Прямая дорога

— А что у нас сегодня на ужин?

Павел пришёл с работы, вымыл руки, переоделся и заглянул на кухню.

— Вот, картошечку пожарила.

Амира поставила на стол сковороду.

— Селёдку разделала с лучком, всё, как ты любишь. Поэтому целоваться сегодня не будем.

— Шутница. Так что ты хотела сказать?

Она не решилась.

— Пашечка, ты сначала поешь, а потом я скажу.

— Потерплю, говори.

Амира вытерла уже чистые руки об домашний фартук. Слишком всё сейчас важно, и надо, чтобы голос не дрожал, как у школьницы без готового урока в голове.

— Родители не против, чтобы мы поженились, только условие у них строгое...Паша, чтобы мы не спали вместе до свадьбы...

— Принимается, — он согласно кивнул головой, Амира вздохнула, ей стало легче.

— Но важное для меня ещё есть. Хочу перейти в твою веру.

— Сама решила?

— Да, так. Смогу начать новую жизнь, с чистого листа.

— Хорошо, я понимаю. А ты садись рядом, не будь, как чужая.

Она согласилась и невольно заулыбалась: как Павел всё хорошо понимает. От ужина Амира отказалась, сославшись на диету, теперь успокоенно смотрела на любимого мужчину, как ест он. Ей хорошо!

Перенесённые страдания почти ушли, как далёкий призрак за горизонт. Она сделала операцию, подлечилась в другом городе, даже родители ничего не знали. А вот с душой оказалось всё сложнее. По ночам просыпалась в слезах и долго не могла успокоиться, шарахалась от любого шума и с трудом переносила мужское внимание.

Только Паша. Который на руках унёс от могилы. Больше пока никого не хотела приближать к собственной измученной душе, даже врачей, на новую помощь не надеялась.

Павел не одобрял её странного желания пребывать в доме одинокого мужчины, сразу сказал, что боится за неё.

Вот все они и боялись за чью-то жизнь, даже Адам. Амира уговаривала себя, что решается ради себя и ради подруги, но ей не хотелось закончить хороший вечер ссорой.

— Паша, я уже сегодня буду ночевать в другом доме...Подвезёшь меня?

Амира тревожно следила за выражением его лица, Павел нахмурился, но кивнул.

— Да, как скажешь. Только береги себя родная, любым способом. Ты мне очень нужна.

Павел первым заговорил о свадьбе. Встречались они недолго, но вполне понимали друг друга. Амира даже боялась расстраивать себя снова размышлениями, что у такого видного мужчины много чего есть из прошлого с женщинами. А вот сможет ли она? Отказаться не посмела, с родителями было сложнее, но и они любили дочь, хоть и воспитывали с традиционной строгостью.

Сейчас Амира больше всего боялась себя. Что если проснётся раненая тигрица в ней, забудет всё людское и начнёт уничтожать, только бы отомстить за себя...

Как ей спать с мужем после всего, что было до него? Это честно или не совсем? Больно или забудется?

Она неловко улыбнулась, отгоняя видения.

— Пашечка, я тебе позвоню при первой возможности, договорились?

Франческа опаздывала на репетицию, брат уже ждал с минуты на минуту. С кастинга на новое мероприятие, такси сама отпустила, осталось только сотню метров по парку пройти, а осенью темнеет быстро.

На пути возникла тёмная фигура, Лев Разгромов преградил путь.

— Вот ты и пришла сама. А я знал, что скоро увидимся, фея танца и моей страсти.

Он опасен, Франческа это знала, убедилась, не сомневалась. Она прикусила губы, следующее его движение слишком предсказуемо.

— Убери руки, — кратко предупредила она. — За меня есть кому отомстить.

Лёвка рассмеялся в голос.

— Угрожаешь? Совести у тебя нет, прелестная дева. А за твоё упрямство уже пострадали другие. Знаешь?!

— Пошёл с дороги!

Всегда пытается пробить насквозь её уверенность, чтобы наслаждаться слабой жертвой и отрывать крылышки, как у засыпающей мухи. Франческа включила в себе светскую стерву, вовремя вспомнив уроки бабушки -аристократки. Они из рода Оболенских, которые не склоняют головы*.

Её дорога будет прямой. А Лёвка до сих пор боится её прямого взгляда. Он застыл на месте, даже если был не один, с приятелями, готовыми на всё.

ПРОДАННАЯ ЕВА