Неопубликованное. Отрывочек с края

В принципе, флешмоб с отрывками из неопубликата я лично здесь, на АТ, застаю уже третий ) Но всегда это очень воодушевляет - заставляет перетряхивать старые тексты, сдувать с них пыль и заодно - снова мечтать, как же однажды, когда наступят времена отдыха, сможешь сесть и дописать :-) В общем - будят живую фантазию ) Об отдыхе, да... 

Новый флешмоб запущен отсюда - https://author.today/post/350786

А отрывочек, который я вам в этот раз принесу, будет из вещи, которую буду писать очень нескоро... Но - обязательно буду. Потому что... надо. Такое-писать-надо-точка. А если не я, то... ? есть очередь за забором?  

Поехали:

Как только зашёл в спорткомплекс, услышал музыку тренировки. Всхлипы ударов по мешкам, стуки – по доскам, хриплое дыхание в ритме «хип-хоп» и хлопанье натянутой сильным движением ткани. Но, судя по звукам, работали ученики, и ученики не лучшие. 

А здесь, у входа, на деревянных скамейках скучали – кто сидел, кто лежал, кто резался в карты или тупил в смартфон - парни с натянутыми поверх кимоно балахонами. Некоторые с рисунками рок и рэп групп, но у большинства красовалась известная эмблема круга с выраженным «м». Я мазнул взглядом по парням, они с ленцой сощурились в ответ – вот и разошлись. 

Но только шагнул к спортивному залу, как за стойкой ресепшена торопливо приподнялся пожилой охранник:

- Вы к кому?

- К Володину. 

- А, - мужик нахмурился. – Вы записаться али просто посмотреть?

- М, - я задумался, внезапно понимая, что заранее ответа не заготовил, а теперь и неясно, как выпутываться, – Знакомый я. Проведать, вот. 

- А. Так нету его, - развёл руками охранник. – Сегодня ученик за него вышел работать. Видать опять болеет Игорь Палыч. Так-то вот…

Неприятная новость. Но, оценив, сколько придётся сейчас мотаться по городу до приезда Профи, я предупредил старичка:

- Посижу, посмотрю.

В конце концов, никогда не мешает самообразовываться. 

Охранник указал направление, хотя заблудиться было невозможно. И под сощуренными взглядами парней на лавках, я пошёл на звук. Дверь оказалась открыта и выпускала в коридор не только гул тренировки, но и знакомый запах труда. Видимо, другого способа создать вентиляцию зала не было, вот и работали при открытых дверях. Обычно же люди нашей деятельности красоваться не любят…  

Я тихой тенью шагнул за дверь и сразу прижался к стене, чтобы не мешать. 

Зал оказался большим – пар на двадцать, а то и больше. Но работало всего человек двенадцать, хотя и успевали занять всю площадь мельтешением. Молодые ребята допризывного возраста молотились, больше бегая по татами, чем реально спаррингуя, но вполне добротно уже держа дистанцию и не натыкаясь друг на друга в сутолоке общей работы. 

«Ученика», который вышел поработать за Старика, я увидел сразу. Паренёк лет восемнадцати, подтянутый, со скуластым славянским лицом, коротким ёжиком на голове и почти выбритыми висками. Прямо русская версия юного Терминатора. Он стоял у дальней стены и хмурился, наблюдая за происходящим в зале. Лишь на мгновение кинул взгляд на меня. Хотел, видно, спросить, кто да зачем, но одёрнулся и снова стал разглядывать работающие пары, заметно приподняв скуластый волевой подбородок. То ли его не устраивало, как работали архаровцы, то ли моё присутствие заставляло нервничать. И, поразмыслив, я понял, почему. Если бы, не вздумай судьба так пошутить! – я бы замещал Старика и ко мне в зал ввалился мужик сам себя в плечах шире, с угрюмой мордой и непонятных целей, я бы тоже напрягся. А, впрочем, видал я и таких, что были мне под стать, но вот чтобы много больше - ещё не встречал.  А старший ученик Старика был меня раза в два уже и на голову пониже. Так что его нервозность извинительна.

