К флэшмобу об отказах

Присоединюсь к флэшмобу от Татьяны Кононовой -- https://author.today/post/360080: представляю отрывок на тему

В жизни часто так бывает, что чувства невзаимны, и очень сложно отказать человеку так, чтобы и не обидеть его, и остаться в хороших отношениях.

Мне повезло (или, наоборот, недостало оригинальности): за уши притягивать ничего не придется, и отказ будет именно такой, о котором повела речь основательница флэшмоба.

Итак, из рассказа "Фрау залигэ":

«Письмо!, — в ужасе вспоминает Петер. — Там же письмо! Я ведь так его и не убрал!» Держась за стену, он с трудом добирается до двери, выглядывает в коридор. Поздно: фрау залигэ уже добралась до злополучного стола. Сквозь две открытых двери отчетливо видно, как она удивленно вертит листок бумаги в руках, как принимается его читать. Щеки залигэ вдруг становятся густо-фиолетовыми, остроконечные уши взлетают вверх и тут же вновь опускаются. Фрау Этайн машет левой рукой с зажатым в ней письмом, плюхается на стул — и вдруг принимается весело хохотать. Вот чего-чего, а такого от прекрасной залигэ Петер не ожидал! Но не успевает несчастный Петроний толком огорчиться или обидеться, как фрау Этайн поднимается со стула и решительно направляется ему навстречу. И теперь на побледневшем, чуть голубоватом лице залигэ нет уже даже следа улыбки!

— Герр Петер! — оказывается, голос залигэ может быть и таким — жестким, суровым, даже грозным.

— Простите меня, фрау залигэ… — только и смог пролепетать в ответ Петер.

— Да как вы посмели написать мне такое! — темно-рыжие брови фрау Этайн сурово насуплены, уши грозно вздернуты вверх. — Мне, «почтенной матери семейства и, должно быть, верной супруге»! А самое страшное из всего, что вы написали, — вот это! — и залигэ выразительно зачитывает, не отрывая глаз от листа: «под маской смешного и уродливого скрывать возвышенное и прекрасное»! Такие комплименты мне не отвешивали уже больше пятисот лет, а тот, кто когда-то посмел заявить мне нечто подобное, давным-давно покоится в земле!

— Да я же это не про вас… — Петер сам не понимает, почему он чувствует себя совсем мальчишкой, будто бы он, как бывало когда-то, нашкодил на отцовской мельнице, да и попался. — Я же про герра Кихота этого самого…

— Значит, не про меня? Что ж, это меняет дело, — фрау залигэ вроде бы по-прежнему сурово смотрит на Петера — вот только глаза-то у нее, оказывается, смеются. Да и уши… Петер вдруг вспоминает: уши-то и у Ллойда, и у самой фрау Этайн поднимаются вверх, когда настроение у них хорошее. Выходит…

— Какой же вы еще юный, Петерле, — задумчиво говорит фрау Этайн. — Вот нафантазировали же себе бог весть что! А мне-то — мне ведь, и правда, уже пятьсот восемьдесят пять лет! Правда же, ужас? Я по человеческим меркам вам не то что в подруги — и в матери-то гожусь с трудом, вот разве что в феи-крестные…

 Значит, и Ллойду… тоже пятьсот с чем-нибудь лет? — не находит ничего более умного спросить Петер — и сам пугается своей смелости.

Фрау мотает головой в ответ, смеется.

— Ллойду всего лишь семнадцать. А вот мэтру Рису, мужу моему, и правда, не так уж мало лет: целых пятьдесят три! Он, кстати, скоро к нам приедет — Ллойд вчера письмо из города принес. Рис, между прочим, очень хороший врач — так что будет кому вашу ногу посмотреть по-настоящему!

«Вы любите его?» — совсем неуместный вопрос едва не срывается с губ Петера, он едва сдерживает свой язык в последний момент.

— У нас очень хорошая, дружная семья, — улыбается фрау Этайн. Петер с удивлением смотрит на залигэ: словно бы услышала несказанное! И вот как после такого верить мэтру Агриколе, отрицающему в сидах волшебное?

И — странное дело! — впервые за эти два дня Петеру становится по-настоящему легко, будто с его спины сняли тяжеленный груз. Фрау залигэ и ее муж — это же совсем другое поколение! Ведь что пятьсот лет, что пятьдесят — какая разница, когда тебе самому всего лишь двадцать!

Справедливости ради, поясню: Петер не исцелился от своего безответного чувства после этого разговора, ему лишь полегчало на какое-то время, а потом на него нахлынула новая волна. И все-таки он справился -- и этот разговор, наверное, ему в чем-то помог.