Герои играют в игры (тексты с разницей в двадцать лет)

Увидела утром у Мишы отличный флешмоб (сейчас ссылку поищу вот - https://author.today/post/342980), и сообразила, что могу показать две игры  в умилительном сравнении. 

Шахматы

Текст написан в 2002ом году (представлен без коррекции) 

Из подворотни пахнуло затхлой лужей, сквозняком и плесенью, такого запаха я не припомню с тех времен, когда затопило Туоновские сырные кладовые. Мы оказались на такой узкой улочке, что стены домов почти касались друг друга, а крыши их невозможно было даже различить, и, прежде чем Тигиль остановился у облупленной, тысячи лет не крашенной двери, мы сами увидели эту витрину. Засиженное мухами стекло, мрачный проем, клетка со щеглом и... ботинки. Вот и ботинки, странные темно-синие ботинки именно такого размера, который необходим, по крайней мере страшно большие.

В лавке казалось сумрачно, как в пещере Песчаной скалы, тихо-тихо шуршала сорванная со стены афиша и горела одна единственная свеча: никаких товаров, никаких продавцов.

Эрик подошел к витрине и недоверчиво взглянул на ботинки:

- И это "получше"? - поинтересовался он.

- Не спеши с выводами, Эр! - посоветовала я. - Это вовсе не простая лавка.

Вообще, в Алъере чудесам не место, но Тигиль умудрился откопать в недрах столицы погреб безвременья. Эти ботинки, хоть и выглядели как новые, были старше самого Алъеря. По тонкой подошве шла медная окантовочка, кожа огибала ногу до самой лодыжки. Это были огромные высокие ботинки из тончайшей замши, и, кроме того, вместо шнурков на них блестел узкий серебряный замочек. Если бы я не видела, что это за ботинки, я бы решила, что на Эрике они порвутся при первой же возможности.

- Эй, есть здесь кто-нибудь? - крикнул Эрик, и эхо прокатилось по крохотной каморке, как по королевскому залу.

- Есть, - ответил Тигиль, - он никогда не выходит из дома.

И точно, по винтовой лестнице, суетливо шаркая тапочками, спустился маленький скукоженный старичок. Он осмотрел нас, пожевал беззубым ртом и прошамкал:

- Ботинки не продаются.

- Все продается, - не согласился Тигиль.

- А! - старикашка как будто узнал Тигиля, - покупатель пентальини. Разве я не говорил тебе, что ботинки не продаются?

- А разве я не говорил вам, что у меня есть покупатель?

- Что такое пентальини? - полюбопытствовала Ив.

- Ведьма знает что! - ответил ей Эмиль.

- Я никогда не играю дважды! - напомнил старик.

- Само собой, - продолжал этот совершенно немыслимый торг Тигиль, - я привел того, кто играет лучше меня.

- Так, так! - старикашка по-птичьи нахохлился, почесал свои три волосины на бороде и боком проскакал к Эмилю. - Играешь в шахматы?

- Играю, - удивился Эмиль, - немного...

- Это не разговор! - старик подобрал за пояс надетые на нем лохмотья и сердито взглянул на Тигиля. - Вы хотите ботинки? Или мы зря теряем время?

- О чем речь? - не понял Эмиль.

- О покупке, о чем еще?! - старичок вдруг заметил арбалет, подцепил арлинью лямку корявым пальцем, глаза его загорелись. - А может быть об обмене...

- Еще чего! - Тигиль взял себе арбалет и убрал с глаз подальше. - Я же вам говорю, он играет лучше меня!

- Не врешь? - старик оживился и затряс бородой. - Обычно за уникальный товар я предлагаю три партии.

- Одну, - сказал Тигиль, - у нас остался час.

- До начала концерта? - в ужасе взвыл Эрик. Он старался не вмешиваться, хотя по нему было видно что он не очень-то понимает, в чем состоит сложность покупки.

- Просто остался час... - Тигиль дал понять, что будет замечательно, если на некоторое время мы перестанем заявлять о себе.

Откуда-то из-под прилавка появилась шахматная доска.