И я, чтобы не мешать и не мельтешить, прижался спиной к стене и замер. С удовольствием заметил, что тело разогревается само – одного вида хорошо знакомой техники хватило, чтобы мышцы заходили ходуном от желания поработать. Лишь лёгкая грусть брала, когда хлопали ткани белых кимоно, взрывая воздух и натягиваясь при ударах – всё это для меня теперь в прошлом… Ностальгия, вот что это – убеждал я себя, - ностальгия как тоска по родине, по родине, которая меня сделала мной – такому же спортивному залу, распорядку тренировки, скрипу зубов от боли и напряжения и чётким командам сенсея. Ностальгия, не более, но продолжал рассматривать каждую деталь техники, каждое ловкое движение у молодых ребят, вбирая и безбожно завидуя. Здоровью, ловкости, весёлости и почти беззаботности, но более всего – началу пути. Сколько ещё у них впереди, что у меня уже осталось за спиной… Подумаешь о таком, и как-то совсем себя стариком ощущаешь! После того, как моё брюхо переварило пулю из калашникова, после того как с трудом полгода учился заново жить… И в свои двадцать три ощущаешь себя на все шестьдесят! 

 Сэмпай одёрнулся от стены и скомандовал:

- Гамэ! Сейдза!

И, смотря, как подростки бодро спешат занять свои места в ряду, я отметил сразу две вещи: здесь всё ещё говорили по старинке «Гамэ», не заморачиваясь тонкостями современных прочтений японских терминов, и «ученик» явно копировал Старика – неохотными движениями и малоподвижной мимикой. Молодому лицу свойственно быть более живым, но парень, словно частично парализованный, лишь шевелил губами, не давая себе проявлять эмоции. Таким всегда был Старик. 

- Очень неплохо, - кивнул он, подходя к нестройному ряду учеников. – Только растягиваетесь… На дистанции, с которой вы работаете, удары превращаются в касания, и не несут силы. Вам хочется успеть увидеть противника всего, целиком, чтобы не пропустить удары ногами-руками, вот и отступаете, вместо того, чтобы атаковать. В каратэ не нужно зрение, в каратэ нужны ощущения! В любом бою нужно помнить, что большая дистанция – друг ваших глаз и враг вашей победы!  

Да, да, именно так. Старик любил повторять эту фразу ещё десять лет назад. Видимо, до сих пор не изменился, раз старшие ученики выдают её как аксиому.

- Атака – это преимущество! Терять его – значит, отдавать врагу право на ход, значит, терять свой ход, уже только подлаживаясь под противника. И неминуемо проигрывая время и силы! Только атакуя, можно выиграть. Потому что победа – это итог сражения. А сражение – взаимная работа. Тут лениться нельзя. Кто работает с пол ной самоотдачей – ближе к победе!

А вот с этим я бы уже поспорил… Но спорить с учеником, который сам ещё не оперился и живёт кашицей мыслей, пережёванных учителем и вложенным в его голову – это не по мне. А со Стариком спорить… Тоже не по мне. 

Парень заметил мой задумчиво-рассеянный взгляд, блуждающий по татами, и, кашлянув в кулак, продолжил спокойнее:

- Вы сейчас друзья друг другу. Между вами есть негласный договор. Но все становится совсем другим, когда работают профессионалы, или когда идёт реальная схватка. Каратэ превращается в оружие, заряженное для боя не с одним, а с тремя-четырьмя противниками. Тут уже нет времени на блокировки и отступления – все движения превращаются только в атаку! Только удары – и блокирующие, и сбивающие атаку противника, и бьющие его! И только движения вперёд. Даже тогда, когда кажется, что человек отступает. Он не отступает! Его сдвигает назад только мощь ударов – своих и чужих! 

Да, есть такое. Только Старик бы рассказывал всё это без патетики, простыми словами, а ещё лучше – позвал бы на тренировку спарринг-партнёра или бойца противоположной школы и предложил бы посмотреть подросткам хороший, показательный бой. И интересно, и наглядно, и себе польза.

Сэмпай стремительным взглядом обежал сидящий в молчании ряд и, внезапно по-мальчишески покраснев, посмотрел на меня в упор. С чего бы это?

- Вы позволите Вас побеспокоить? На пару-тройку минут?

