Свобода от

Один в тебе увидит грязь и тлен

и пустоту, припудренную блудом,

другой — немую жажду перемен

и разрушенье, спящее под спудом,

а третий, ни на миг не усомнясь,

возьмётся мир менять по не-Евклиду,

но всякая затянутая связь

стремится к параллельности обиды.

Четвёртому ты если и вода, 

то с горечью от личностных остатков,

не исключить которых никогда,

как не избавить ягодную грядку

от цепких пальцев жадных сорняков.

А есть ли пятый? 

Есть. 

Без дураков,

он видит больше всех — и вместе взятых.

Да, времена прошедшие замяты,

как фото, что венчает твой альбом:

бордовый, старый, бархатный, а в нём

те первые, кто видели в тебе

зубок ростка, наклюнутое семя

(иллюзии неплохо лечит время,

пока архангел учит на трубе

весь звукоряд последнего призыва).

Роняет август лопнувшую сливу.

Пора, пора — давно пора итожить.

Итак, прицелы взглядов непохожих

сошлись на человеке — тёмной яме,

которого они познали сами

по мере, объясняемой для них.

Наздравствовать на каждый громкий чих — 

занятие заведомо пустое,

но объяснить одно, пожалуй, стоит,

дойдя до края бледного листа,

в котором вряд ли ищущий обрящет:

да, ты и грязь, и тлен, и пустота,

и жажда, и глоток воды горчащей,

и ярость, и легчайшее касанье — 

всему найдётся место в океане.