Флэшмоб: Художественная литература в книгах. Книга, которая чуть не съела разум!

Не то чтобы я частый участник влэшмобов, но всё же занятие это довольно весёлое, иной раз помогает найти новых читателей (а читателям - отыскать интересные книги), да в конкретно в моём случае - ещё и отвлечья от жизненных проблем. Благо, в моём magnum opus есть не просто встреча в художественной литературой, но она, по сути, является одним из главных сюжетообразующих апаратусов. Эдакий макгаффин, который был найден ещё до того, как кто-либо понял, что ищет его. Милости прошу:

Однако руку свою остановил на половине пути. Ведь, если я возьму его, – и, если он в действительности подойдёт к этой витрине, – разве не окажется всё это воровством? Наверняка. Ну а народная молва на этот счёт гласила предельно ясно: ни одно подобное злодеяние никогда не остаётся безнаказанным! Вор – худший из преступников…

Так я и застыл с протянутой рукой, будто пригоршню мрака решил ухватить.

Однако уже в следующий миг опомнился, собрался с духом и без тени смущения сгрёб-таки злосчастный ключик с тумбы. 

«Чушь! – подумал я про себя. – Никакое это не воровство, ведь я не собираюсь ничего красть! Просто прочту пару-тройку страниц, после чего верну эту книжицу на её законное место в целостности и сохранности. Никто и никогда даже не узнает!»

Ступая теперь аккуратно, – как если бы с ключом в руках мои шаги сделались стократ тяжелее прежнего, – я приблизился к витрине и… отпер её без всякого труда. Ничуть этому даже не удивился. И вот он – заветный фолиант! Оплетённый в толстую кожу, украшенный стальными уголками, посеребрённый, покоящийся в обтянутой бархатом нише… даже просто касаться этой книги уже казалось огромной честью!

Довольный собой, я со всем почтением извлек фолиант из его ложа, прикрыл витрину, а ключик положил на прежнее место. Возвратился к кафедре, взмокшими пальцами перелистнул первые несколько страниц и с содроганием сердца погрузился в чтение. И в тот же миг время для меня перестало существовать. 

Остался только тёплый шелест страниц, да пляшущие в свете лампадки тени.

Однако сама эта книга оказалась куда сложнее, чем можно было себе вообразить. Хоть и написанная смертною рукой, она играла на струнах души будто бы епископ в час богослужения. Её, без преувеличения, сложно было читать. Почти что больно! Всё равно что обрывать куст малины, раня при этом руки в кровь. Только вместо рук терзало разум.

Но просто так взять и оторваться мне тоже оказалось не под силу! Саинциальные письмена, выведенные чернилами глубокого синего и, иногда, пурпурного цвета сами по себе приманивали и приковывали взгляд. Книга была толстенной, но каждая её страницы была украшена так кропотливо, так скрупулёзно и бережно, что с них подобно дыханию живого на тебя веяло тяжестью и мудростью минувших веков. До того дурманяще пахли эти древние страницы! Прежде чем приняться за чтение, я позволил себе прикоснуться к ним, провести пальцами по орнаменту, по выведенным буквам, рисункам. Даже ощутить шероховатое прикосновение, оценить, как излитая на бумагу мысль причудливо тает аки лёд и сливается с завитками рукописного текста, казалось неимоверным счастьем. В эти причудливые измышления я погрузился целиком, да и как мне было не погрузиться, раз уж столь удивительным, столь страстным языком всё было тут описано? Я водил глазами по строкам, читал и перечитывал, а затем перечитывал снова, и, даже осознавая, что всё читаемое исчезает из моего разума тотчас же, я не мог – не смел! – оторваться, настолько сильно меня захватывали смыслы, которых я даже не понимал. Дыхание моё срывалось, дрожали руки, слезами наполнялись глаза, но я всё продолжал и продолжал. Сквозь это непонимание приходилось прорываться, и чем дальше – тем сложнее. “…Однако, всё же они смертны, – срывающимся голосом читал я, – даром что их последний смертный час несёт нечто большее, нежели простую погибель”. И тут же гравюра, вторившая тексту: абрис дракона, что плясал и извивался в языках пламени, хотя и являлся лишь рисунком, выполненным тушью. Но что же это могло значить?! Мне и так пришлось повторить про себя этот отрывок трижды, а взгляд мой и указующий палец уже сами собой устремились без моего ведома дальше. А я не в силах оказался удержать. Перелистнул страницу, хотя не желал этого. Поранил пальцы об острые края. Бумага окрасилась в алый. А кисти рук, что опустились на мои плечи, сжались сильнее. До боли. Но я всё продолжал, всё читал. Им нет и не может быть равных… Феникс появится и угаснет вновь… Однако равного можно воссоздать из той же глины. Никаких разъяснений. Ничего же неясно! Голова у меня пошла кругом, свет лампадки отныне только ранил взор. Усилием воли я попытался отвести глаза, – дать себе хотя бы краткую передышку, – но не сумел. Строки и символы заплясали перед глазами как обезумевшие. Словно бы какой недуг поразил мой рассудок! Новая страница – пальцы сами листнули. Бумага вкусила каплю красного; не последнюю, если так и буду продолжать. Я уже не видел никакого текста в этом древнем фолианте, не слышал собственных мыслей, если таковые и были. Слышал только гул, ощущал лишь его всем своим нутром, и чтобы хоть немного его утолить, усмирить, заглушить, необходимо было читать дальше. Но я уже не мог, не смел. Глаза пылали, словно бы смотрел я прямо на солнце. Всё нутро переворачивалось. Читай. Нет, было ответ. Читай! Не буду! Читай!

– Н-нет, я сказал!!! – выкрикнул я в голос, вконец позабыв о том, где нахожусь.

Хех, пусть и находятся люди, которые говорят, что меня сложно читать, а вот лично я, давно не перечитывая себя же, пролетел по тексту на одном дыхании... но да это так, мысли вслух. Друзья, надеюсь что смог утолить ваш флэшмобный и читательский голод этим фрагментом. Позвольте поблагодарить вас за внимание, и, разумеется, с наступающим вас Новым Годом!..

Хотя погодите-ка минуточку! Об этом флэшмобе я узнал благодаря небезызвестному Ингвару Нинсону. Надо бы отдать ему небольшой должок. Ингвар, это для тебя: