Нина Чудинова и ее встречи с Анной Ахматовой

«На фоне Пушкина снимается семейство». Мода, на­верное, такая пошла: плодить скучные «воспомина­ния» о встречах с великими (писателями, поэтами, ху­дожниками, актерами); и все-­то эти встречи похожи одна на другую. В пивной, в ресторане, в забегаловке, накрыв поляну на даче или даже во дворе, на кухне или в комнате. Начинаются словами «у нас было…» и за­канчиваются «не помню, что произошло дальше». И даже не в том дело, что тема выбрана не самая интерес­ная. Просто, кому кроме как участникам попойки сама эта пьянка интересна? Во всяком случае, если в результа­те нее не произошло что-­нибудь действительно интерес­ное, необычное, запоминающееся…

А ведь поэты, художники, любимые актеры — те, на которых буквально молишься, — обладают властью по­рой полностью менять жизнь человеческую. Скажет этакий овеянный тайной магией властитель дум слово доброе — и затрепещет, потянется к нему из мрака соб­ственной жизни живая душа. Точно хрупкий, нежный росток на солнечный свет, чтобы вырасти, окрепнуть, расправить ветви, дать листья и наконец расцвести…

Жизнь не баловала Нину Чудинову. В пять лет девоч­ка осталась без родителей и была сдана в детский дом по­селка Шейново Вологодской области, где провела два года. Едва начала привыкать, как пришлось переезжать в ин­тернат города Устюжны, где находилась школа. Большую часть времени Нина находилась в подавленном состо­янии, живя по навязанному ей расписанию и стараясь время от времени улизнуть из шумного общества и по­быть одной. Когда Нине исполнилось девять лет, в ее душе как бы сами собой начали складываться поэтические строки. «Служенье муз не терпит суеты» — вот она и старалась уйти куда-­нибудь от гама и досужих разгово­ров. Туда, где можно было бы хоть немного побыть в тишине.

Однажды, возвращаясь из столовой в спальный кор­пус, девочка наткнулась на разбросанные по земле ли­стки из журнала. Они лежали вдоль обочины, и это было странно. Нина подняла один. Со страницы на нее смот­рела красивая женщина. «Анна Ахматова», — прочла девочка. Ниже были напечатаны стихи. Ах, какие это были стихи!..

А действительно, какие именно стихи? В своих вос­поминаниях Нина ни разу не говорила об этом. Долж­но быть, Ахматова поразила ее не какой­-то отдельной удачной строчкой — понравилось все!

С того дня девочка старалась отыскать другие стихи Ахматовой, идя за великой поэтессой как за зовущим светом далекой звезды. Теперь она знала, для чего жи­вет. Во всяком случае, пока есть такие стихи, пока есть подобные поэты, жить еще было можно.

Все свободное время Нина проводила в библиоте­ке, отыскивая портреты, стихи любимой поэтессы, лю­бую информацию о ней. Учась у Ахматовой, про себя разговаривая с ней, мечтая о личной встрече.

В «Махабхарате» есть эпизод — мальчик просится в ученики к великому мастеру, тот отказывает ему. Тогда мальчик лепит статую учителя из глины и каждый день прилежно занимается перед образом своего учителя, стараясь расти и совершенствоваться на его глазах. Что­ то подобное происходило с Ниной.

И вот в 1965 году, когда Нине исполнилось одиннад­цать лет, их класс отправили на экскурсию в Ленинград, 4 июня они посетили музей-­квартиру Александра Сер­геевича Пушкина на Мойке, 12. Класс послушно ходил за экскурсоводом, рассказывавшей о семье Пушкина и о последних днях жизни поэта.

Какое-­то время Нина позволяла себе следовать в ле­нивом потоке бредущих в одном направлении и по­слушно поворачивающих головы направо и налево школьников, когда экскурсовод вдруг подвела гостей к личному кабинету Александра Сергеевича.

Возле входа, за маленьким столиком у дверей, сиде­ла пожилая женщина, которая, не замечая посетителей, продолжала строчить что­-то в толстую тетрадку.

— В этом кабинете Александр Сергеевич работал над своими последними произведениями, — скучным од­нообразным голосом вещала экскурсовод. — А это, заученный взмах в сторону незнакомки, — Анна Анд­реевна Ахматова.

Постаревшая, располневшая королева Серебряного века и не подумала взглянуть на обступивших ее школь­ников, продолжая заниматься своим делом. Скорее все­го, она и не замечала их. Постепенно толпа вокруг Ах­матовой поредела, лишь Нина продолжала стоять на­против поэтессы, разглядывая ее и не зная, допустимо ли отвлекать Анну Андреевну от ее дел.

А ведь она так давно мечтала об этой встрече. И вот судьба… Нельзя даже дотронуться, в глаза поглядеть, слово сказать. Хотелось показать стихи, посоветовать­ся, просто поговорить…

Неожиданно Ахматова подняла на Нину уставшие глаза.

— Что тебе, девочка?

— Я тоже стихи пишу! — неожиданно писклявым го­лосом выдохнула та, окончательно смешавшись и по­краснев до корней волос.

— Пиши, девочка, пиши, — печальные глаза Ахмато­вой несколько секунд смотрели в испуганные, смущен­ные глазки Нины, после чего она вновь вернулась к сво­им трудам.

«Пиши, девочка, пиши». Эти слова Нина Чудинова пронесет через всю свою жизнь как благословение и на­путствие, что дала ей в самом начале великая поэтесса.

Эта была глава из книги "Ближнее море". Полностью книгу можно прочитать на АТ: https://author.today/work/169183