Крик о любви

(Веду дурацкий бложик на Дзене, ссылка на него есть в профиле, наверное буду разносить сюда и в ЖЖ, пиара для, ну и вдруг кому-то отзовется и будут друзья)

Запал в душу комментарий одного поэта о том, что ненависть - это крик, требование о любви.

Поэты чувствуют природу слов и явлений. Им надо в короткой форме выразить суть, самое главное.

Им - то есть - нам...

Осваиваю новую площадку (имеется в виду автор тудей). Идёт хорошо, быстрый рост. И на новенького люди все относятся с теплом, душевно. Не знают ещё, какой я придурок. И себя демонстрируют с лучших сторон.

У сына был день рождения. Он родился в ночь на католическое рождество, в полтретьего утра.

Маленький был. Чуть больше трёх кило. Три запятая ноль сорок кажется. Я уже и забыла. Не доносила.

Принимал роды молодой врач мужчина. Ругал меня за то, что ела что попало, и у ребенка от этого сыпь. Называл "мамашка".

Хотя я ничего не ела запрещённого, совсем. Было больно, страшно, холодно, бесприютно. И это уже казалось нормальным. Здесь так всегда. Все три раза я рожала в этом роддоме. Последний раз был особенным. По степени непереносимости боли и ужаса просто гестаповские застенки. А в этот раз ничего. Нормально.

Все выходные я металась написать, позвонить. С огромным трудом всё же уговорила себя позвонить.

Набрала номер и мне сказали: "набранный вами номер в сети не зарегистрирован."

Зашла во все мессенджеры и соцсети. Ничего не поменялось.

Везде я была заблокирована.

...

Истерила Рыжему. Что нам нужно расстаться. Чтобы я могла заняться се.ксом с кем-то ещё.

И не живём, и не расстались. А я и так уже старая.

И сама с собой ревела часами.

Хоть хватило ума Н. не писать и не ныть.

Лежала, никуда не ходила. Не тренировалась, не ела, не спала.

Мы с Джейн должны были пойти на анонимных наркоманов.

Но я всю ночь не спала и всё отменила. И мы никуда не пошли.

Уже вечером я составила сыну маленькое послание - поздравление.

Что помню, люблю его и девочек и если захочет позвонить, то мой номер телефона...

Я даже не смогла заново от души составить, такая была убитая, скопировала из прошлогоднего.

И попросила Джейн переслать это сообщение сыну через его страничку ВКонтакте.

Но Джейн не заходила в ватсап и увидела мою просьбу только в понедельник утром.

Предложила исправить на "прошедшим" и "вчера..."

Но у меня не было уже ни сил, ни надежды, и я ответила ей: значит не судьба. Не нужно отправлять.

Собиралась на работу.

Стояла перед зеркалом. Между бровей вскочил прыщ.

И вообще я выглядела совсем плохо.

Серое, резко постаревшее лицо горестной овцы с прыщом во лбу смотрело на меня.

Я выдавила прыщ, остался красный след.

Может не только я так мучаюсь и кричу. Может и О. (отец детей) тоже.

Так ему и надо...

...

Вспомнила свою вторую бабушку, мать отца, Валентину. Она была очень красивая женщина, элегантная. Делала завивку, укладку. Шила себе (и мне) - наряды, на окошке стояла подушка-мышка, игольница.

После смерти моего деда, которого звали, как и моего любимого, Константином, она прожила всего полгода, сгорела от онкологии. От химии, то ли от лучевой, я не знаю, у нее лопались сосуды...

Отец привез мне от нее письмо. Написанное на зелёной открытке с красивым красным цветком. О том, что она любит и скучает и сохранила после шитья тряпочки для моих кукол.

Вспоминая это письмо, я конечно же снова, даже сейчас, сижу как квашня и обтекаю слезами.

Я скрывала свои чувства. Много-много раз перечитывала это письмо, тайком плакала, но так и не решилась попросить позвонить бабушке Вале, чтобы я могла ей сказать, что я тоже, тоже очень-очень скучаю и очень-очень люблю...

В роду Монтекки было не принято выражать симпатию членам вражеского клана. И лучше вообще ничего не выражать и всё скрывать от этих Монтекки, а то мало ли...

Я научилась скрывать, скрывала, что пью холодное молоко, хотя мне запретили и велели говорить учительнице, что я от такого холодного болею.

Скрывала, что проверяли зрение и в записке написали: минус сколько-то там, плохое.

Зрение проверяли каждый год.

Я умудрялась четыре года скрывать, прятала и выбрасывала записки о плохом зрении.

Вдруг и мои ребята тоже?

На самом деле хотят мне сказать, что тоже скучают и любят.

Но, может, и нет.

Есть хорошие добрые истории в жизни, а есть злые и безнадёжные.

Ехала с работы.

На улице все всё время падали. И я тоже упала, грохнулась на колени, как если бы был молебен, и обе коленки ушибла больно, до синяков.

...На авторе-тудей есть жанр "попаданцы", а в Москве есть бедные падунцы.

Вот снова упали. Один пытался помочь встать другому, и тоже упал, попытался помочь и упал третий. Остальные, проходящие мимо, уже не пытались помогать и тупо стояли. А новые подошедшие пытались обойти или подпирали сзади.

Упавшие копошились в снегу, как большие упавшие на спину насекомые, оскальзывая ногами.

Розовый кролик, не смотря ни на что, продуицировал веселую музыку, и пытался раздать листовки магазина для взрослых, которые никто не брал.

Но кролик не унывал, пританцовывал.

И я тоже не унывала, потому что вспомнила, что вечером в пятницу в нашем офисе  нарисовался ещё один его обитатель.

Я Константин, - сказал он.

Подразумевалось, что я знаю, кто он.

Хотя я не знала точно, кто.

Муж Адель? Отец её малышки?!

Этот Константин был моложе даже моего Константина, тонок и звонок, строен как кузнечик.

И весь искрился, как гончая, нетерпением и живой молодой энергией.

Потребовал ключ от комнаты на нижнем этаже: У нас корпоратив!

Я отдала ему ключ. Мы встретились глазами. Знаю я ваши корпоративы, мысленно ухмыльнулась. Но ему было, конечно, вообще не до меня и он унесся вниз по лестнице.

Когда я вышла из офиса, чтобы ехать домой, я услышала жуткие вопли и оры этого корпоратива.

Пьяные люди то ли ругались, то ли пели. Орали во всю, на всё здание.

Я подумала, что они тоже кричат, взывают о любви...

А я снова могу замечать и записывать всякие свои истории, значит буду жить.