Тирагет, или беременная воительница
Автор: ДианаСледующим утром Золтэ с Марцем отправились в путь. Дурас и его люди ехали впереди, а помирившиеся друзья плелись на своих кобылах в хвосте колонны. По дороге к тирагетам присоединился вождь ещё одного поселения – совсем старик. Теперь два десятка его воинов замыкали отряд.
Первую ночь путники провели у Тираса, на второй ночлег остановились в небольшом лесу. Они поставили шатры близ ручья, развели костры и принялись готовить незамысловатую пищу.
В сумерках на лагерь налетела конница языгов. Тирагеты схватились за мечи, но вождь языгов Эвно̀н приказал своим опустить оружие – он соблюдал перемирие и его тоже пригласили на совет вождей. Тучный и неповоротливый, что необычно для сухопарых языгов, Эвнон говорил с тирагетами так, будто те были его слугами, или, того хуже, рабами. Золтэ возмутили повадки кочевника, она гневно направилась к нему, обнажая меч, но не дошла – Марц закрыл ей рот ладонью и уволок в шатер.
– Что ты делаешь? – прошипела она, едва освободившись.
– Там языг из леса. Стоит рядом с вождём, посмотри… – Марц кивнул в сторону ближайшего костра. – Не вздумай ходить туда.
– Хорошо, – хмуро согласилась она.
К Эвнону вышел Дурас. Вожди некоторое время напряженно беседовали, затем языг в знак извинений склонил голову. Дурас извинения принял и показал рукой на костры тирагетов, приглашая кочевников присоединиться к трапезе.
Воины обоих станов постепенно заговорили друг с другом, начали обмениваться провиантом. Языги угощали мясом, тирагеты ячменными лепешками, брынзой и пивом. Вскоре вожди, кроме Дураса, ушли отдыхать, а захмелевшие воины принялись травить байки. Очередь рассказывать дошла до незнакомца. Он многозначительно погладил короткую бороду.
– Я многое могу рассказать о войне…
– Хватит, Гата́л, – перебил языг, сидящий рядом, – не морочь голову. Что мы не знаем о войне? Лучше расскажи о женщинах. У тебя ведь дар пробуждать их любовь.
– Дар пробуждать любовь? – искренне заинтересовался Дурас, но тут же, поймав на себе насмешливые взгляды соплеменников, язвительно добавил: – Обязательно расскажи. Нам интересно, каковы в любви ваши жены: искусны ли в ласках, выносливы ли?
Гаталу не понравились его слова, и он хитро прищурился.
– Я могу рассказать о недавнем приключении. Слушайте. – Его голос стал громче и долетел до шатра Золтэ. – Бродил я как-то по лесу и встретил девушку. Она была красивой и гладкой, как кобылица из царской конюшни. Волосы – густая грива, а груди… – Гатал жестом показал округлости и повел плечами. – А круп… – Он восхищенно причмокнул. – Уж как она подо мной извивалась! Ненасытная! Все повторяла: «Еще! Еще!» – Он страстно вздохнул, обвел взглядом слушателей и, пожав плечами, добавил: – Но то была не женщина моего племени. То была тирагетка.
Заранее учуявшие подвох языги покатились со смеху.
– Ты лжешь! – гневно выкрикнул Дурас и вскочил с места. – Тирагетку языг может взять только силой! Сама она – никогда!
– Сама-а… – хохоча с соплеменниками, потянул Гатал, – сама ко мне пришла-а.
– Назови ее имя?! Из-под земли достану шлюху и псам скормлю!
Марц, услышав такое, взял дубину и направился к костру.
– Имени не знаю, – все так же насмешливо продолжил Гатал, – но есть у нее отличительный знак. Вот тут… – он оттянул ворот рубахи и ткнул себя в левое плечо. – Тут у нее…
Марц приготовился шарахнуть болтливого языга дубиной, однако тот внезапно смолк: перед ним возникли обтянутые кожаными штанами ягодицы тирагетского воина, который склонился к чану над костром и неспешно набирал ячменную кашу.
– Эй! – одернул наглеца Гатал. – Тебя не учили, что заслонять говорящего нельзя?!
Воин повернулся, и Гатал удивленно раскрыл рот. Перед ним стояла та самая девушка из леса в мужской одежде и шапке.
Марц замер. Он и не заметил, как Золтэ обогнала его и первой явилась к костру.
