Все мы родом оттуда

Я продрал глаза в роддоме рабочего городка. Мать сказала, что когда я из неё вылез, то заорал как ненормальный, и акушерка чуть не выронила меня на кафельный пол. Но, прочистив глотку, я заснул, и после меня медсестры даже полюбили за покойный нрав. 

Меня привезли в деревянный дом, где я провел пять лет беззаботной жизни в окружении бабушек. Отец работал с металлом на заводе, мать «пластала» трикотажные футболки и трусы, которые в городе не продавались  и шли в Соцлагерь, но все дети в городе в них ходили, после того как матери вынимали их из лифчиков. 

Бабушки верили в Бога и ходили в церковь. Дед был коммунистом. По воскресеньям я просыпался от того, что бабушки брызгали меня водой из маленького  бидончика. Однажды они решили меня крестить. Дед сказал, что убьет их, а «попу в жопу засунет крест». Так я остался не крещеным. 

В доме не было туалета, и  я ходил первые годы в горшок, а после в помойное ведро. Когда я подрос и мои какашки стали большие я стал ходить в деревянный туалет, который стоял во дворе, а по-маленькому у крыльца. Социализация моя началась со старшей группы детского садика, после того, как обе бабушки умерли, и со мной некому было оставаться дома. Там я встретил унитаз.  После нескольких походов в туалет, мне сделали замечание, потому, что я не смывал. 

Бани в доме не было. Вода текла только из рукомойника в железную раковину, из которой попадала ведро. Здесь мы мыли руки, лицо и чистили зубу. Однажды я застал отца, когда он мыл свою пиписку. По выходным мы ходили в общественную баню. Мама брала в женское отделение. Когда я немного подрос и начал более внимательное рассматривать женщин, то меня начал водить отец «к мужикам». Мужики были  страшнее, чем женщины. 

Школа стояла на берегу пруда. В теплое время ходил в нее по берегу, зимой напрямик по льду. На переменах мы даже ловили рыбу. Однажды я опоздал на школьное собрание и сидел рядом с учителями. Одна из учительниц проверяла детские тетради и спросила коллегу – «какую оценку ты поставила бы?». Та ответила – «тут двойки мало». Проверяющая мотнула головой – «не могу, у ученика мама и папа хорошие, тем более начальники на машзаводе». Так я узнал странный мир взрослых.

Весной мы поехали к своим родственникам в Москву. Около Кремля в саду гуляло много людей. Они сидели на скамейках и разговаривали, ели эскимо и твороженные сырки в шоколаде. До этой поездки я не знал, что взрослым можно пойти и гулять без дела. Передвижение моих родителей всегда было осмыслено – работа, магазин, огород, за водой на колонку, на день рождения. 

Когда я заканчивал  третий класс, мы переехали в закрытый город. Там я узнал вкус шоколадок и настоящей колбасы. Но это была уже другая жизнь.