Немного о любви

Как-то так вышло, что мои герои редко говорят: "Люблю тебя", они просто идут по жизни навстречу друг другу, потом параллельно, а затем вместе, крепко обнявшись. И о любви чаще говорят поступки, а не слова. Ну, например:

– Марья Тимофевна через Дон сюда бежит. Должно, думает – поранили тебя. Ты ж лежишь.

Любим резко сел, поворачиваясь к реке.

Марья летела, что есть мочи, прорываясь через водный поток, подол задрался неприлично высоко, оголяя округлые колени, однако девушка, того не замечая, продолжала бежать к этому берегу. Но тут красавица заметила, что Любим сидит, и встала как вкопанная, быстро одергивая поневу. Еще немного и она развернется назад. Военежич едва заметно улыбнулся, схватился за голову и снова рухнул на траву, украдкой поглядывая на девицу. Марьяшка опять, подобрав подол, заспешила к нему.

– Ну, я гляжу, помогать тебе есть кому, пойду я, – сразу сообразил десятник.

– Иди-иди, да пусть спасать меня не мешают там, – спровадил его Любим.

Марья, зареванная, подлетела к обманщику, бухнулась рядом на колени:

– Любушка, худо тебе? Поранили? – ручейком зазвенел ее встревоженный голос.

– Худо мне, – как можно жалостливее простонал Любим.

– Где болит? – ласково погладила она его по щеке, тревожно оглядывая. – Да что ж не подходит-то никто?!

Марья попыталась подняться, но Любим успел схватить ее за руку:

– Не зови, мне по голове дали, сейчас отлежусь и встану. Посиди со мной.

Она послушно присела рядом.

– Небо кружится? – спросила сочувственно.

– Ох, кружится, – промурлыкал Любим.

Вои, ухмыляясь, потихоньку отходили к левому берегу.

– Куда же они? На телегу тебя надобно переложить, – деловито проговорила Марьяша, опять пытаясь подняться, – от воды сыростью тянет, продует.

– Погоди, – снова настойчиво удержал ее Любим, – поцелуй меня.

– Как «поцелуй»? – растерялась девушка, хлопая длинными ресницами.

– Худо мне, так уж худо, нешто тебе жалко? – с укором посмотрел он на нее.

Марья целомудренно чмокнула его в лоб.

– Ну, так я еще не покойник, – насупился Любим, – али ты меня уж похоронила?

– Нет! Что ты?! Нет, – испугалась Марьяша.

Она наклонилась и осторожно, сильно краснея, коснулась мужских губ. Любим тут же сцепил объятья, прижимая «курочку» к себе и страстно целуя, выплескивая в поцелуе утреннюю тревогу, пыл сечи и свою шальную любовь. Марья, догадавшись, что ее провели, начала брыкаться, больно ущипнув обманщика за бок.

– Ай, дырку промеж ребер проткнешь! – разжал объятья Любим.

– Да тебе еще не так-то надо!

Марья вскочила на ноги, сердитым движением отряхнула поневу и побрела назад.

Любим, поднявшись, забрал у Мирошки повод Ястребка и повел коня следом за Марьяшкой. Так они молча и брели: Марья горделиво отворачиваясь, Любим счастливо улыбаясь.

– Не совестно? – с укоризной бросила она через плечо.

– Нет, – признался он.

– Так и знала, что ты такой.

– Какой?

– Дурной.

– Такой уж дурной?

– Такой, – фыркнула Марья.

– А чего ж ты ко мне, дурному, кинулась? – хмыкнул Любим.

– Из милосердия, – пожала она плечами.

– И только-то?

Марья молчала, разглядывая в знойном небе стайку неугомонных ласточек.

– Милосердная ты моя, – прошептал Любим ей на ухо и поймал легкую девичью улыбку.

«Моя!»

А дорога стелила пыльное полотно на полуночь, туда, где сверкали на солнце Золотые ворота Владимира.

"Под Золотыми воротами" https://author.today/work/196688

Поддерживаю флэшмоб "Любовное признание" Александры Лэнг https://author.today/post/349808