– Прости, – бросила Золтэ Гаталу, уселась неподалеку на землю и принялась за еду. Кто-то из тирагетов протянул ей чашу с пивом. Золтэ громко хлебнула. – Какой знак у той тирагетки? – спросила она, вытирая губы рукавом.
Потрясенный языг молчал. Тирагеты заметили его растерянность и засмеялись. Особенно громко хохотал Дурас.
– Чему ты удивляешься, языг? – спросил он, гордо поглядывая на девушку. – Не знаешь нашу Золтэ? Она тоже вождь и воин. И моя невеста. Попробуй такую возьми! – Он снова засмеялся, и тирагеты дружно поддержали его. – Вот такие у нас женщины, а не то, что ты рассказываешь.
– У той тирагетки... было родимое пятно… – смущенно произнес Гатал, искоса глянув на Золтэ. – Большое... красное пятно на плече.
Дурас округлил глаза:
– Так то была ведьма! В нашем лесу живет ведьма с красными пятнами на теле! Все об этом знают, даже языги! А ты не знал? Она одиноких путников соблазняет: чужаков, заплутавших воров. Ненасытная, говоришь?! – Он зашелся от хохота. – Просила ещё?!
Тирагеты вытирали брызнувшие от смеха слезы.
Скривив губы, уязвленный языг сжал рукоять меча.
Марц уловил угрозу. Вышел из тени, стал за спиной Гатала и гаркнул на его ухом: "Да!" – тут же грозно перебросил тяжелую дубину с одного плеча на другое.
От неожиданности Гатал вскочил. Другие языги тоже привстали.
– Особенно воры ей нравятся! – громко продолжил великан, обводя взглядом слушателей и делая вид, что не заметил испуга противника. – Страсть у ведьмы к негодяям и разбойникам!
Тирагеты опять захохотали.
Гатал хмуро молчал. Махнул рукой соплеменникам и те сели на место.
Золтэ доела кашу и ушла. Марц последовал за ней.
Едва забрезжил рассвет, воины снялись с места.
***
Залитые солнцем белокаменные постройки Острова тирагетов ослепляли гостей. Никогда прежде Золтэ не видела такой красоты и богатства. Почти все вокруг было придумано, построено и изготовлено эллинами. Близкое соседство торгового полиса Ти́ры давало о себе знать.
В женской половине царского дворца суетились жены и наложницы Ремакса. Они с презрением смотрели на Золтэ. Их пугал ее диковатый, без тени смирения взгляд и мужское платье. Девушка разместилась в двух дальних комнатах. К ней приставили служанок, но она прогнала их. Чтобы надеть чистые штаны и свежую рубаху, посторонняя помощь не требовалась. Золтэ выбила дорожную пыль из старой шерстяной шапки и надела её поверх затянутых в крепкий узел волос; подвязалась широким кожаным поясом, прицепила к нему с левой стороны акинак в скудно украшенных ножнах, а с правой – охотничий нож.
Царь Ремакс принял гостей в просторном зале с высокими потолками и колоннами. Вожди и сопровождающая их знать, сидя на подушках вдоль скатертей с угощениями, разглядывали изящные кувшины с вином и диковинные блюда. Ремакс видел всех, кроме Золтэ. Ей накрыли отдельно – в углу за колонной.
Начался совет. Мужчины обсуждали грядущую войну. Ремакс просил Эвнона и вождя роксоланов Суса́га присоединиться к временному союзу и отстоять земли вдоль Тираса. Кочевники слушали, хитро переглядывались, но с ответом не спешили. Стало ясно: как только объединенное войско тирагетов даст отпор бо́ям и бастарнам, коварные языги в союзе с роксоланами ударят с тыла. А ведь еще десять лет назад эти племена, невзирая на родство, считали друг друга заклятыми врагами.
Воевать сразу против всех тирагеты сейчас не могли. Зыбкое перемирие позволяло выиграть время и дождаться помощи да́ков, живущих далеко на северо-западе. Ремакс тайно договорился с ними. Ради победы стоило потерпеть наглых кочевников на своих землях и на пиру.
Когда устали говорить, Ремакс объявил, что желает сделать вождям подарки. На подносах под богато расшитыми покрывалами каждому гостю вынесли золотые фибулы в виде змеи. Золтэ внимательно разглядывала застёжку-украшение. Внезапно в зале раздался громкий голос Эвнона:
– Лучше бы ты женским платьем её одарил, великий Ремакс!
