Свободный стих

Русский свободный стих (верлибр) – одно из самых распространенных явлений современной стиховой культуры и одновременно – едва ли не самое спорное.

Начнем с названия. Многих смущает содержащееся в нем «нетерминологическое» слово «свобода»: ведь у каждого свое представление об этом универсальном концепте. Причем не только в России: американский поэт Роберта Крили в своих «Заметках о “свободном стихе”» писал: «Мне кажется, что термин “свободный стих” в настоящее время вносит неловкость в то, что кажется крепко-накрепко увязанным с расположенными в оппозиции к нему традиционными поэтическими формами, которым, в силу сложившейся исторической ситуации, выказывается намного большее доверие. “Свобода” вызывает множество ассоциаций — “свободный человек”, “свободное падение”, “свободное посещение” и т.д. <…> Короче, сказать: “свободный”, или же: “не свободный”, значит не сказать ни о чем особенном» [Современная американская поэзия в русских переводах. Екатеринбург, 1996. С. 259].

Известно, что в русской поэзии Серебряного века разнообразие используемых стиховых форм достигает апогея. При этом в ней активно действуют два основных разнонаправленных вектора: развитие традиций европейской и мировой поэзии (в символизме, а затем в несколько меньшей степени — акмеизме; более всего это проявилось в строфике: например, в бурном развитии сонета, терцин, триолетов, газелей и т.д.) и авангардистский демонстративный отказ от традиций, поиск новых стиховых форм (прежде всего — в развитии акцентного и свободного стиха, а также в интересе к интермедиальным формам существования поэзии: визуальным, саунд- и перформансным, наиболее активно проявившимся в практиках футуризма и его ближайших последователей).

Первоначально верлибром, или свободным стихом, в России назывались переведенные на русский язык стихи французских поэтов-символистов и главным образом стихи бельгийца Эмиля Верхарна — метрические, но не равностопные.

Улица быстрым потоком шагов,

Плеч, и рук, и голов

Катится, в яростном шуме,

К мигу безумий,

Но вместе —

К свершеньям, к надеждам и к мести!...

(«Восстание», пер. В. Брюсова)

Серебряный век, когда свободный стих хотя бы по разу попробовали практически все выдающиеся поэты: Добролюбов, Гиппиус, Брюсов, Бальмонт, Сологуб, Блок, Кузмин, Хлебников, Гуро, Каменский, Мандельштам, Пастернак, Волошин, Гумилев, Цветаева, Есенин, Поплавский, Мережковский  – впрочем, легче назвать тех, кто ни разу не обратился к верлибру. Тогда он вошел в русскую поэзию, открытую мировой, плавно и можно сказать незаметно. Тем более, что им этим типом стиха уже вовсю писали и французы, и немцы, и американцы, и итальянцы  – главные авторитеты для тогдашних наших поэтов, которых активно переводили на русский.

Попробую напомнить:

Маленькие кусочки счастья, не взял ли я вас от жизни?

Дивные и мудрые книги,

таинственные очарования музыки,

умилительные молитвы,

невинные, милые детские лица,

сладостные благоухания,

и звѐзды, — недоступные, ясные звѐзды! (Ф. Сологуб)

Она пришла с мороза,

Раскрасневшаяся,

Наполнила комнату

Ароматом воздуха и духов,

Звонким голосом

И совсем неуважительной к занятиям

Болтовней (Блок)

Старый бродяга в Аддис-Абебе,

Покоривший многие племена,

Прислал ко мне черного копьеносца

С приветом, составленным из моих стихов.

Лейтенант, водивший канонерки

Под огнем неприятельских батарей,

Целую ночь над южным морем

Читал мне на память мои стихи.

Человек, среди толпы народа

Застреливший императорского посла,

Подошел пожать мне руку,

Поблагодарить за мои стихи (Гумилев)

Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было,

все мы четыре любили, но все имели разные «потому что»:

одна любила, потому что так отец с матерью ей велели,

другая любила, потому что богат был ее любовник,

третья любила, потому что он был знаменитый художник,

а я любила, потому что полюбила (Кузмин)

Глядим на лес и говорим:

Вот лес корабельный, мачтовый:

Розовые сосны, до самой верхушки свободные от мохнатой ноши, —

Им бы поскрипывать в бурю, одинокими пиниями,

В разъяренном безлесном воздухе.

Под соленой пятою ветра устоит отвес,

пригнанный к пляшущей палубе,

И мореплаватель

В необузданной жажде пространства,

Влача через влажные рытвины хрупкий прибор геометра,

Сличит с притяженьем земного лона

Шероховатую поверхность морей (Мандельштам)

Ну вас — к черту —

Комолые и утюги!

Я хочу один — один плясать

Танго с коровами

И перекидывать мосты —

От слез

Бычачьей ревности

До слез - Пунцовой девушки (Каменский)

Из мешка

На пол рассыпались вещи.

И я думаю,

Что мир - Только усмешка,

Что теплится

На устах повешенного (Хлебников)

Предлагаю поделиться тут собственными "свободными" стихами...