Штирлиц в параллельной реальности. (черновик)

   Штирлиц сидел на краю Рейхстага, свесив с крыши ноги в модных сапогах от Хьюго Босс, и смотрел на восток. Берлин готовился отойти ко сну и только снующие туда-сюда патрули, пугали тишину лающими выкриками. Да фыркали двигатели редких машин, испуская экологически вредные выхлопы.    

   Слева, довольно высоко, протарахтела эскадрилья бомбардировщиков, под присмотром юрких Bf 109. Люфтваффе не спалось, и оно развлекалось ночными бомбардировками. Во всяком случае так уверяли ведущие шоу «Доброе утро, Берлин». Но Штирлиц знал, что хвалёные асы просто боятся летать днём.
«Сколько из них вернётся?» - язвительно подумал штандартенфюрер.

   Достал из внутреннего кармана пачку «Беломора», личный подарок начальника разведки товарища Фитина. Вытряхнул одну. Брезгливо зажёг об погон американскую спичку, прикурил. Тренированный мозг разведчика старался решить одну неразрешимую, на первый взгляд, задачу. Как засунуть движок от мерседеса в ГАЗ-11. Логически выходило, что для начала надо победить Германию. Но в начале осени 1941 об этом ещё рано было думать.

   Мимо, грязно обнимаясь, прошли Бэтмен и женщина-кошка. Оба затянутые во фривольный латекс. То ли на задании, то ли с вечеринки.
  Как служащий ведомства Шелленберга, Штирлиц знал, что Голливуд с 1933 года активно сотрудничает с нацистами и персонажи Марвела и Диснея здесь частые гости.
«Что они именно тут шляются?! Нигде покоя нет!»
   Штирлиц неодобрительно покачал головой. Но уйти он не мог, потому что встреча со связным должна состояться с минуты на минуту.  

   Вскоре сзади раздался невообразимый шум. Штирлиц незаметно оглянулся. Гремя лыжами и путаясь в палках, к нему, от чердачного лаза, целеустремлённо шёл пастор Шлаг.
- Наконец-то, - приветствовал разведчик агента.
- Извините, товарищ Исаев, но снег ещё не выпал. Поэтому задержался.
- Ладно уж. Не оправдывайся. Присаживайся.
   Пастор вытащил валенки из крепления лыж, аккуратно отбросил палки и сел рядом, облегчённо свесив ноги.
- Как обстановка? – для поддержания разговора спросил Штирлиц.
- Гитлер рвётся к Москве.
- Странные. Что им Москва эта сдалась? Поляки, шведы, французы со своим корсиканским коротышкой. Этак скоро и казахи с таджиками туда попрутся. За Урал надо, за Урал.
   Пастор оживился. Достал из-за пазухи две бутылки пива. Одну передал Штирлицу.
- Ну, за Урал, Максимыч!
- Жигулёвское? – одобрил выбор агента Штирлиц, глядя на этикетку, - Ну, за Урал!

- Это было году так в 17 или 19-том, - сделал пару глотков предался воспоминаниям разведчик, - Встречался я тогда с одной барышней. Марией её звали, по фамилии Ремарк, кажется. Знатная была девица, но болезненная. Постоянно горло спиртом лечила, а насморк кокаином. Зато, как пела! Прополоскает горло, сядет у окна, как мы на крыше, и давай петь своё исконное французское.
Frere Jacques, Frere Jacques,
Dormez-vous? Dormez-vous?
Sonnez les matines! Sonnez les matines!
Ding, dang, dong. Ding, dang, dong.

  Пастор посмотрел на пустую бутылку, с сожалением вздохнул.
- Надо было полторашку брать.
- Их ещё не изобрели, - напомнил Штирлиц,- А как ты, пастор, относишься к евреям?
- Окстись, Максимыч, я член НСДАП с 1938 года. Истинный берлинец. Как я могу относиться к врагам нации? Вот представь, что сюда арабы с Ближнего Востока понаедут. Или негры из Африки. Мне что, их тоже любить?
   Негодование пастора было искренним.
- Значит ты антисемит?
- Значит. Только как-то у тебя всё однобоко получается, брат.
- Не брат я тебе, гнида фашистская.
- Товарищ полковник, я типа нацист, а не фашист, - Шлаг замолчал. Спорить со Штирлицем в таком состоянии он боялся.

   Сам Макс Отто фон Штирлиц, не мигая смотрел на восток, вспоминал, как они, в Гороховце, бегали пацанами на утреннюю зорьку. Трепетно насаживали заготовленных с вечера червей на самодельные крючки. Ах, какие окуни были на Волге! Не то, что эти перекормленные карпы в местных прудах.

- Арабы, говоришь, в Берлине? Помнится, слышал одну группу, «Чингисхан», вроде. Так они пели, что в Москве водку не разбавляют. Идиоты, кто же водку разбавляет? У нас порядочные дамы даже спирт неразбавленным пьют. Об этом ещё Михаил Афанасьевич писал. Тупеют люди! Совсем читать перестали.
   Пастор опасливо покосился на Штирлица.
- Так может, я сбегаю?
- За книжкой? – не понял Штирлиц.
– За шнапсом. У нас не то, что в Москве, круглосуточно продают.
- Ты что, Дитрих, с мозгами поссорился? Хочешь, чтобы я, русский интеллигент в третьем поколении, ваш шнапс жрал? Тащи, только быстро.
- Максимыч, я вас так сильно уважаю! Только не помню за что! А можно я лыжи надевать не буду? Снега ещё нет, а без них я сгоняю быстрее, чем вы обо мне плохо подумаете.
- А летать ты не умеешь?
- Да что я Бэтмен? Я скоро.
   Пастор поднялся, отряхнул сзади пальто и скрылся.
- Да, - по-русски сказал Штирлиц,- Пошли немца за бутылкой, он и принесёт одну.