Немного о графомании

За пять дней творческого запала, ярко выраженного в графоманском словоизвержении, Улит покрыл текстом 52,5 тетрадные страницы. Тридцать из них, с той же половиной, решительно перечёркивали диагональные кресты, а на полях имелись пометки крупными буквами «НЕ ТО!!!». Когда сын известного писателя отлипал от черновика и прерывал словесные кутежи, вакханалию воображения и приступы разгулявшейся фантазии, дабы обдумать написанное, он снисходил до Верума и давал ему тетрадку почитать. Верум читал с умным лицом, едва сдерживая смешки и щадя не по заслугам развитое самолюбие друга.

Черновик первого романа на муслинском языке, написанного для муслинов, постепенно обрел такую сюжетную линию: «очень богатый, очень известный, очень мудрый и очень уважаемый писатель (имя придумаю потом) покидает родной город (название придумаю потом), в котором жил с детства» и отправляется «в смертельно опасные Пустоши», полные радиации, «дикарских малоразвитых племён», «свирепствующих мотоциклетных банд (они дерутся за нефтяные оазисы)», и «разных мутантов (потом придумаю)». «Причина отправки: поиски вдохновения (или по другой причине, потом придумаю)». Пустошами Улит обозначил всю «территорию вне города писателя» и описал их как «степи, полустепи, пустыни и т. д.».

Вдобавок Улит взял за обыкновение записывать то из увиденного и услышанного, что показалось ему необычным или глубокомысленным. В этом ничего такого не было, но Улит старался приладить к уже написанному фразы и образы, особенно приглянувшиеся ему на данный момент, в результате чего получалась страшная галиматья. Возможно, поэтому «мудрый писатель» во второй главе отбирает у встреченного старика, умирающего от голода, флягу с водой и цинично замечает: «Всё равно сдохнешь!». А уже в следующей главе «из жалости» отдаёт отобранную ранее флягу с водой другому старику, умирающему от жажды. Данный эпизод имел пометку на полях: «В разнице взаимоотношений главного героя со стариками должен быть философский подтекст и отражено его развитие как личности.» Улита не смущало, что для смертельно опасных Пустошей часто встречающиеся одинокие старики явный перебор.

В результате «долгих скитаний» писатель набредает на стоянку «зеленокожих мирных кочевников». Они «радушно воздвигают для него шатёр со всеми возможными удобствами и делятся своей скудной едой». Взамен писатель делится с «детьми Пустоши» своей мудростью (не скудной!) и рассказывает им о том, какой вкусный кофе готовила его первая жена, что именно из-за вкусного кофе он женился на ней, решив, что она отлично готовит. Однако выяснилось, что кроме вкусного кофе она ничего больше приготовить не могла. На том и разошлись. В этом заключалась часть мудрости писателя. В его жизненном опыте. Им он и спешил поделиться со своими новыми друзьями. Пометка к этой душераздирающей истории гласила: «Добавить бытовых деталей и несколько привычек первой жены для убедительности».

Писатель знакомится с «юной и невероятно глупой кочевницей (придумать имя на „Ш“)». Центральный конфликт романа заключался в «моральном противоборстве» взглядов писателя, как представителя цивилизованной жизни в городе, и взглядов юной кочевницы, как представителя дикой жизни в открытых пространствах.

Писатель хочет приобщить туземку к своей культуре и для начала пытается научить варить хороший кофе из полыни (заметка на полях: «Подчеркнуть метафоричность происходящего»). Кочевница же окультуриваться не хочет. Она только и делает, что заигрывает с писателем, скачет на лошади по степи и купается в озёрах, ведя вольную и беззаботную жизнь. Но писатель не сдаётся, старается убедить её сварить кофе, найти смысл жизни и настойчиво зовёт в город. Бояться тебе нечего, убеждает писатель, в городе я всех знаю. Писатель настаивает на том, что его культура стоит на несколько ступеней выше её культуры, а значит прав он, и она должна ехать с ним. Однако все его увещевания разбиваются «о стену первобытных предрассудков и варварского непонимания». Верум прочёл до момента, когда на племя мирных кочевников внезапно нападают сразу две мотоциклетные банды, чёрная и белая. «Писатель выхватил из ножен меч и с криком обрушился на чёрного мотоциклиста...»

Поначалу черновик веселил Верума, но веселье быстро угасло.

— Дальше я читать не буду, — наотрез отказался он, возвращая тетрадку сыну известного писателя. От любования Улита самим собой, которым пропиталась личность главного героя и половина выдуманного мира, начинало откровенно воротить, как и от бредового сюжета и бредовых персонажей.

— Ты узнал в кочевниках кого-то из своих знакомых или... самого себя? — промурлыкал Улит, сладко улыбаясь.

— Нет, не узнал. Но от тебя самого в романе деваться некуда, вернее от твоего вездесущего эго. А эта зеленокожая кочевница, кого-то мне смутно напоминающая на «Ш», едва ли не на каждой странице страстно косится на писателя, а на каждой третьей медленно раздевается догола и купается в озере, принимая при этом соблазнительные позы. И как мирные кочевники выживают в смертельно опасных пустошах среди агрессивных мотоциклетных банд?

Текст книги "Гимгилимы-2" целиком здесь: https://author.today/reader/124944