Навеяло попыткой просмотра Чебурашки

— Зачем вы стреляли в товарища Ленина? Кто вас послал?

— Я не стреляла в него. Я просто на шум подбежала, думала, не случилось ли чего.

— А кто стрелял в него?

— А не знаю, какие-то подозрительные господа с пистолетами.

— Эсэры левого уклона?

— Хм, — задумалась девушка. — Да вроде нет, с прямыми спинами, не косые, не убогие.

— Смешно, — скривился следователь. — Смешно. Ладно, долго рассусоливать не будем, раз тебя схватили на горячем, то молись, что сразу не расстреляли. Подождем, может что сам товарищ Ленин скажет, когда придет в себя. Да-да, он только ранен, радуйся!

— А я и не печалилась, я же помочь хотела, — пролепетала девушка, хлопая ресницами. — Я же доброе дело делала...

— Да что ты говоришь! — саркастически усмехнулся следователь, смахивая пот со лба. — Первый год что ли живешь? Побежала помогать первому встречному под пули? Охотно верю-с! Неужели решила славы заработать, спасая нашего вождя?

— Почему бы и нет? Неужели нельзя прославиться хорошими делами?

Следователь захохотал вместо ответа и сделал жест дежурным увести задержанную. Когда ее уводили, ей в спину прозвучало:

— Товарищ Березня вообще настаивал на том, чтобы тебя немедленно расстрелять. Радуйся, что остальные товарищи из ЧК настояли, чтобы дождаться выздоровления Ленина. Он сам все решит! 

Ее долго вели по коридору с низкими каменными сводами, далее опускавшимися в подземелье. А там втолкнули в камеру, лязгнул ключ, закрывая дубовую дверь, окованную железом.

Время тянулось медленно. Периодически тишину взрывали чьи-то отчаянные крики, иногда доносился отдаленный лязг несмазанных петель, а однажды и вовсе глухо громыхнул ружейный залп. И все. Только по стуку окошка, через которое передавали еду, можно было угадать, что про заключенную вовсе не забыли.

Она сидела в углу своего каменного ложа с куцей матрасовкой, набитой соломой, погруженная в мысли. На вторую неделю с ужасом отметила, что начала разговаривать сама с собой. На третью уже подружилась с крысами, от которых поначалу визжала и прыгала на стену к высокому окну. Одна из крыс отличалась особенной наглостью. Когда все остальные порскнули в нору, эта осталась. Зверушка с интересом сидела в самом углу и смотрела, как заключенная поедает сухари.

— Пошла вон! — собравшись, гаркнула на нахалку заключенная. И кинула в нее сухарем. В голодном Петрограде с хлебом совсем не побалуешь, хорошо еще, что это давали. Девушка еще пока сухарь летел, сумела пожалеть о своем поступке. Да поздно. Крыса ловко схватила кусок и рванула прочь. А расправившись, вернулась опять и стала смотреть с еще большей надеждой, шевеля роскошными усиками, точно гусар на сватовстве.

Если бы не шла третья неделя одиночного заточения, возможно, дело бы закончилось визгом и киданием подручных предметов. Но вместо этого девушке пришла в голову более интересная мысль. Она протянула сухарь на ладошке. Замерла. Крыса стала осторожно приближаться...

Время шло. Но увлеченная дрессировкой девушка уже не так замечала его бег. Через неделю крыса совсем перестала ее бояться, прошло некоторое время, питомица получила имя — Лариса, в честь подруги по курсам. И едва слышала его, резво выбегала из норки, ожидая угощения. Еще через некоторое время девушка научила подругу по заключению выполнять простые команды. А потом — приносить требуемые предметы. Для чего пожертвовала личной заколкой и медальоном. По команде «принеси железку!» крыса срывалась с места, активно рыскала в соломе матрасовки и выныривала оттуда со спрятанным предметом, получая за это кусок сухаря. Однажды заключенная сидела в глубокой задумчивости, когда крыса заявилась за угощением. Девушка автоматически приказала ей искать железку, позабыв спрятать медальон. Лариса порыскала по углам, затем обиженно пискнула и скрылась в норе. Через какое-то время она вернулась, причем, сначала появилась ее задняя часть. Зверушка с натугой тащила какую-то железку. Приглядевшись внимательнее, девушка с удивлением узнала в предмете револьвер. Небольшой, для скрытого ношения. Такие еще кличут дамскими.