- Клиенты играют черными, - потер руки старичок, - а уж тем более, Белая Гильдия. Вы страсть как падки на всякие хитрые штучки.

- Это не имеет значения, - сказал Эмиль, он вопросительно взглянул на друга, махнул рукой и сел прямо на пол напротив противника. Огромная, обглоданная крысами костяная королева заняла свое место последней, и партия началась. Смысл происходящего был таков: Эмиль играл на ботинки, старик играл на удовольствие, Тигиль чего-то не договаривал и странным образом был в этом заинтересован. Хотя, вообще-то, с Тигилем всегда все на один манер. Прикладывая минимум усилий, он задает задачи сообразно силе своего интеллекта, а другим ничего не остается, как отчаянно их решать. И, потом, в отличие от него, я не была так уверена в том, что Эмиль играет в шахматы лучше своего друга. Теми редкими вечерами, когда Эрик скучал от того, что его брат просиживал с Тигилем за шахматной доской, далеко не всегда было очевидно, кто играет лучше.

Первым делом Эмиль вывел коня, конь задумался ненадолго, ринулся в бой и через пару ходов полетел на пол. Старик перекрыл свое поле войском вооруженных пешек и с удовольствием откинулся в ожидании. Позиция хозяина задержалась надолго, пробить защиту можно было только двумя слонами, но слоны Эмиля накрепко застряли в обороне и на то, чтобы заменить их, потребовались ладья, пешка и уйма терпения. Как ни мало я смыслила в шахматах, я понимала, что, потеряв защиту, старик, скорее всего, лишится ферзя, и шансы сравняются.

Все следили за игрой, затаив дыхание, только мне сложно было не терять нить партии. Я чувствовала то напряжение, растущее вокруг одной фигуры, то холодное стремление завладеть чужим полем, то муки выбора каждого из игроков. Постепенно Эмиль забыл, что на кон поставлены ботинки: такая обыденная, но необходимая вещь. Эмиль сосредоточился на интересе, стараясь перебить им интерес противника, и в этом была основная причина того, что преимущество позиции постепенно перешло к Эмилю. Азарт спора - вот то, что неизменно становилось ключом к дару близнецов Травинских... и теперь уже ничего не смогло бы остановить Эмиля на пути к белому королю. Мой друг не торопился, он думал, просчитывал, ошибался и попадал в самую точку, одним словом просто играл в шахматы. Переживали мы. Я чувствовала, сколько усилий прикладывает Тиг, чтобы не подсказывать, и чего стоит Эрику хранить молчание в тот момент, когда, болея за брата, он не видел причины этой серьезной борьбы. Эрик лелеял уверенность в том, что все равно попадет на Королевский концерт, чего бы ему это не стоило, и все же Эрик выглядел растерянным. Он искал ту причину, по которой его ботинками занималось слишком много народу, и не находил, ведь всего-то надо было пойти в любую лавку и купить обычную дурацкую обувь. Наверняка она изрядно бы натерла ему ноги, но для концерта вполне бы сошло.

К тому моменту, когда из белых войск выбыла королева, Эмиль уже захватил правый фланг. Четыре пешки решили бы исход дела не в его пользу, но он обезглавил их раньше, чем старик смог бы вернуть ферзя. Эмиль сидел, широко раскинув колени, и бормотал себе под нос:

- Ладья F8 , пешка, слон ... ну, в общем-то, и все...

- Шах, - объявил старик, цепкими торопливыми пальцами он ухватил за шею слона и перенес его на В5, слон грустно опустился на белую клетку, угрожая черному королю.

- Ему не помешал бы перекур, - прошептал мне на ухо Эрик.

- Он справится и так, - ответила я.

- Король G4, - Эмиль прицелился в последнюю пешку.

Белой пешке ничего не оставалось, как смириться со своей участью и вынужденно удалиться с поля. Теперь левый фланг насчитывал бреши, сквозь которые легко можно было отправить слона в разведку. Эмиль не упустил этого шанса и занял две пересекающиеся поля. Еще одна фигура, и оборона белого короля дрогнет.

