Завтра Новый год!

Присоединяюсь к флешмобу от Натали Карэнт https://author.today/post/336396 , посвященному предстоящему празднику. У меня вся первая часть книги происходит вокруг да около Нового года.)

Уютно потрескивали свечи, озаряя комнату золотистым светом. Теплый, заботливо прогретый камином воздух был насыщен ароматами изысканных блюд, старательно приготовленных тюремным поваром. Редкие снежинки, лениво кружась, сказочными гостьями заглядывали в окно, напоминая о волшебстве зимнего праздника. И только меж двумя людьми, сидящими за накрытым столом в кабинете начальника Консьержери, чувствовался холод и отчужденность.

Новогодний ужин не задался с самого начала. Не помог даже новый костюм Жозе: разговор не клеился, как это было в прошлый раз, настроение оставляло желать лучшего. Сегодня каждый из них был погружен в себя, и если собственные терзания были понятны Жозе, о мыслях Гиллиса у него не было ни малейшего представления.

В свой последний визит — а это произошло только вчера, — адвокат уверил его, что апелляцию рассмотрят сразу же после праздников, то есть в ближайшие две недели. Нашелся судья, который оказался не таким уж и неподкупным, как все предполагали, а значит, его освобождение — не за горами. Радоваться было рано, теперь Жозе понимал с предельной ясностью, что никогда нельзя рассчитывать на лучший исход, если это не зависит только лишь от тебя самого. Но заботило его вовсе не то, что придется провести в заключении еще какое-то время, и даже не то, что о предстоящем процессе необходимо как-то поделикатнее сообщить Гиллису. Его страшило само будущее: он абсолютно не догадывался, как сложатся обстоятельства, когда он окажется на свободе, и мысли об этом отравили эти последние два дня. Они не отпускали его даже сейчас.

Неожиданно Жозе почувствовал на себе взгляд Гиллиса и тут же вернулся мыслями в настоящее.

— Вроде бы, сегодня и праздник, а в этих стенах я не заметил такого ажиотажа, как перед Рождеством. По мне, Новый год ничуть не хуже, да и праздничный стол разнообразнее, причем, в любом доме, — улыбнулся Жозе, пытаясь разрядить сковавшее обоих напряжение шуткой.

А в это же время в другом доме...

Праздничный стол сиял свечами, отражавшимися в зеркалах, изгибах канделябров, в серебряном ведерке с запотевшей бутылкой шампанского и единственном столовом приборе. Мари томилась в ожидании приказа подавать на стол, а Эрика все медлила, сгорая от стыда и беспомощности. Она была ничем не лучше этой бедной девушки, обязанной прислуживать ей. Она — никто, она недостойна всего этого, лишь волей случая оказавшись здесь.

И тут ее осенила прекрасная идея — сделать эту ночь праздником хотя бы для одного человека.

— Мари, не хочешь встретить Новый год вместе со мной? Ведь мы тут только вдвоем, — улыбнулась она девушке, подойдя к столу.

— Что вы, мадмуазель, мсье это не понравится! Слугам это запрещено! — на мгновение опешив, испуганно выпалила Мари.

— А как мсье узнает об этом? Только если ты сама расскажешь ему. Или своей маме.

— Нет-нет, я ничего никому не расскажу, мадмуазель… — Девушка была в замешательстве. С одной стороны, она прекрасно понимала, что не имеет права сидеть с госпожой за одним столом, но с другой, она должна выполнять все ее требования и капризы. — А Вы правда хотите, чтобы я посидела тут с Вами?

— Конечно, Мари. Разве я стала бы предлагать, если бы не хотела? Как Новый год встретишь, так его и проведешь, а я не хочу весь год быть в одиночестве. Поставь себе прибор, и будем праздновать.

— Если мсье узнает…

— Не бойся, Мари, я ничего ему не скажу, — уверила она девушку, садясь за стол. — Только и ты пообещай мне, что никому не расскажешь об этом.

— Конечно-конечно, мадмуазель, обещаю, — вспыхнула румянцем Мари и умчалась на кухню за посудой.

Еда оказалась невероятно вкусной, а вот с шампанским пришлось повозиться. Сначала пробка никак не хотела вылезать из бутылки, а потом неожиданно выстрелила в потолок вместе с пенной струей. Залитую брызгами скатерть девушки сообща решили оставить без внимания.

После взаимных пожеланий счастья, в комнате на несколько секунд повис мелодично-хрустальный звук в унисон. Затаив дыхание, Эрика осторожно отпила из бокала. Она слышала о шампанском, но даже представить не могла, что когда-нибудь сможет попробовать это бесконечно дорогое вино. Едва заметная холодность пробежала по языку легким шепотом пузырьков — покалывающих, словно крошечные искры с легкой кислинкой и оттеняющей их едва ощутимой фруктово-сливочной сладостью. Удивительное, непередаваемое ощущение… Девушка быстро и осторожно взглянула на служанку, уже отставившую от себя пустой бокал и принявшуюся за кусок индейки. Похоже, для Мари шампанское не было чем-то недосягаемым. Наверное, здорово, когда твой отец — повар в богатом доме.

Своего отца Эрика никогда не знала, он умер незадолго до ее рождения, как говорила мать.

Очень хотелось расспросить Мари о мсье — какой он? есть ли у него семья, жена, дети? чем он интересуется? как проводит время? — но Эрика боялась нарушить его запрет, да и вести беседы она не умела. Впрочем, это и не потребовалось: когда все блюда были перепробованы, а шампанское выпито, язык у служанки стал потихоньку развязываться.

Закончились ее излияния тем, что Мари чуть ли не слезно просила душеньку-голубушку мадмуазель никому не говорить, что она ей тут наплела, потому что все это добром для нее не кончится. Эрика заверила ее, что все сказанное останется только между ними.

Так и наступил Новый, тысяча восемьсот четырнадцатый год.

Не особо весело, конечно, но куда деваться, время такое.