Вождь языгов надменно улыбался воительнице. Знатные языги, среди которых был и Гатал, переглянулись, пряча усмешки, тирагеты сердито отставили чаши с вином, а Ремакс удивленно приподнял седые брови.
– О ком ты говоришь, доблестный Эвнон?
К Золтэ подошел слуга-языг и, склонившись, протянул поднос с красивым покрывалом, на каких только что вынесли фибулы. Девушка откинула покрывало и увидела большую, в локоть длиной деревянную ложку с засохшими комьями каши.
– Говорят, ты выходишь замуж за Дураса! – выкрикнул Эвнон, не сводя глаз с воительницы и будто не слыша вопроса царя. – Это тебе свадебный подарок!
Языги расхохотались. С гневными криками тирагеты вскочили с подушек. Советник Ремакса что-то испугано прошептал царю, и тот приказал всем сесть. Не подчинился лишь Дурас.
– Золтэ – воин и вождь! – громогласно объявил он. – Никто не смеет оскорблять вождя тирагетов!
– Успокойся, доблестный воин! – обратился к Дурасу царь. – Вряд ли Эвнон хотел оскорбить девушку. Это была шутка.
Тирагеты с недоверием смотрели на царя. Еще мгновение и перемирие будет нарушено.
– Ты прав, великий Ремакс! – Золтэ с ложкой в руке вышла из-за колонны и встала у всех на виду. – Это шутка! Зачем Эвнону оскорблять женщину-вождя?! Мой покойный отец рассказывал, что мать Эвнона – великая Ама̀га двенадцать лет безраздельно правила языгами. Кому, как не им, знать об умении женщин править? – Мягкой поступью она направилась в сторону языгов и продолжила, помахивая ложкой: – Меня с детства учили драться на мечах, Эвнон, но совсем не учили готовить еду. Отец говорил, твоя старшая жена И́сса умеет варить вкусную кашу из ячменя и трав. Я бы хотела узнать, какие травы она кладёт в чан.
– И́сса накормила своей кашей Амагу и та до вечера умерла, – злобно вставил Дурас.
Золтэ вскинула руку, предупреждая гнев языгов.
– Нет-нет, Дурас, не говори так! Амагу убила редкая болезнь – все это знают! Два года спустя от такой же болезни умерла юная жена Эвнона – роксоланка Ие́нэ…
– Ее звали Илие́нэ! – мрачно поправил девушку вождь роксоланов Сусаг. – Это моя сестра. – Он побледнел и с неприязнью уставился на Золтэ.
Царский советник хотел снова припасть к уху владыки, но Ремакс отмахнулся от него. Он и сам понял дерзкий замысел тирагетки. Та решила столкнуть лбами Эвнона и Сусага и вытащила на свет давно забытую историю смерти Илиенэ.
Много лет назад, уже будучи вождем и желая навсегда примирить родственные племена, Эвнон взял в жены роксоланку. Через полгода Илиенэ умерла. Ходили слухи об отравлении, но Сусаг не добился правды. Эвнон уверял, что более всех не заинтересован в новой войне и не мог навредить своей любимой жене Илиенэ.
– Сочувствую твоему горю, доблестный Сусаг. – Золтэ положила левую руку на грудь и поклонилась. – Боль несправедливой потери – хуже смерти. Утолить ее может только месть. Но кому тебе мстить? Болезни уносят людей без разбора. Остается только смириться.
Полный ненависти взгляд роксолана перекочевал с Золтэ на вождя языгов.
– Грязная лгунья! – выкрикнул Эвнон. – Твой рот рождает змей!
Воительница, изменившись в лице, швырнула в вождя языгов ложку. Тот увернулся, и деревяшка громко хлопнула по голове сидевшего за Эвноном воина.
– Я – тирагет! – воскликнула Золтэ, сверкнув глазами. – Никто не смеет безнаказанно оскорблять тирагета! Будем драться сегодня на закате. – Она повернулась к царю. – Великий Ремакс, есть ли на твоем острове удобное место для поединка?
– Конечно, – гордо ответил тот.
***
Ветер принес запах моря, горячих ячменных лепешек и мятого винограда. На небольшом вытоптанном поле за царским дворцом вожди и воины, бросая хмурые взгляды на иноплеменников, выстроились в полукруг. Все ждали начала поединка.