И, прижав ладони к бёдрам, поклонился, не опуская взгляда.

Я крякнул от неожиданности – как же я так накаркал-то?! И хотелось отозваться, что мол, не спаррингую, и не тренируюсь, а тут только так, пережидаю дождик… Но сэмпай смотрел настолько заточено-напряжённо, что не смог. Кивнул и, скинув ботинки, под градом настороженно-удивлённых взглядов, шагнул на маты. Хмурясь нелепости момента, снял пиджак и неаккуратным чёрным квадратиком уложил у края татами. Надо бы и рубашку скинуть, но парень ждёт, а задерживать противника – дело недостойное. Да и шрамы у меня под рубахой ещё такие, что как бы не напугался мальчишка и не сдал бы назад, забирая свой вызов. А то ни мне чести не добавит, ни ему. Одно недоразумение будет. Потому только закатал рукава…

Когда я обернулся, он уже стоял в классической стойке лучника, большую часть веса перевалив на переднюю ногу. Из такого положения хорошо бить руками, досылая мощь в свободный корпус, но, вот, ходовая закрепощена. Значит, будет работать в атаке по верхнему уровню… Я, недолго задумываясь, свернулся в низкую скрученную позицию и застыл. Тенью по глазам сэмпая полоснуло удивление, словно он ожидал чего-то совсем иного, но тут же его лицо стало бесстрастным, а тело ожило. 

Атака рванулась, словно заслонку печи толкнули. И даже понимая, для чего парень всё это затеял, что мы должны доказать архаровцам, следящим горящими глазами за каждым нашим движением, я отступил и ушёл в оборону. Сэмпай, словно спущенная пружина, рвался вперёд. Видно, тут ему на равных давно поспорить не с кем было, вот и застоялся, ретивый, в загоне подростковой группы, словно в детском манежике, а теперь отрывается. Я же уходил из-под атак, блокировал и обозначал удары, особо не вкладываясь, только держа его на расстоянии. Мне паренёк не противник, да и просто в удовольствие подвигаться – зачем же заканчивать быстро? Но спустя всего минуту работы у меня всерьёз разогналось дыхание и за брюшиной как-то недовольно стало поламывать, а парнишка ещё оставался бодр и резв. И меня посетила неприятная мысль о том, что бравада формой тоже оказывалась не более, чем карканьем. 

Я пошёл в атаку, начав теснить. И почувствовал защиту паренька скорлупкой – снаружи жёстко, а чуть пройдёшь за мелькающие руки-ноги, как окажется, что ничто не мешает вонзить руку в незащищённый и не особо подготовленный корпус. И убоявшись ненароком натворить беды, я лишь заставил парня заниматься обороной, осыпая его руки градом аморфных непроходящих внутрь ударов. 

В голове крутилась глупая мысль о том, что взаимное наше топтание пора бы уже заканчивать, что ещё чуть и это станет сложно, и ещё – как закончить так, чтобы не доставить урона его авторитету в глазах учеников, да и самому не потерять лицо? Я ещё думал, а вот парнишка уже всё решил – отпрыгнул назад и выдохнул, опуская руки. 

- Аригато! – склонился он в традиционном поклоне. 

Мне ничего не оставалось, как склониться тоже. 

И почувствовать себя круглым идиотом. Нельзя было соглашаться на всё это! И дыхалку сбил, и с парнишкой, вроде как, не совладал, получается, и настоящее боевое искусство мы с ним детишкам так и не показали… Последнее – обиднее всего. Всё, ради чего это делалось – насмарку.

Сэмпай выдохнул и, чуть растянув губы в напряжённой улыбке, повернулся к ряду. Я подумал, что объяснять будет, что было правильно в нашей схватке, что нет, но парнишка успокоил дыхание и кивнул в мою сторону:

- Ребят, позвольте вам представить! Николай Кадышев. Один из учеников Игорь Палыча. Ещё старому клубу, воронежскому. Чемпион по боям без правил версии «Фа-Комбат». Мастер международного класса.

"ДОРОГА С ПУСТЫМИ РУКАМИ", 

вторая книга странствий последнего богатыря Емели по краям света и краям жизни и смерти...