Старик нервничал. Нервничал и потирал от удовольствия руки. Ему нравилось играть с Эмилем и ему не нравилось положение своих дел на доске. Две ладьи. Две ладьи - этого достаточно, чтобы защищаться, но этого мало, чтобы нападать. Оставался еще белый конь, но у него были связаны копыта, и старик рискнул помочь своему коню. Ладья напала на пешку Эмиля, крепко держащую под уздцы вражеского коня. Пешка выстояла всего два хода, но этого было достаточно, чтобы оба слона и конь черной масти сняли скипетр белого короля.

- Шах и мат, - произнес Эмиль, распрямляясь под самый потолок.

- А ты плут, длинноногий мастер! - с удовольствием крякнул старик. - Ай да плут! - он схватил один ботинок и попробовал на зуб серебряную застежку. - Серебро высшей пробы! Еще бы партию, а? Это того стоит!

- Ботинки и так мои, но я прибавлю к ним золотой, потому что не успею предложить вам вторую игру. Простите!

- Брось, малыш. К сожалению, я не играю дважды, мы уговорились на одну, так и будет. Забирай! Это недурная обувь, совсем недурная!!! - и старик, хихикая, принялся собирать фигуры в коробку. Доска опустела и сложилась вдвое, погребая в себя оба войска вперемешку. Вечным противникам, черным и белым, предстояло ждать следующего чудака, который согласится осуществить покупку столь необычным способом.

Витрина совсем опустела, старик отодвинул клетку со щеглом в угол, и, уже покинув лавку, с улицы, мы увидели на витрине зеленую фетровую шляпу с загнутыми полями и сизым пером красноглазой перепелки.

- Теперь она будет ждать покупателя? - спросила Ив.

- Не особенно долго! - уверил ее Тигиль.

Ботинки оказались в самый раз, Эрик надел их немедленно.

- Мог бы сначала вымыть ноги! - попыталась протестовать Ив.

- Я же мыл их с утра! - удивился Эрик, как будто после бани не прошел босиком полгорода.

(Алъерь 322 год о.в.)

....

Бабки (текст написан в 2022ом году)

Вот тут-то мимо него и скользнул вчерашний черноглазый пацаненок. Эрик в три шага догнал его и выудил из толпы за шкирку.

— Четверг? Промышляешь по карманам, дружок?

Беспризорник очень неприятно ощерился и дерзко хмыкнул:

— Ты мне нравишься, Пастушка. Вырасту, возьму тебя любимой женой...

Эрик расхохотался, сгреб малыша длинными руками и поднял высоко над землей. Тот принялся брыкаться, размахивая ножонками и ручонками, и страшно по-бандитски ругаться.

— Мерза-а-авец, — обращаясь к своему улову, полупропел-полупродекламировал Эрик.

Тебя предам я королевскому всесправедливому суду-у-у...

За преступле-е-ения,

За дерзнове-е-ения,

За гря-а-азную немы-ы-ытую елду-у-у....

Все это он продекламировал в стиле архаичной баллады, перебивая оратора на помосте и будучи уверенным, что даже эта грубая импровизация куда веселее, чем то, что звучало со сцены. И даже если Эрик был сто раз прав, все равно это было глубочайшее неуважение и, конечно, вопиющая дерзость.

Кто-то подошел, отобрал у него бедного ребенка и всунул взамен кружку прохладного темного эля. Самое, пожалуй, правильное, что могло сейчас случиться. Эрик отхлебнул и подмигнул пацаненку. Тот, ничуть не переменив настроения, такой же самоуверенный и четкий, сидел на корточках у разваленных под пивным навесом бабок и так же насмешливо смотрел на Эрика.

— Ты сегодня при деньжатах, Пастушка? Или как вчера — голяком? Сыграем?

— Если только в кредит, — весело ответил Эрик. — Я гол как сокол. Не всем же резать господам карманы.

Четверг задумался на секунду и согласился:

— Я тебя все равно найду, Пастушка. И выигрыш стрясу. Дело чести.