С высоко поднятой головой Золтэ подошла к небольшому помосту, на котором в кресле восседал Ремакс; следом за ней плелся Эвнон.
– Вы готовы начать?! – спросил царь.
– Да, – ответила Золтэ, приподняв руку с кожаным щитом.
– Погоди, великий Ремакс! – Эвнон задыхался от одышки. – Вместо меня выйдет другой воин.
Вождь повернулся к языгам, сделал знак рукой и Гатал в легком боевом снаряжении тут же направился к помосту.
– Это против правил, – нахмурился царь. – Вместо себя другого воина может выставить только оскорбленная сторона.
– Пусть Золтэ тоже выберет другого воина, – усмехнулся Эвнон и развел руками. – Неужели никто не захочет биться вместо нее? Вот хотя бы Дурас…
Дерзкое поведение гостя разозлило царя:
– Хватит, Эвнон! Дерись сам!
– Нет! – упрямствовал тот. – Мне тоже нанесли оскорбление: намекнули на убийство Илиенэ! Моей любимой жены Илиенэ! – добавил он, косясь на стоявшего невдалеке Сусага. – Вместо меня будет драться доблестный Гатал! Он из знатного рода, моя правая рука и равен Золтэ по положению!
– Смерть Илиенэ – ваше с Сусагом семейное дело! – возмутился Ремакс. – Не впутывай Золтэ!
– Так она сама впуталась! – Эвнон снова развел руками. – Сусаг знает, я не виновен в смерти его сестры. Ведь так, дорогой родственник? – Заискивающим взглядом он уставился на вождя роксоланов, но тот молчал в задумчивости.
– Хорошо, – нехотя согласился царь. – Пусть Золтэ бьется с Гаталом, хотя смерть Илиенэ – не спор тирагетов с языгами!
– Хочу навсегда пресечь грязные слухи! – торжествуя, объявил Эвнон.
Вождь роксоланов очнулся от раздумий.
– Ты прав! – обратился он к Эвнону. – Нужно навсегда пресечь слухи! Доверимся воле богов! Если тирагетка погибнет, значит, правда на твоей стороне и ты не виновен в смерти моей сестры. Если же она победит, то… – Сусаг нехорошо посмотрел на родича.
Эвнон изменился в лице и насколько мог быстро подошёл к Сусагу.
– Что ты делаешь? – прошептал он роксолану. – Неужели не понимаешь: тирагеты стравливают нас!
– Много лет племя видит во мне слабака, не сумевшего добиться правды и отомстить за смерть сестры, – холодно ответил тот. – Теперь и тирагеты суют грязные лапы в мою рану. Хватит! Пусть боги рассудят! Если тирагетка погибнет, вместе с ней мы похороним эту старую распрю, а ее племя накажем за клевету.
– Роксоланы должны поддержать Гатала, мы же родичи!
– Не сегодня!
Эвнон с подозрением посмотрел на Сусага. Тот отвел взгляд.
Ковыляя к рядам соплеменников, Эвнон тихо бросил Гаталу:
– Сусаг надумал убрать меня руками тирагетов. Хочет править двумя племенами. Убей эту гадину Золтэ. Тогда и Сусагу конец.
Гатал едва заметно кивнул.
С гордым видом и обнаженными мечами поединщики направились к центру поля. Золтэ услышала шаги за спиной и оглянулась. Желая поддержать воительницу, Ремакс отправил к ней Марца с подарком.
– Возьми... – Комат протянул девушке сверкающий акинак. – Царь сказал, меч гибок и звенит в бою, подобно струне.
Золтэ приняла подарок. Отдала старый меч комату.
– Тирагеты поняли твой замысел, – продолжил Марц. – Все знают, бой будет не только за твою честь, но и за будущее нашего племени. Бейся, как я учил.
Она несколько раз взмахнула новым мечом, чтобы почувствовать его в руке, и направилась дальше.
– Смешай с землей этого вора! – крикнул ей вслед Марц и усмехнулся в лицо обернувшемуся Гаталу.
Глаза Гатала метали искры.
– Сначала я убью тебя, потом твоего пса, – на ходу бросил он Золтэ.
– Сначала я убью тебя, а потом твоего хозяина, – без раздумий ответила она.
– Я – свободный воин и служу Эвнону по воле сердца.
– Тем хуже. Значит, ты по воле сердца решил убить того, кто однажды тебя спас.
