с них требовалось сбить замок.

Крепкий орешек на Одере.

Хотя к 1945 году старые укрепления Кюстрина уже не считались последним словом фортификации, это все же был достаточно серьезный узел обороны. Готовясь же к последней битве за рейх, немцы потратили массу сил на укрепление на превращение всего города в настоящую, без кавычек, крепость. Двойная линия траншей на окраина была лишь первым рубежом обороны. Улицы города перегородили баррикады, на перекрестках поставили доты. Каменные дома были превращены в узлы обороны. – с гарнизоном, запасом продовольствия, воды и боеприпасов, траншеями для перемещения между зданиями, "спиралью Бруно" и минными полями. В стенах пробивались амбразуры, к  дверям пристраивались ДЗОТ-ы. Дома в Кюстрине были хорошие, крепкие – как отмечали наши пехотинцы, 76-мм "дивизионки" их не пробивали.

К тому же, гарнизон Кюстрина не чувствовал себя брошенным на произвол судьбы. Линия фронта была совсем рядом – на другом берегу Одера, отделенная от города несколькими километрами советского плацдарма. Немцы уже пытались контрударом сбросить советские части в реку и прорваться к осажденным. Не получилось, но фюрер наверняка прикажет атаковать снова. Пока же оборонявшихся поддерживал огонь дальнобойной артиллерии – не считая тех орудий, что имелись в самой крепости.

Взять такой "орешек" обычными пехотными частями, даже при поддержке танков наверняка бы стоило большой крови – и не факт, что получилось бы. Но в 1945 году Красная Армия уже неплохо научилась раскалывать "фестунги" вместе с содержимым. Для частей 1-го Белорусского фронта штурм Кюстрина стал последней, "генеральной" репетиций – перед Берлином. 

Богатырская палица Красной Армии.

Вставка

Встречаются три богатыря и четыре мушкетера.

Д'Артаньян подходит к Илье Муромцу и мелом рисует богатырю крестик на груди, напротив сердца. Затем вытаскивает шпагу и принимает ужасно эффектную позу.
- Алеш, – недоуменно оглядывается богатырь, – чего это он?
- Да вот в это место он тебе свою саблю воткнуть собирается...
- А-а! Hу, ладно... Посыпьте его мелом и дайте мне мою палицу... 

Для взлома немецкой обороны штаб артиллерии фронта создал на участке 5-й Ударной армии специальную группу АР-32, в которую вошли 124-я гаубичная бригада Большой Мощности, два дивизиона 176-ой тяжелой гаубичной артбригады и 32 отдельный артдивизион Особой Мощности. На вооружении последнего находились 280-мм мортиры Бр-2. И это было еще далеко не все – рядом, на участке 8-й гвардейской армии находилась 100-я габр БМ со своими 203-мм. Командир одного из огневых взводов этой бригады, орудие которого выдвинули на прямую наводку для пробивания стены крепости, подытожил свой доклад так: "Эффективность огня при стрельбе прямой наводкой исключительно высокая. 

Не было ни одного выстрела, при которой не было ни одного попадания в стену крепости или в дом. Это еще объясняется и тем, что размеры крепости очень большие".

Старшему лейтенанту было чем гордится – утяжеленные бетонобойные снарды его пушки проделали три прохода для пехоты в стене "толщиной до 8 метров из красного кирпича".  И, пожалуй, не меньшим поводом для гордости должно было стать успешное выдвижение на позицию. Незаметно поставить громадину 203-мм Б-4 в прямой видимости противника тоже своего рода чудо – умелой маскировки.

Его товарищи по оружию тоже не теряли время зря. За несколько недель подготовки к штурму артиллеристы не только успели скрытно выдвинуть часть орудий для стрельбы прямой наводкой, но и расставить вокруг множество  наблюдательных постов. В итоге к началу штурма все мало-мальски значимые цели были распределены между орудиями – с расчетом, чтобы никому не показалось мало.

