Рассказ «Камень» [Не поддавайтесь на провокацию!]

Короткая зарисовка-эксперимент от лица Цзяо Яна, главного героя вот этой серии. В ней я несколько изменил своим принципам и попытался на полную выкрутить «пожалейку». Постарайтесь не поддаваться, наш герой всё ещё вырастет очень нехорошим человеком ^_^

Я проснулся от мягких шагов когтистых лапок. На пару мяо* я успел заметить тонкий клюв, а затем крылатый мерзавец улетел, оставив после себя дыру в крыше. Ещё одна дыра — это плохо. Ещё чуть меньше места для меня на время дождя.

Я сел и привычно стряхнул с одежды остатки старой соломы. Рёбра пока побаливали, но это ничего. По крайней мере, я могу двигаться. Могу достать себе еду. От одного воспоминания о голоде, терзавшим меня, когда я валялся здесь после столкновения с гружёной повозкой, боясь пошевелиться, живот мучительно скрутило. Кажется, я успел прийти к выводу, что возница успел бы меня объехать. Просто не захотел...

Неважно, всё неважно! Если бы я дни напролёт занимался жалобами пустоте на несправедливый мир, я бы не смог продержаться так долго. Может, сегодня мне тоже удастся поймать крысу. Вчерашняя была уж очень хороша, молодая, но жирненькая. Её задние лапки на вкус были даже похожи на настоящее мясо. Жаль, не было специй, чтобы её приправить. Впрочем, это пустые мечты. Специи дороги, за ними следят внимательнее, чем за овощами и фруктами.

Привычно выбравшись сквозь дыру в стене — дверь горожане давно заколотили — я медленно побрёл в сторону рынка, не хотел понапрасну бередить подживающие раны. Да и незачем было торопиться — сейчас торговцы только раскладывают свой товар, они бдительны. А утро сегодня слишком ясное, и туман не будет моим союзником. Дождусь, когда они забудутся в азарте торга с покупателями, и вот тогда что-нибудь стащу. Может, даже немного локвы — в это время года она особенно вкусная...

— Эй, ты!

Внутри меня всё сжалось, но я продолжал идти, молясь, чтобы этот голос обращался не ко мне.

— Ты глухой что ли, беспризорник?

Я боялся городских детей. Дети бывают куда более жестокими, чем взрослые. Взрослые всего-то могут пнуть или отвесить подзатыльник, толкнуть, уронить на землю. Но дети будут издеваться до последнего, пока не захлебнёшься в собственных слезах и соплях.

В плечо врезался первый камень. Мальчика в расшитом ханьфу наклонился, чтобы подобрать следующий. Толстый, напыщенный, того гляди лопнет от жира, который наел на родительских харчах. Чтобы унять терзающий страх, я прикинул: сколько времени я буду сытым, если сумею его съесть? Не смог сдержать нервного смешка, рвущегося из груди. Ответ и ещё один камень настигли меня незамедлительно. Мелкий, зато попал прямо в лоб, уколов короткой, но злой болью.

— Чего ржёшь? Я сказал что-то смешное?

Видимо, всё-таки сказал, потому что его приятели поддержали вожака подхалимским смехом.

— Думаешь, я не знаю, что ты вчера жарил в своём сарае крысу? И при этом тебе много раз говорено, не разводить огня! Устроишь пожар, кто будет тушить? Ты?

— Я просто хотел есть...

— Да кого это волнует! Я всё расскажу отцу! На этот раз тебя вышвырнут, как пить дать вышвырнут!

— Я прошу, пожалуйста, не надо...

— Нет, беспризорник. Просят не так! — богатенький ублюдок упивался мгновениями своего торжества. И самое паршивое я ничего, совсем ничего не мог сделать в ответ. — Начнём с того, что к вышестоящим нужно обращаться «господин». Попробуй!

— Я прошу вас, господин, не говорите никому.

— Уже лучше, но пока неубедительно, — он вознаградил мои страдания очередным камнем, на этот раз лишь слегка задевшим край штанов. — На колени!

Что-то внутри меня противилось этому, я замер, я остался стоять, пока камень не попал в колено, заставив его инстинктивно согнуться. Падая, я распорол ладонь об острую поверхность, инстинктивно сжал кулак. Камень.

— Я прошу вас, господин, не говорите никому.

— Какой ты жалкий, беспризорник, — его слова почему-то били сильнее, чем самые крупные камни, — такие как ты — как паразиты на теле общества. У тебя ничего нет, тебе нечего терять, а всё равно цепляешься за жизнь, как приблудная собака. Тебе стоило давно помереть и сделать наш прекрасный город чуточку чище...

Он продолжал укорять меня в вещах, которые я бы хотел, но не мог изменить, но... в тот момент я услышал то, что должен был сам сказать себе давно. У меня ничего нет. Мне нечего терять. А значит, нет ни единой причины трястись над своей жалкой жизнью. Нет ни единой причины, по которой я должен следовать установленным кем-то правилам.

Когда я поднялся с колен, на меня обрушился град камней, но это уже было неважно. Я смотрел на них, впервые в жизни — в глаза, и видел там страх. Три шага — у щенков уже тряслись руки, и я шутя уклонился от новых бросков. Камень в кулаке ободряюще обжигал.

Я схватил жирного заводилу за воротник, притянул к себе — и ударил. Ударил неумело, но ярость придала мне сил.

Медленно-медленно с его губ потекла кровь.

Какая красивая.

С сегодняшнего дня кроваво-красный будет моим любимым цветом.

--------
*Мяо — 0,2 секунды. Примерно.