Попкорну плис

Сегодня будет мемуар с растянутым вступлением и парой фоточек посторонней тематики для смены акцента в финале, подобно тому как все мы, употребляя текилу, непременно шлифуем кактус лимоном, иначе смысла в ней не больше, чем в водяре. 

За общением я истосковалась. Поговорим о члене, простом человеческом половом члене, и, если вы уже поставили −3, пусть вам будет стыдно, потому что все люди пришли в мир посредством члена, кроме Иисуса, воплотившегося от Отца и Пречистой Девы посредством Святого Духа. Примечательно, что в православной и католической традиции отношение к Матери Божьей разнится, к примеру, христиане восточного обряда в большей степени почитают Марию именно как Богородицу, в то время, как христиане западного отдают особую дань непорочности Пречистой Девы. 

Ну а простые человеческие бабы порочны и несчастны, поэтому, если вы ненавидите и члены, и несчастных баб, сразу закрывайте этот пост и откройте какой-нибудь кошерный, по соседству.

И сказал Сатана:

— Пусть они бегают за теми, 

кто хуй на них клал, 

и игнорируют тех, 

кто бегает за ними... 

Несите попкорн!  

Во времена студенчества весь мой пломбир был ещё спереди, и было утро, и был день, и был художник Анатолий, руководитель рисовального кружка в доме творчества, весьма тепло относившийся ко мне и моему парню Вове, а когда мы с Вовой разбежались — только ко мне, так как в Вове Анатолий заподозрил «остановку развития личности». 

Анатолий был бородатым вегетарианцем, читал «Розу Мира» и предлагал мне перейти «на ты», потому что кроме кружка мы пересекались и в других местах. Мне и сейчас сложно сказать «ты» всякому встречному, а тогда я попросту стыдилась, ведь ему было целых тридцать три года (возраст Иисуса, говаривал он), «тыкнуть» пожилому человеку — трефнейший зашквар, только на вы и по отчеству. 

Периодически Анатолий захаживал ко мне в гости со знакомыми паннами. Не так, чтобы всякий день с разной, и не слишком часто. Наверное, он приводил этих панн из соображений экономии, как в зоопарк, куда-то прогуляться перед сексом, чтобы вышло дёшево и сердито. Возможно он говорил им: а здесь живёт занятная зверушка, Леночка, у неё картинки, ебанутый музон и расписные черепа на полке, хочешь покажу? С чувством неловкости я улыбалась, поила их чаем и поддерживала беседу. Одна черноглазая панна всё подозрительно спрашивала — чего ты вздыхаешь? Наверное, думала, что от ревности и огорчения. Мне же просто хотелось, чтоб чемоданы рассосались, а пришли Ковалёв, Гелла, Керя, Фисун, Хольгер и Олька, с которыми можно подурачиться под вопли Лайдона, попиздеть о дорогах Силы, ведь у нас была своя философия, пройтись над речкой, с бонгом в кармане, а не вот это вот всё. С тех пор я твёрдо знаю: в компании молодёжи тебе не рады. Каким бы ты не считал себя суперклассным и продвинутым, ты всё равно чужой и напряжный, ты - чемодан, тебя несут, с тобой некомфортно, не навязывайся. 

По большому счёту я и не думала, что эти панны — его любовницы, ну какие отношения возможны у престарелых, в особенности учитывая то, что Анатолий женат? Это у меня может быть сексуальный интерес к Ковалёву, ведь тот пиздецки умён, ударник в группе и у него волнистые длинные волосы, но у них?! 

Подозрительная черноглазая панна была ухоженной, хорошо одетой, замужней и бездетной, старше Анатолия на десятку. 33+10=43, выносите, так долго жить я вообще не собиралась, поскольку все, кого почитала, сковырнулись раньше: Сид Вишез в двадцать один, Джим Моррисон в двадцать семь, Янка Дягилева — в двадцать четыре, еtcetera.

Тем не менее, панна ошибочно усмотрела во мне угрозу своему счастью и, на всякий случай решила «прикормить», чтоб держать на виду и контролировать: дарила мне небольшие подарки вроде шоколада, сигарет, бижутерии, духов и своих старых вещей в прекрасном состоянии (бардовое бархатное пальто отлично сочеталось с рваным пункерским прикидом), приглашала к себе на кофе или бокал вина, даже разрешала курить на кухне. 

Тыдыщ, внезапно Анатолий бросил черноглазую панну ради гимнастической тренерицы. И не только её, но и жену! Вот просто взял и ушёл от обеих сразу, ну что за сволочь? 

Жизнь превратилась в ад. Жена меня не трогала, но черноглазая панна часами изливала горе в мои грешные уши лично и по телефону, проводному такому, знаете, когда ходишь по квартире, куришь и трындишь, а следом волочится провод?

