Антагонистки из ваших книг

Размышления над темой флешмоба привели меня к забавному, но в целом очевидному выводу. Практически все мужские персонажи (за вычетом разве что одного) «Формулы Распутина» весьма однозначны. А вот женские, напротив, в большинстве своём являются героями-оборотнями. В принципе, я давно говорю, что годного оборотня можно сотворить только противоположенного пола, но я как-то с этим явно переборщил. Из двенадцати героинь первого плана только пятерых можно назвать однозначно положительными (хоть и со своими недостатками): Софья Разумовская, Натали Гомес, Ольга Сендерихина, Жанна Паскевич, Ксюша Морозова.
Лиза Лазоверт - персонаж однозначно негативный, но очень долгое время она будет держаться в тени своего возлюбленного.
Все же прочие являются оборотнями, причем технически реализуются именно, как антагонистки.
Инга Дэвис, Кристина Сперанская, Маргарита Бенкендорф... В какой-то момент в роли злодейки предстаёт даже Её Светлость Зинаида Волконская.
Вот, например, Кристина настраивает Софью против Риты:

За Кристину нередко приходилось краснеть. Наверное, оттого они и общаются меньше в последнее время. В детстве с нею было интересно, чего они только не отчебучивали вместе — скучать не приходилось! Кристина всегда верховодила, но и Софья старалась не отставать. Скольких гувернанток они довели до слёз! Сколько крови испортили менторам в гимназии!

Сейчас все те проделки казались милыми и безобидными — озлобленность и цинизм появились в Кристине позже.

— Как-то ты сегодня скромно, — не без ехидства заметила Софья. — Всего три блюда… Не твой уровень, тебе не кажется? Или принялась наконец фигуру беречь?

— Ещё чего! — бросила Кристина, закуривая. — Пускай она сама себя бережёт, у неё неплохо получается! Просто я на минуточку. Дел невпроворот.

Выглядела она действительно несколько измученной: то ли к сессии готовилась, что на Кристину не похоже, то ли ещё чего… Поинтересоваться Софья не успела, подруга сама полезла с расспросами.

— А ты, должно быть, решила нигилисткой заделаться?

На Софью она смотрела с нескрываемым подчёркнутым любопытством и какой-то слишком уж таинственной улыбочкой.

— С чего ты взяла?

— Мне латте повторите, пожалуйста, — передразнила Кристина и кивнула на книжку. — Начитаешься подобной ереси и начинаешь с холопами любезничать! Правильно эту крамолу запрещают. Я бы…

— Так ты читала?

— Нет, конечно! Мне-то зачем?! Или я не догадываюсь, что там написано? Социальная справедливость, ля-ля тополя…

— А откуда знаешь, что книжка запрещённая? Я, например, не знала… Вряд ли бы князь Трубецкой стал держать у себя запрещённую литературу…

Разумеется, Софья солгала, не особо, впрочем, надеясь, что подруга поверит.

— Ага, в макулатуру бы сдал! — Кристина издевательски кивнула. — Однажды предки что-то такое перетирали про эту Аксакову…

— А что говорили?

— Ой! Я уже не помню! — Кристина поморщилась. — Далась она тебе! Сумасшедшая старушенция… Давно, небось, ласты склеила где-нибудь под Баден-Баденом!

Когда принесли заказ, обошлось без эксцессов. Кажется, тема разговора интересовала Кристину гораздо больше, чем та стремилась показать, — до такой степени, что на всё прочее она перестала реагировать.

— Я всё понимаю, — продолжала Кристина, уплетая мороженое, — но откуда у тебя книжка из библиотеки Филиппа Трубецкого? Или у тебя появилась новая подруга? — в голосе сквозила обида. — В случайные руки книжка попасть не могла…

Изображать обиженку Кристине всегда удавалось на славу.

Тема была опасной, но Софье и самой хотелось поговорить о Рите — вдруг что-нибудь новенькое всплывёт.

— Если ты про Бенкендорф, то нет, — Софья равнодушно пожала плечами. — Я с ней даже не знакома. Слушай, а почему я её по гимназии не помню? Она, наверное, старше нас, но не сильно же?

— Так она с нами и не училась. Она в Староконюшенном училась. В гимназии для шибко умных, а не для таких дебилов, как мы.

Софья едва сдерживалась, чтобы не засмеяться, глядя, как подруга истекает желчью.

— А ты зря лыбишься! У Бенкендорф тоже есть чему поучиться.

— Чему же, например?

— Ну как… Ни кожи, ни рожи, а парни вокруг неё толкутся, точно мошкара на болоте! Третий сорт, конечно… Однако, при нашем-то безрыбье, любой вяленный пескарь в дело сгодится. А потом на тысячу слюнтяев один толковый парень наверняка попадётся…

Софью будто бы кипятком ошпарили — от вспыхнувшей ревности даже потемнело в глазах.

«Крис права, — думала она, сжав кулаки до хруста, — Андрей либо врёт, либо по наивности сам не понимает, что происходит!»

— Ты думаешь, ей это надо? — с дрожью в голосе спросила Софья. — Она ведь у нас мир спасает.

— Я тебя умоляю! Мир она спасает! — Кристина фыркнула. — Разумовская, не будь идиоткой! Она же типичная хищница! Мир она хочет не спасти, а трахнуть! И, по возможности, весь!

«Бывают же такие стервы! — в сердцах негодовала Софья. — Сегодня же нужно положить этому конец! Пускай выбирает: или я, или эта лицемерка!»

Она попыталась закурить, но руки предательски тряслись.

— Что с тобой, Сонь? — Кристина заботливо угостила её огнём. — Как-то ты раскисла, подруга… Или у тебя завёлся какой-нибудь симпатяшный нигилистик? Маленький глупый карасик, который подплыл слишком близко к зубастой акуле?

— Никого у меня нет! — нервно отмахнулась Софья и поняла, что теперь уже выдала себя окончательно.

Никаких конкретных целей Кристина пока не преследует, а делает она это исключительно из любви к искусству.
Однако всё это обманки. Настоящих злодеек в романе только две: Лиза Лазоверт и кое-кто ещё, кого я прячу среди второстепенных персонажей.