На лице Гатала заиграла злая улыбка и он понизил голос:
– В яме я не просил пощады. Сама меня отпустила, испугалась гнева языгов. Я даже понимаю, почему ты пришла на свидание. Дурасу коз любить, а не женщин. Стань он твоим первым мужчиной и сладость соития осталась бы непознанной. – Он рассмеялся и окинул Золтэ презрительным взглядом. – В память о ласках прикончу тебя без боли… – Его смех звенел у Золтэ в ушах. Она молчала. – Правда, что Дурас убил двух жен из ревности? – спросил он, отсмеявшись. – Мне рассказали мои жены, а им какая-то старуха-тирагетка. – Брови Золтэ дрогнули, и сама она на мгновение замерла. – Да, у меня есть жены, – продолжил Гатал так, словно вонзил в ее сердце отравленный нож. – Они красивее тебя…– Провернул нож в ране. – И в любви искусней. – Яд попал в кровь.
Гатал остановился и пропустил соперницу вперед. Они еще не приняли боевые стойки, потому Золтэ без страха позволила Гаталу идти позади себя. Он с размаху ударил ее по ягодицам плоской стороной меча. Золтэ подпрыгнула от боли и неожиданности. Громогласный смех языгов сотряс воздух.
– Готовься, Золтэ! – донеслось из их рядов. – Сегодня встретишься со своим лживым отцом!
Едва она стала в стойку, Гатал ударил щитом. Зад ныл так, будто села на раскаленные угли, но языг не дал опомниться и снова ринулся в атаку. Его акинак сверкал то справа, то слева – Золтэ прикрывалась, получая скользящие раны.
– Подлец! – с ненавистью прошипела она.
– Гадюка! – ответил он и снова толкнул.
В этот раз движение получилось медленным – Золтэ увернулась и тоже приложила языга щитом, потом ещё раз и ещё.
Гатал закрылся в обороне, но не отступил.
Золтэ подскочила к нему и ударила по щиту ногой, да так, что его слегка отбросило назад. На мгновение Гатал раскрылся, и Золтэ пустила в ход акинак – с размаху обрушила на запястье противника там, где рука, державшая щит, не была прикрыта кольчугой.
Отрубленная кисть упала вместе со щитом.
Гатал не вскрикнул, лишь до крови закусил губу. Отбежал в сторону, бросил меч на землю и начал перетягивать раненую руку кожаным браслетом. Золтэ наблюдала за тщетными попытками Гатала остановить кровь. Наконец он плюнул в сердцах, поднял меч и остервенело ринулся в бой.
Золтэ отбросила свой щит и взяла акинак обеими руками. Удар, который она собралась нанести, требовал удвоенной силы. Предугадав его, Гатал вонзил меч в ее правое бедро, и Золтэ продолжила прием, присев от боли: развернулась спиной и с размаху воткнула акинак в тело противника снизу вверх. Клинок вошел под кольчугой в пах и застрял в позвоночнике. Гатал рухнул на спину. Золтэ склонилась над ним, потеряла равновесие и плюхнулась языгу на грудь. Тут же приподнялась. Из-под ее рубашки вывалилась нитяная фигурка и повисла перед лицом умирающего.
– Ребенок?! Мой?! – удивленно прохрипел Гатал, брызгая темной кровью при каждом слове. – Скажи, мой?!
– Да, – выдохнула Золтэ.
Языг умер.
Золтэ сползла с его тела и только тут заметила, что в двух шагах от нее стоит черный от гнева Дурас. Он подошел ближе, молча сорвал с девичьей шеи амулет, пока никто не заметил, и помог Золтэ встать на ноги. К ним уже спешили Сусаг и Эвнон.
– Гатал жив?! – издалека спросил белый как полотно и задыхающийся от ходьбы и волнения вождь языгов. – Жив?!
– Мёртв! – крикнул Сусаг, первым добравшийся до тела.
Он в ярости обернулся к сородичу.
– Что ты на это скажешь, Эвнон?! Волей богов тирагетка жива! Значит, ты лгал все эти годы: Илиенэ погибла от твоих рук!
Вождь роксоланов с мечом наголо ринулся на Эвнона.
– Нет, Сусаг, нет! Это всё ревнивая Исса! – испуганно завопил тот, выхватил меч, но не успел поднять – акинак роксолана вонзился в его заплывшую жиром шею.