Я готов начать убивать, братцы!

После Ванды пришла очередь Дамины Фок - третьекурсницы с художественного, предмета моей постоянной зависти и восхищения. Я завидовала и ее осиной талии, всегда элегантно затянутой вышитым ремешком, и ее отчаянной смелости тоже завидовала.

Дамина что думала, то и говорила. Вот всем в лоб, даже ректору. За справедливость билась не ради позерства, а просто потому, что терпеть не могла несправедливость нутром. Такое вот на нее накатывало чувство, редко у кого мною замеченное.

Ох и любили ее мальчишки, ох и страдали. Стрижка коротенькая, глаза яркие, живые. Любить любили, а ухаживать опасались. Такая дерзкая девица, мало ли что. Вот и сейчас Левон явно с удовольствием поглядывал, как она прямо сидит на стуле. Нога на ногу, руки на коленях, взгляд прямой, а в глазах - просто огни Подтемья. Откуда и взялись у такой хрупкой девы?

Я слышала, сколько ярости, боли и гнева она в себе удерживает. Словно ждёт, когда кто-то из друзей предложит хоть что-нибудь стоящее, чтобы немедленно можно было взяться за дело, отомстить за поруганную справедливость - за этим и пришла.

- Дамина, - с особой вежливостью сказал Тигиль, тоже слегка плененный ее стройной фигуркой. - Твоя очередь. Ты в ополчении Стромы участвовала. Рассказывай.

- Не знаешь, не говори, - острый подбородок девушки гордо дернулся вверх. - Я все ополчение в подвале просидела. В стромском хранилище. Староста туда всех детей согнал. И меня не пустил драться. Сука!

- Тише, - Левон участливо тронул ее за руку. - Нельзя. Эти… услышат.

- Ладно... - Дамина снова собрала прорвавшуюся ярость обратно под язык, сглотнула ее и отдышалась. - В общем, не пустили меня драться. Всучили детей каких-то несчастных. У детей на руках - кот. Ну вот я и просидела с ними в том подвале до утра. Дети даже не соседские. Незнакомые. Девочка лет пяти. А мальчик и того младше. Утром ведьмы открепление прорвали и пошли по городу убивать, от домов гарью понесло, вонью страшной. Мы толком не знали, что происходит. Сидели, Солнцу молились. Я, со страху, что дети начнут плакать, им сказки рассказывала про кота и мышку вот без продыху. Пока рассказывала, дети слушали, а как остановлюсь - плакать начинали. Так что я не останавливалась. Такую ерунду придумывала, жуть. А потом… потом ведьмы всех, кого нашли перебили и начали рыскать в поисках того, кого ещё не нашли. Тогда что-то в стену сильно грохнуло, потом уже оказалось - соседняя крыша с прогоревшего дома. Вот тогда кот и сбежал. Все руки, падла, мне расцарапал. Куда-то под дверь в щель влез. А на лестнице уже поганый ведьминский лай. Я схватила детей и - в погреб с картошкой сунула. Велела молчать, а, чтоб они не боялись - сама к ним туда залезла. Мы в картошку зарылись и пролежали в ней сутки, до следующего утра. Нас не нашли. Грелись друг об друга. Даже картошку жевали, она жажду утоляет и голод. Через сутки мы выбрались, не могли больше терпеть. Дети уже сказки не слушали. Ревели от голода и холода и воняло от нас… под себя же ходили. Я думаю - будь что будет, и выбрались обратно в подвал… а… в подвале пять трупов. - Дамина запнулась и разрыдалась. Девочки тотчас принялись гладить ее по спине, успокаивать, а Тигиль строго кашлянул и сказал тихо и холодно:

- Отставить слезы! Мы здесь не для того, чтоб мертвых оплакивать, мы решаем, что делать нам. Рассказывай дальше.

И Дамина сразу плакать перестала, хотя раньше бы послала Тига куда подальше, не раздумывая, а тут собралась, точно тоже слышала, что Тигилю на ее переживания наплевать, а вот на реальную пользу от ее рассказа - не наплевать вовсе. Она вытерла слезы, снова подняла острый подбородок и закончила рассказ.

- Самое страшное мы пересидели. А когда выбрались уже шел бой с прибывшим королевским полком. К вечеру Строму отбили. Полгорода погорело, две трети горожан полегло. Детей моих подопечных забрала мать… Их отец погиб при осаде. А мне гвардейцы велели собирать вещи, лезть в телегу и ехать в Туон. Мол, приказ короля Кавена.

Только вещей моих не было. Дом сожгли. Родители наши оба погибли. Я их все утро среди трупов искала. Ищу и мечтаю не найти…. Такое только врагу могу пожелать… - Дамина сжала зубы и глаза ее полыхнули ненавистью. - Брата моего и Кира нашего у ведьм отбили - их то уже успели в плен увести. Так что брат жив. Вот и выходит, что ни в каком ополчении я не участвовала, ничего, кроме стен погреба да сожженого города и трупов не видела. Зато выжила, и Юла выжила, она сама про себя расскажет. Тоже история… Ну и Кир. Но он не захотел сюда идти. Сказал - пустое. А я думаю - не пустое. Мне меч нужен. Я учиться буду… Чтобы ни одна… - Дамина тихо грязно выругалась, а потом как-то растерянно всех оглядела, словно правда верила, что у нас есть средство от ее душевной боли и добавила глухо, шепотом. - А ещё кота этого очень жалею… Детишки звали его Колбаса. Но он был совсем не колбаса. Черный, с белыми пятнами. Глаза жёлтые. Но кот, может, ещё вернётся…

Стало тихо. Так тихо, что даже никакого дыхания нельзя было различить. Словно и не было в комнате семнадцати человек.

И в этой тишине раздался хриплый голос Левона:

- Я готов начать убивать, братцы!

Никто ему не ответил. И так было ясно, что все готовы.

Сдерживать эмоции было все труднее, и все труднее говорить тихо. Гнев и бессилие против войны и идиотского порядка капитана Чанова, против нашего глупого положения, он нарастал, как воздушный кьяк, которого надували теплым воздухом. Либо отпусти в полет, либо дай лопнуть.