— Не хвались раньше времени, малышок. Это вчера был четверг, а сегодня день мой — пятница!

На сей раз Эрик не спешил, выглотал эль, встал на четвереньки, внимательно изучил рельеф мостовой и еще более внимательно осмотрел саму постройку. Четверг следил за его действиями с явным удовольствием, как опытный педагог.

В этой игре было много тонкостей, основная из которых состояла в том, чтобы уподобить сокрушаемому городку любое неприятное играющему явление. С этим и были основные трудности — не существовало еще явления, настолько Эрику неприятного, чтобы он выиграл в бабки у чумазого беспризорника.

«Но если уподобить городок нашему королевству, — вдруг осенило Эрика, — то мы очень даже неплохо можем сыграть. Метафора один в один. Здание неказистое, два основных этажа, а все прочее — бутафория. Богатеи, вокруг которых вращается вся рента, и один бездарный поэт в роли короля, находящий забаву раз в год в столичном карнавале. В остальное время народ видит его в гробу и занимается своими делами. Что выбрать? Служить или двадцать лет ходить в подмастерьях, уезжать за океан или бродить по приграничью? Бездарно. Просто бездарно все это. Зато по деньгам у него неплохо получается, но это только потому, что поэт он... поэт он посредственный. Архаично, вне актуальных тем. Детский сад, а не поэзия. Свою «импровизацию» (неплохую, кстати) к Прандту он наверняка написал заранее, и если бы не наша с Риром выходка, и если бы король не был пьян как конюх, то так бы никому никогда и не прочитал. Что по сути глупо и трусливо... да! Так что посыпется это несчастное королевство с одного хорошего удара. Ну ладно, с двух».

Так и получилось, что под завывания очередного конкурсанта сосредоточенный на идее тождественности Эрик со второго удара вынес городок метким попаданием в самый центр конструкции.

Его радость была совершенно неудержимой. Он подпрыгнул почти на метр, он воздел руки, рывками притягивая к себе невидимый штурвал и крича непонятный набор слов. Малыш Четверг продолжал сидеть в той же позе, его улыбочка сделалась гнусной. Эрик схватил его под мышки и принялся обнимать и поздравлять с проигрышем и крутить вокруг себя, точно тряпичную куклу.

Через минуту Пастушку крепко взяли под руки и увели на набережную. Трое стражников из Арочки: тот же самый суровый басовитый конвойный капитан, такой же пьяный, как и тогда, и двое молодых прыщавых карьеристов Р: почему они карьеристы?), радующихся встрече с бывшим тюремным постояльцем.

Конвойный капитан беспардонно рыгнул Эрику в лицо грогом и сказал ему с отеческой добротой, грозя пальцем в латной рукавице:

— Пас-туш-ка-а-а! Не искушай меня без нужды!

— И не собирался! — радушно развел освобожденными руками Эрик. — Я за вами, ребята, как за каменной стеной.

— Ты бы тормознулся, мил человек, — сказал один из молодых. — Сколько можно нажираться и всех выбешивать?

— Пап-рашу вас понять поэта, — сказал Эрик, почти не издеваясь. — У меня сегодня еще выступление. На конкурсе Масхи... масхинг... тона....

— Забудь об этом, Пастушка, — грозно забасил старшой. — Реально, забудь!

Он не шутил.

— Щас идешь на ту сторону Ааги, — капитан показал на Майский мост, — ищешь себе ночлег и тихо ночуешь. Если появишься сегодня на этой стороне, мы тебя закроем до конца карнавала, гарантирую. Ты всех заколебал в этом городе. Так что лучше услышь!

Перейдя мост и струясь легкой походкой в сторону «Золотой антилопы», Эрик злорадно потешался над королем и его ратью, которые внаглую выкинули с мероприятия единственного настоящего победителя, чтобы остаться в компании инфантильных куплетистов и пьяных шутников. Он шел и утверждался в своей недавней мысли по поводу родного королевства в целом, и горе-поэта у престола в частности. Польза от этого умозаключения была только одна — в бабки у Четверга он таки выиграл.

(Алъерь 321 год о.в.)