Литературные прототипы. Язеп Дроздович

Осторожно, трафик! И многа букафф.

На днях читала тут блог. Автор его утверждала, что если герои книги не имеют прототипов -- скорее всего, герои эти картонные. Я с ней не согласна, но есть у меня книги, в которые исторические личности пролезают целой толпой. Это и оммаж, и шуточки подсознания, и просто искреннее желание дать человеку жизнь хотя бы в книге. Чтобы помнили.

В этом смысле Инструмент вообще себе нечто. Еще когда я выкладывала текст, то собиралась рассказать об описанных там реальных людях. Но как-то замоталась, к слову не пришлось, вообще ненавижу себя пиарить. А потом подала роман на конкурс. Внимания к нему это особо не прибавило, но идею о цикле блогов вспомнила.

Перечислять пофамильно всех пока не стану. Будет серия блогов -- прочитаете. А начну все-таки с конца. Знаменитые преступницы погодят. Поговорим о художниках.

Один из них -- Язеп Дроздович (1888-1954). Культурному человеку следовало бы знать белорусского да Винчи, Чюрлениса и Циолковского, по крайней мере, его так назвали в восьмидесятые прошлого века, когда заново открыли это имя. Но, каюсь, познакомилась я с его биографией и работами достаточно поздно: когда в издательстве для обложки нашей с Наталией Медянской книги взяли его картину.

Сперва, по-моему, предложили ту, что слева, но я выбрала правую. Там были и река, и чайки, и кошка -- идеальное попадание в текст. Правда, издатель долго спорил, что там овечка, пока не рассмотрели при увеличении.

В картину я буквально влюбилась и, соответственно, пошла узнавать, а что за художник такой. Я была ошеломлена, очарована одновременно академизмом и фантастичностью его картин. По энергетике он не слабее и даже превосходит многих художников, своих современников и не только их. Но, к сожалению, куда менее известен. Плакать хочется, когда узнаешь, что жил Дроздович трудно и умирал в безвестности.

Биографию пересказывать не буду, любой может найти информацию в интернете. Лучше покажу еще несколько его картин.

Под конец жизни этот светлый ум, прекрасный иллюстратор, фольклорист, знаток движения небесных светил, своим творчеством заглянувший в будущее, зарабатывал тем, что расписывал для деревенских ковры. А они его за это кормили.

А у меня в тексте он молодой, веселый, учится живописи и живет в общине бедных, но очень талантливых художников. Эта община фактически списана с реала, о ней как-нибудь расскажу тоже.

Никки отряхнул ладони о штаны:

— Глянь!

И жестом фокусника развернул перед Катрионой пакет, на котором сидел. Это был тонкий ковер с бахромой, примерно такой же висел на стене у служанки Маняши в Урочище, но не потертый и блеклый, где рисунок сливается с темным фоном. Тот, что показывал Никки, разил наповал каким-то варварским буйством красок. И при этом его хотелось разглядывать бесконечно. И остроконечные башенки на горизонте, и серебристую воду озера, и обведенных сердцем из водяных лилий переплетенных шеями лебедей. Раздувшимися ноздрями Катриона ощутила запах воды и болотного лотоса. Лебеди изогнули шеи и взмахнули крыльями. Из коврового пространства вылетела синяя стрекоза и запуталась у Лениса в светлой шевелюре.

Тот сунул ковер Катрионе и стал выпутывать насекомое. Язеп подергал короткую кудрявую бородку:

— Это тебе подарок. С новосельем.