Для любителей крови

...Взгляд лесной нежити ослепительно ярок, и слово «ослепительно» точно описывает его свойства. Страж понимает это слишком поздно. Он бросает бесполезный пистолет и зажимает ладонью сделавшиеся незрячими глаза. По багрово-чёрной мгле плавают два избела-зелёных пятна, то сливаясь в одно, то разделяясь. Как сквозь ватную стену, он слышит суматошную трескотню карамультуков, крики солдат — и страшноватый свист. Это летят стрелы, безошибочно находящие живую плоть.

Круговая оборона не продержалась и минуты. Солдаты, приданные господину абиру, были не из последних трусов и неумёх. Но одно дело — воевать с живым противником, пусть даже он вдесятеро сильнее. И совсем другое — биться с чудищами из ожившей страшной сказки, с проклятыми порождениями леса, с хищными тенями, с Добрым Народом, чтоб им пусто было! Разве можно убить этих тварей простой пулей или гранатой? Бойцы то и дело замечали какое-то движение и стреляли по смутным фигурам — но каждый раз оказывалось, что они изрешетили пулями куст. Враги же оставались недосягаемы и невидимы. Они сливались с листвой и травой — и просто убивали окружённую роту.

Несколько солдат, не выдержав, с криками бросились наутёк. Невидимые враги перестреляли их всех до одного. Коротковатые стрелы летели с такой силой, что бегущих людей валило с ног и отбрасывало в сторону на несколько шагов. Один солдат, который видел, как стрелы пронзили одного за другим двух его товарищей, выхватил кинжал и торопливо перерезал себе горло — он боялся смерти, как боятся её все грешные сыны Адама, но ещё больше он страшился попасть живым в руки лесных бесов. Никто не последовал его примеру — но один за другим солдаты замирали на пыльной дороге, пробитые несколькими стрелами.

Когда схлынула первая волна ужаса, радист понял, как ему повезло. Он залёг возле кузова перевёрнутой машины, и стрелки из леса, кто бы они ни были, не могли попасть в него. Две стрелы ударились в кузов, отскочили и упали рядом. Радист подумал, что неплохо бы прихватить стрелы Доброго Народа — из них, наверное, получатся отличные амулеты. Он протянул руку и сгрёб вместе с пылью сперва одну стрелу, потом другую. Стрелы не обратились в змей и не вцепились ему в руку. Ободрённый радист привстал на одно колено, высадил весь магазин в лес, отшвырнул ненужный карамультук и кинулся навстречу лесным демонам.

Амулеты сработали — его никто не убил. Он даже не видел ни одного из Них. Он слышал стрельбу у себя за спиной и мчался легко и быстро, как носились по саванне его могучие предки, наградившие его кожей цвета эбенового дерева и сильными мышцами.

Он позволил себе остановиться и осмотреться, только когда перестал слышать стрельбу. Редколесье Пустых Холмов сменил сосновый бор. В нём было светло и хорошо дышалось, и ужас недавней бойни поблек и отступил. В отличие от многих людей, радист не боялся леса, тем более днём. К тому же амулеты сохранились. Радист провёл пальцем по стреле. Она была странная — короткая (в детстве они с пацанами мастерили луки, и потому он представлял, какая должна быть стрела) и сделана не из дерева, а из какого-то странного материала. Ну да, это же не человеческая стрела! Наверное, Добрый Народ — это злые карлики, как в сказках его предков, потому и стреляют короткими стрелами из маленьких луков...

Что-то сильно ударило его в плечо, и тут же послышался негромкий свист. Радист обернулся и испытал кратковременную слабость во всём теле.

В нескольких шагах стоял зомби.

Лицо и руки были заметно тронуты зеленью, а на подбородке запеклись потёки пены и крови. Мертвяк был одет в лохмотья буро-зелёного цвета.

«Почему он пришёл днём?» — мелькнула дикая мысль. Да какая разница? Он пришёл, и сейчас он подойдёт к тебе, схватит за горло липкими холодными руками и начнёт грызть! Но ты этого не почувствуешь, потому что, как только он тебя коснётся, у тебя лопнет сердце от страха!

— Уйди! — сипло сказал радист. Зомби заворчал и косолапо заковылял к нему.

Радист попятился и толкнулся боком в дерево. Что-то больно воткнулось в бок — что-то длинное, на поясе... Кинжал! Он молниеносным движением выхватил клинок и встал в стойку для рукопашного боя. Зомби остановился — как показалось, озадаченно. Радист радостно оскалился и прыгнул вперёд. Х-ха-а! Злобную нежить отнесло на три шага. То-то же!

Ужас, сковавший его в первые мгновения, рассеялся, как не бывало. Пришла хищная отвага. Зомби или что — против лучшего в батальоне рукопашника, да ещё и с добрым кинжалом в руке, тебе не устоять! Радист несколько раз махнул кинжалом, вынудив противника пятиться и уклоняться — если можно эту гнилушку назвать противником.

И не заметил, как зомби, отклонившись назад, дёрнул своими культяпками — только по запястью что-то ударило справа и слева, и кинжал улетел в сторону. Взбешённый радист ударил гнилую тварь ногой — вернее, хотел ударить, потому что мертвяк с неожиданной ловкостью уклонился. Легко, точно шёл по лесу и убрал голову от ветки. Радист пошёл в атаку, резко выбрасывая ноги — круговой в бедро, круговой с другой ноги в голову, прямой... Мимо, мимо. Радист рыкнул и бросился на противника без затей, надеясь свалить массой тела — он уже думал о демоне как о простом враге из живой плоти и крови. Зомби, маячивший перед глазами, ушёл в сторону, а правое колено вспыхнуло огненной болью. Радист закричал и завалился направо. Падая, он поймал лбом колено противника, и на ковёр из сухой хвои упало бесчувственное тело.

Он пришёл в себя от боли, которая грызла изувеченную ногу. Ещё он почувствовал, как его лицо и живот скребёт что-то колючее. Если бы у него было побольше времени, он бы понял, что мертвяк схватил его за ноги и тащит волоком, не удосужившись перевернуть лицом кверху.

Зомби бросил его ноги, потоптался, шурша хвоей, подхватил радиста под мышки и приподнял над землёй. Затем он резко толкнул его от себя, и радист почувствовал, как ему в спину ударилось что-то острое. Очень сильно ударилось! Зомби приналёг на радиста, и тот увидел, как чуть ниже рёбер куртка у него поднялась колом, мгновенно потемнела от крови и прорвалась. Сквозь прореху просунулся окровавленный обломанный сук.

Боль приходит с опозданием. Он кричит недолго и скоро затихает, уронив голову на грудь и крепко-крепко обхватив пальцами обломанный сук. Его ноги в форменных шнурованных ботинках недолго барабанят по стволу сосны, затем замирают. По неровностям коры стекает кровь.

Мертвяк отошёл на пару шагов, осмотрел дело рук своих, удовлетворённо вздохнул и вытер пот со лба. После чего развернулся и пошёл к дороге.