Самопожертвование в моих книгах

Тоже решила поучаствовать во флешмобе Елены Трушниковой  . Вот один из таких моментов в 100 грамм предательства 

– Что… что вам нужно?.. – пересохшие губы не слушаются.

– Информация, что же ещё? – она смотрит на меня со скучающим видом, будто я – самое большое недоразумение, которое могло с ней произойти.

– Я не понимаю, о чём вы… – произношу, опуская глаза.

– Возможно, ты забыла, что с тобой были трое, когда ты сбежала? Мне нужны имена. Откуда они, чем занимаются. Всё.

– Я их не знаю, честное слово!

– Я так и думала… Ничего, мы тебе память-то освежим. Террин, приступай!

– Конечно-конечно!

Шаркая, возвращается старикашка, держа в руках раскалённый огненный шар, будто осколок солнца. Желудок сжимается, готовый распрощаться с содержимым, но там и так пусто.

– Пожалуйста, не надо… Я сделаю всё что вы скажете… Пожалуйста…

Женщина подаётся вперёд.

– Расскажи, где ты провела лето, и я подумаю, что можно сделать.

Имею ли я право отвечать предательством на предательство?

«Имеешь, ведь они тебя предали!» – нашёптывает внутренний голос.

Убеждаю саму себя, что не должна страдать за тех, кто меня предал.

И я сдаюсь.

Открываю рот и… закрываю.

Я вдруг так ясно слышу голос Крэма, даже головой верчу, чтобы убедиться, что его здесь нет.

– Либерти подарил нам свободу.

Зажмуриваюсь и маленький Крэм уже передо мной – весело смеётся, поедая дольку шоколада. Он так близко, что я даже могу сосчитать веснушки на его носу. А потом я вижу Анису, танцующую в объятиях Тьера, Ви-Ви, раздающую угощения. Скажи я правду, что будет с ними?

– Я скрывалась в Диких землях! – произношу без эмоций, словно робот.

– Где и с кем?

– Одна.

Мы обе знаем, что я лгу. Но вот страдать придётся только мне.

– Террин!

– Я здесь.

– Сделай всё красиво!

Поднявшись со стула, Фугу покидает комнату. Отчаянно хочу остановить её, сказать, что я передумала, но всё, что я себе позволяю – сжать зубы и зажмурить глаза.

– Новый шедевр… – шепчет старик, снова протирая моё запястье. – Уж я постараюсь...

Чтобы набраться сил, стараюсь воссоздать в памяти лицо Крэма, чёрточка за чёрточкой, будто рисуя его портрет, но ничего не выходит. Всё, о чём я могу сейчас думать – это о раскалённой пластине в руках безумного старика.

От прикосновения железа моя рука дёргается. Будто врастая, огонь медленно начинает плавить кожу. В злобном хохоте старика растворяются мои крики. Боль растекается по венам, опустошая всё моё существо. В нос ударяет запах горелой плоти. Моей плоти. И когда запястье выгорает дотла, я испускаю нечеловеческий вопль и проваливаюсь в спасительную темноту.

Вообще очень люблю тему самопожертвования, поэтому подобные моменты встречаются по всей трилогии, причем перед героями обычно встает сложный выбор. 10-го марта как раз выходит новинка - второй том 100 грамм смерти