Заключенная заученным движением откинула барабан, проверила — три патрона. Отлично!  

Далее осталось дождаться унылого разносчика пищи. Тот открыл, сунул заученным движением в окошко пачку сухарей и тарелку баланды. Уже хотел было захлопнуть створку, как увидел направленный прямо в лицо револьвер.

— Быстро открывай! — прошипела девушка.

— У меня нет ключей, — отозвался бледный разносчик пищи.

— Лариска! — крикнула девушка. — Ищи железку!

Умная животина мгновенно оказалась на окошке, прыгнула мимо отпрянувшего тюремщика, понеслась по коридору и вскоре вернулась с ключом в зубах.

— Открывай! — вновь тихо произнесла заключенная разносчику. — Кто еще охраняет здание? Где стоят?

В Смольном шло заседание чрезвычайной комиссии в узком составе. Обсуждались результаты покушения на Ленина, совершенное несколько месяцев назад. Сейчас главный идеолог революции находился на поправке в Горках и готовился к первому выступлению после раны. Хотя еще недавно врачи сходились на том, что оно смертельное.

— После серии терактов не оставляет сомнения ряд фактов. В наших рядах затесался предатель, это первое. А второе — нам необходимо отреагировать на столь дерзкий вызов! — начал Урицкий. И тут дверь раскрылась, а на пороге возникла фигура девушки в черном. В ее руках был револьвер. Люди охнули, испуганно озираясь в поисках укрытия, но гостья успокоила их одним жестом.

— Спокойно! — вторил ее жесту Урицкий. — Это агент ЧК, товарищ Шарлотта Покляк!

— Поклак, — поправила Шарлотта, попутно поправляя стволом и элегантную шапочку. После побега из тюрьмы она успела хорошенько привести себя в порядом для визита к руководству советской страны. — Шарлотта Поклак. Можно и коротко — Ш.Поклак, ударение на последнем слоге. Негласный телохранитель товарища Ленина. Была приставлена к нему после покушения Платтена. Латышских стрелков издали все видят, а я особо не привлекаю внимания и не кажусь потенциальному убийце опасной. На заводе Михельсона оказалась в очень трудной ситуации, когда товарища Ленина попытались убить сразу трое стрелков. Двух я уложила, один ушел. Мне пришлось притвориться одной из убийц, дабы привлечь к себе внимание предателя в наших рядах. 

— Кто же предатель? — спросил Урицкий. Поклак открыла свой ридикюль, оттуда с интересом выглянула крыса.

— Лариса, ищи крысу! — приказала Шарлотта питомцу. Пока зверек осматривался, Поклак добавила: — Крысы отлично чувствуют запахи, а уж запах страха оказавшегося под угрозой разоблачения предателя выявит за секунду!

Но и секунды ждать не пришлось. Один из заседавших, товарищ Березиня, оттолкнув Бонч-Бруевича, вскочил, выхватывая маузер. Грохнул выстрел, но Поклак уже укрылась за массивной дверью, а затем навскидку ответила сразу тремя пулями из дамского револьвера. Предатель рухнул навзничь.

— Браво, товарищ Поклак! — только и сказал товарищ Урицкий, поднимаясь со стула на дрожащих ногах. — Это достойно высшей революционной награды! Мы напишем про вас во все газеты, на фронтах комиссары будут рассказывать о вашей...

— Право, не стоит, — усмехнулась Поклак. — Я недавно осознала интересную истину: хорошими делами нельзя прославиться.

— Как же вас наградить? Что для вас сделать, только скажите, товарищ! — воскликнул тогда Троцкий.

Поклак подошла к окну, задумчиво посмотрела на облака и выдержала долгую паузу в такой позе, прежде чем заговорила. А сказала она следующее:

— Контра распоясалась. Белые ублюдки посылают своих убийц, чтобы лишить нас лучших людей. В таком случае подарком для меня станет только одно — ваше решение в ответ на белый террор начать террор красный!