Под разными предлогами она заманивала меня к себе и с пристрастием пытала этим Анатолием, я уже и не знала, что ей говорить и как утешить, чтобы это прекратилось, ведь помочь я не могла ничем, видела их с новой пассией только раз и сама ничерта не знала. Кажется, она транслировала своё несчастье во все уши Ойкумены, кроме мужниных. Никакие слова утешения не работали, она не видела и не слышала ничего, кроме глубокого и острого душевного горя, чего я совершенно не в состоянии была осознать в силу возраста. Моих подружек бросали парни, да и меня бросали дважды, чего скрывать. Поплачемся друг дружке и нового найдём, вокруг столько прикольных, кто поёт, кто тексты пишет, кто просто симпатичный. Но я никогда не видела, чтобы человек горел, как чёрный феникс, и не представляла, что в таком зрелом возрасте измена чужого мужчины может так огорчить. Панна не спала и не ела, падала в обмороки и маялась со стенокардией, она перестала мыть и красить волосы, изревелась в говно, постарела, подурнела лицом и похудела телом. Не было таких ухищрений, на которые несчастная панна не пускалась, чтобы как-нибудь Анатолия достать, ещё раз увидеть, ещё раз услышать, ещё раз прикоснуться. Она была подобна гадюке, которую переехали мопедом, но та ещё не сдохла, и хочет жалить всё неподвижное и всё, что шевелится. В конце концов она обратилась к психиатру и приняла внутривенные вливания в дневном стационаре диспансера, только так в себя и пришла.

В марте мне сорок три. С ужасом вспоминая страдания черноглазой панны, всяким утром после Отченаша я молюсь, чтоб закончилась война, и чтобы не влюбиться, потому что нет потери лица страшнее, смешнее и гаже, чем потеря, обусловленная лебединой песнью умирающих яичников. Лучше обосраться посреди площади и попасть в десяток чужих сторис, чем тот моральный пиздец, с которым сталкивается влюблённая до полоумия климактеричка. 

Я как-то жила на свете, хавала собственный пломбир, создавая себя и маме разные проблемы импульсивностью, упрямством и тупостью, затем пыталась их решать. Постепенно всё менялось, не стало мамы. Анатолий потерялся — очередная панна оказалась цепкой, будто пиявка, завела его в ЗАГС и родила ему дочь, а держала буквально на коротком поводке, не отпуская от себя ни на шаг, соответственно, у меня он бывать перестал, впрочем, порой мы видимся в общественных местах.

Пару лет назад сосед-приятель, несомненно, из тех же соображений, что и в своё время Анатолий, привёл ко мне эпизодическую даму сердца, довольно брутальную и порядком потасканную, с лицом, отягощённым бедностью и печальным жизненным опытом, впрочем, приятную в общении, с живым характером и не без харизмы. Бердичев — маленький город, мы стали искать общих знакомых и нашли Анатолия. «Так у него хуй сорок сантиметров!» — сказала новая знакомая, и печенька встала у меня поперёк трахеи. Гостья всё рассказывала об этом чудесном, по её словам, лишь дважды в жизни виденном, роскошном и рабочим инструменте, а я, рыдая от удушья и надсадно выкашливая деручие крошки, пыталась осмыслить, связаны ли с сантиметрами страданья черноглазой панны. Идут ли они в одном флаконе, как шампунь с кондиционером, или всё-таки раздельны, как мухи с котлетами? Возможно ли самую малость влюбиться в занятного чудилу с чекушкой в кармане, нафига та поллитра, и при этом не протечь сундуком? 

Некоторых вещей лучше не знать, тогда и в городе с людьми здороваться проще.

— Привет, Ленок, как дела?

— Ой, привет, пасипки)) А у вас? (сорок сантиметров....)

— Как у всех. Рисуешь?

— Да что-то совсем забросила. А вы? (сорок сантиме....)

— Конечно, зашла бы к нам в художку, посмотрела.

— Обязательно! Как ваша дочка? (сорок санти....)

— Слава богу. А твои пацаны?

— Тоже оки. Сорянчик, я бегу(((сорок....)

— Пока, рад встрече!

Грусть, печаль, огорчение. Будто мало того, что морально изговнишься в процессе связи, ещё и настрадаешься после разрыва, который непременно случится, потому что всё финально, а осадочек не смывается. И вот ты уже сидишь, осознавая, что была нужна по-прежнему дорогому тебе человеку как спермоприёмник, и больше не нужна, а нужен другой спермоприёмник посвежее, и хоть тресни, хоть вывернись на изнанку, любить он тебя больше не-а, не будет. Теперь ему на тебя попросту похуй. Тем временем обожатель Витёк уже купил в подарок телефон и колечко с мелким бирюликом просто так, за улыбку, но тебе настолько похуй на Витька, что ему во всём тексте уделяется только одно предложение — это!

Из всех возможных ролей в душераздирающих говнодрамах, молю, оставь мне, Боженька, роль зрителя, пожалуйста. А попкорна — среднее ведёрко, с карамелью. И маленькую колу.