Впрочем, до начала артподготовки немцам в Кюстрине надо было еще дожить.

"В бой идут одни "старики".

Точно неизвестно, кто в штабе 16-й воздушной армии имел кулинарный талант. Но получив указание из 5-й ударной, что "штурм города Кюстрин будет только после 2-3 суток хорошей авиаподготовки" летчики подошли к вопросу творчески. 

Перед этим, в ходе наступления нашим частям достались большие запасы немецкого синтетического бензина. Поначалу его попытались использовать хотя бы в смести с отечественным – выпущенная инструкция рекомендовала соотношение 70% к 30%. Но как оказалось, даже 30% "немца" было много. Уже через несколько дней в части вслед за первым приказом отправился второй, в котором трофейный бензин запрещалось использовать как непригодный. Но просто вылить его было бы бесхозяйственно – а вот если на головы врага.

5 ночей подряд авиаполк ночных бомбардировщиков летал на Кюстрин не только с обычными фугасками, но и с "нестандартной" загрузкой – жестяными бидонами с немецким бензином с небольшой отечественной добавкой, бутылками БГС.  По словам летчиков, горел трофей что надо – в городе насчитали более сотни пожаров и три десятка взрывов. На этот раз жалоб на качество трофейного бензина не последовало. Как и на качество уже советских бомб, которые сыпались на Кюстрин днем и ночью. 9 марта 16-я воздушная армия перешла на прицельную работу. Приказ командующего гласил.

"3 БАК – разрушить крепость Кюстрин (цель №4). Разрушение производить только бомбами ФАБ-500, ФАБ-250. Порядок действия одиночными самолетами с пикирования, наиболее подготовленными летчиками небольшими группами 3-4 самолета при достаточном прикрытии истребителей. Молодежь и слабо подготовленных летчиков не посылать".

Дым над водой.

"Химические" подразделения Красной армии в отчетах замечали редко. Впрочем, одной из их задач как раз и было – сделать так, чтобы никто ничего не увидел.

Перед началом штурма "химики" подготовили на переднем крае два рубежа для пуска дымов. Работа была не простой и опасной – требовалось отрыть окоп для шашек, затем в плащ-палатках перетащить "дымовухи" с КП батальонов к месту задымления. Таскать надо было много – для завесы выделили 365 отечественных шашек ДМ-11, 515 американских М1 и 850 ручных дымгранат. Зато когда все это "богатство" задымило, получившийся "туман войны" надежно закрыл крепость и берег рек Варта и Одер. В первый момент немцы вообще приняли дымзавесу за попытку форсировать реку, открыв сильный огонь по берегу. Когда же стало ясно, что советские части штурмуют Кюстрин, помочь камерадами из-за реки не могли – на призывы из крепости следовал ответ: "Стрелять не могу, ничего не вижу". 

Химический дым висел недолго. Но когда его снесло ветром, на поле боя уже хватало другого дыма. От разрывов снарядов тяжелых орудий. От выстрелов танков и самоходок. От "работы" приданного штурмующей дивизии батальона ранцевых огнеметов. От взрывов саперов штурмовых групп, пробивавших путь атакующим сквозь стены домов.

Немцы дрались отчаянно, то и дело переходя в контратаки. В отчете дивизии отдельно упоминалось большое количество примененных "фауст-гранат", которые осажденные пускали в ход не только по технике, но и против пехоты. Но "выбивая и выжигая" остатки гарнизона, штурмовые группы шли вперед. 11 марта в штаб 32 стрелкового корпуса ушло итоговое донесение штурмовавшей город 416-й стрелковой дивизии. Уничтожено солдат и офицеров противника 1100, взято в плен 250, собственные потери – 94 убитыми, 447 ранеными и контуженными. Отчиталась об окончании штурма и соседняя 295 сд.

А в штабах, читая донесения о ходе штурма Кюстрина, уже составляли новые инструкции – для Берлина. Вал "огня и стали" докатился до столицы рейха.

Андрей Уланов