Новая глава "Тяжести прощенных грехов"

Выложил новую главу в "Тяжесть прощенных грехов". К сожалению, во многом глава проходная: там не столько происходит что-то интересное, сколько создается почва для чего-то интересного в будущем. Тэрл оказывается затронут придворными интригами, Лану в очередной раз чуть не насилуют, а Килиан получает последнюю волю отца и готовится к войне. 

Ссылка на книгу: https://author.today/work/237913

Отрывок:

Килиан перечитал письмо. Дважды. Хотя все,  что было в нем написано, он знал и так. Собственно, большая часть  информации была неактуальна: все то, что задумал старый Герцог, уже  совершилось.

И кончилось триумфальным успехом. Как и любые планы Герцога Леандра Идаволльского.

Как и любые планы отца.

С большим трудом ученый удержался от того, чтобы начать читать его в третий раз. Скомкал лист в кулаке.

И бросил в огонь.

Сказать,  что советник был ошарашен, значит, ничего не сказать. Несколько секунд  он переводил взгляд с сюзерена на костер и обратно, а потом несмело  спросил:

- Милорд… Вы понимаете, ЧТО только что было у вас в руках?

-  Это бумажка, Лаэрт, - поморщился Килиан, - Бумажка, которую множество  людей сочтет достойным поводом для новой войны и новой крови.

Проклятое письмо никак не желало сгорать. За время пути бумага успела отсыреть, и теперь больше дымилась, чем воспламенялась.

- Это письмо имеет силу герцогского указа, - отметил Лаэрт, - С ним вы могли бы предъявить претензии на престол.

-  Мог бы, - согласился ученый, - И те, кто обижен властью Леинары, с  удовольствием сделали бы меня своим знаменем. Они с радостью пошли бы за  мной «восстанавливать справедливость». Иными словами, грабить и убивать  тех, кому сейчас лишь бессильно завидуют.

Он покачал головой:

- Я не желаю в этом участвовать.

Почему это проклятое письмо никак не загорится?! Килиан смотрел на упрямую бумагу, и сердце билось все чаще.

«…как и Килиан, мой второй сын».

В  первый, если не единственный раз, отец напрямую назвал его своим сыном.  Даже узнав его, Герцог не давал и намека на существующую между ними  связь. Килиан оставался его постыдным секретом.

Секретом, что у безупречного Леандра Идаволльского есть ребенок, зачатый вне брака.

«Если мой сын – любой из моих сыновей – еще жив…»

Килиан  был жив. И он был его сыном. Когда-то он не задумываясь отдал бы правую  руку, чтобы получить признание этого факта. Чтобы услышать эти слова из  уст отца. Чтобы хоть на секунду перестать чувствовать себя выброшенным  мусором, случайно проросшим сорняком. Брошенным семенем, по нелепой  случайности давшим всходы.

Ведь именно так, он всю жизнь думал, высокородный аристократ относился к своей связи с простой швеей Ванессой Реммен.

«Мой сын».

Ученый  сам не понял, в какой момент он протянул руку в костер. Огонь лизнул  его плоть, отозвавшись болью в обожженной коже, однако пальцы крепко  ухватились за письмо.

Он так и не смог заставить себя уничтожить последнюю волю отца.

Хотя знал, что это следует сделать.