Игорь Северянин

Недавно вспоминал достаточно известное стихотворение "Вам!" Маяковского. Оказывается, оно является своеобразным ответом стихотворению Северянина "Ещё не значит".

Ещё не значит быть изменником —
Быть радостным и молодым,
Не причиняя боли пленникам
И не спеша в шрапнельный дым…

Ходить в театр, в кинематографы,
Писать стихи, купить трюмо,
И много нежного и доброго
Вложить к любимому в письмо…

Пройтиться по Морской с шатенками,
Свивать венки из кризантэм,
По-прежнему пить сливки с пенками
И кушать за десертом крэм —

Ещё не значит… Прочь уныние
И ядовитая хандра!
Война — войной. Но очи синие,
Синейте завтра, как вчера!

Война — войной. А розы — розами.
Стихи — стихами. Снами — сны.
Мы живы смехом! живы грёзами!
А если живы — мы сильны!

В желаньи жить — сердца́ упрочены…
Живи, надейся и молчи…
Когда ж настанет наша очередь,
Цветы мы сменим на мечи!

<1914>

А для полноты картины можно вспомнить и легендарное "Ананасы в шампанском", также написанное во время войны. 

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо и остро!
Весь я в чем-то норвежском! Весь я в чем-то испанском!
Вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!

Стрекот аэропланов! Беги автомобилей!
Ветропросвист экспрессов! Крылолёт буеров!
Кто-то здесь зацелован! Там кого-то побили!
Ананасы в шампанском — это пульс вечеров!

В группе девушек нервных, в остром обществе дамском
Я трагедию жизни претворю в грезофарс…
Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!
Из Москвы — в Нагасаки! Из Нью-Йорка — на Марс!

<1915>

Достаточно ёмко своё отношение к подобной поэзии выразил Лев Николаевич (по воспоминаниям Наживина). 

Одну из брошюр Игоря-Северянина писатель Иван Наживин привёз в имение Льва Толстого Ясная Поляна. Комментарий писателя о стихотворении «Хабанера II» Наживин предал огласке в прессе:

«Чем занимаются, чем занимаются… И это — литература? Вокруг — виселицы, полчища безработных, убийства, невероятное пьянство, а у них — упругость пробки…»

И это, напомню, было сказано ещё до войны, которая только увеличила этот гигантский контраст. С одной стороны - десятки и сотни тысяч убитых и раненых, ухудшающееся экономическое положение, всё более очевидная неподготовленность России к этой войне, патронный и снарядный голод на фронте, периодические перебои с продовольствием в тылу (даже в Петрограде), изъятие излишков зерна и прочих продуктов у крестьян (да-да, продразвёрстку изобрели не большевики), нищета и бесправие низов. С другой - праздничные посетители литературных салонов и кабаре двух столиц, окуклившиеся в своём уютном красивом мирке с ананасами, шампанским, и "крэмом". 

Да, чем больше узнаю про то время, тем больше вижу параллелей с текущим моментом. И нет, совсем не обязательно "переобуваться" под повесточку и с мужественной миной патриота начинать выдавать опусы про славный лязг железа, дивный запах пороха, и прочий "гром победы, раздавайся!". Иногда достаточно хотя бы сделать вид, что тебя волнует что-то кроме светских кутежей и собственного гедонизма. 

Впрочем, Северянин и сам всё более-менее про себя понимал. 

Я — соловей: я без тенденций
И без особой глубины…
Но будь то старцы иль младенцы, —
Поймут меня, певца весны.

Я — соловей, я — сероптичка,
Но песня радужна моя.
Есть у меня одна привычка:
Влечь всех в нездешние края.

Я — соловей! на что мне критик
Со всей небожностью своей? -
Ищи, свинья, услад в корыте,
А не в руладах из ветвей! 

Я — соловей, и, кроме песен,
Нет пользы от меня иной.
Я так бессмысленно чудесен,
Что Смысл склонился предо мной! 

<1918>