Два сна, но не Веры Павловны...
Автор: Жанна ГирВ поддержку флешмоба Александры Лэнг https://author.today/post/364433
Говорят, что сны – отражение реальности. Кто-то верит в них, кто-то считает бредом мозга и не придает им значения.
А как обстоят дела с героями ваших книг?
Два сна, но не Веры Павловны, а Снежаны Игоревны, есть в "Исповеди "автоледи". Я не считаю их (можно считать, конечно, это и одним сном с перерывом и продолжением) бредом, хоть и далеко не сразу поняла их значение:
мой мозг уже слишком устал, чтобы думать об этом, и я разложила сиденье в "Жуке" и устроилась на ночлег в машине, предварительно заблокировав все двери, включая заднюю - дверь багажника...
Рыжеволосая девочка лет семи-восьми, которую я никогда не видела, но она почему-то не кажется мне чужой, стоит перед каким-то мужчиной, низко опустив голову. Мужчину я вижу так, как видимо видит она - не выше пояса.
- Объясни мне, почему ты отказалась ехать с мамой в конный клуб? - голос мужчины кажется мне знакомым, но это не голос моего отца.
- Пап, я не хочу там заниматься - неинтересно... - бормочет девочка.
- Неинтересно кататься на лошадках? - в голосе мужчины слышится искреннее удивление.
Девочка только отрицательно мотает головой, не смея поднять глаз.
- А что же тебе интересно?
- Я... Я хочу играть в футбол! - в голосе девочки появляется надежда, и она даже чуть поднимает голову - так, что видит грудь мужчины.
- Во что? - мужчина не верит своим ушам.
- В футбол... - голос девочки спадает, взгляд вновь опускается.
- Ты спятила? Футбол - мужская игра! В него девочки не играют!
- Есть и женский - я узнавала! - голос девочки вновь звучит увереннее, и она вновь чуть поднимает голову.
- Это не для девочки из хорошей семьи! Ты должна заниматься тем, чем занимаются все девочки из нашего круга! - отчеканивает мужчина.
- Пап, но я хочу заниматься футболом... - лепечет в ответ девочка.
- Ну, вот что! Или ты выбрасываешь эту дурь из головы, или мне придётся тебя строго наказать! - рука мужчины касается ремня, вдетого в его брюки.
Девочка нервно теребит руками шнурок на её шортах - она знает, что если она сейчас возразит, то ей придётся развязывать этот шнурок самой или это сделает её отец. Что она ответит? Я наблюдаю за всем этим, стоя чуть в стороне. Ответа нет долго.
- Я кажется задал тебе вопрос: ты сама выбросишь дурь из головы или мне придётся выбивать её из тебя? - моё сердце колотится так часто, как будто ответа он ждёт от меня, но я продолжаю молча наблюдать за происходящим и ждать, что скажет девочка...
Девочка продолжает молчать и теребить шнурок шорт, а я не знаю, что ей посоветовать. Смириться со своей судьбой - с тем, что её слово не имеет совершенно никакого значения, несмотря на то, что она уже школьница? Самой развязать этот проклятый шнурок и через несколько минут, если не раньше, всё же смириться с судьбой и кричать сквозь слёзы: "Я больше не буду!" из-за того, что ощущение вылитого на попу кипятка заставит её обещать что угодно, лишь бы ремень побыстрее прекратил "воспитательную работу"? Или попытаться убежать? Самое страшное даже не в том, что я не знаю, что ей посоветовать, а в том, что я по каким-то странным "правилам игры" не имею права этого сделать! Даже больше того: я понимаю, что если она попытается сбежать, то я по тем же "правилам" должна буду остановить её - дверь из комнаты находится за моей спиной.
"Что же ты молчишь?! Ты видишь то, что вижу я? Руки мужчины уже расстёгивают ремень, и ты можешь не успеть даже сама принять решение - он примет его за тебя и заставит тебя признать его правоту!"
Девочка наконец раскрывает рот и я слышу сказанное... нет, не сказанное, а выкрикнутое с каким-то истеричным визгом совсем не детским голосом:
- Вы там оху*ли, что ли?! - я изумлённо смотрю на девочку, но она продолжает вопить:
- Я же так на самолёт опоздаю! Какое, на хрен, ДТП?! Какое мне дело до того, что машина попала в ДТП?! Пришлите другую! Что?! Нет свободных?! Поймать попутку?! Какая попутка в четыре утра?! Такая же, как и таксисты желающие поработать в четыре утра?! Да идите вы нах! - я в ужасе открываю глаза, поднимаюсь на своей "лежанке" в сидячее положение и вижу через боковое стекло метрах в тридцати от моей машины мужчину средних лет с чемоданом и мобильником в руке, матерящегося, как говорится, "как извозчик", несмотря на то, что именно "извозчик" ему сейчас как раз необходим.
Не подумайте, что я из тех людей, для которых какой-нибудь "Толкователь снов" является или когда-нибудь был настольной книгой, но тот сон, который был столь нецензурно прерван голосом опаздывавшего на самолёт человека, не выходил из моей головы: я не понимала ни того, кем была та рыжеволосая девочка, которая хотела играть в футбол вместо того, чтобы "кататься на лошадках"; ни того, кем был её отец; ни того, какое ко всему этому имею отношения я, вынужденная всё это созерцать и слушать, но по каким-то неведомым мне "правилам" не имеющая права даже раскрыть рта...
- Я в туалет хочу... - наконец пролепетала рыжеволосая любительница футбола, не поднимая взгляда.
- О, Господи! Не хватало ещё, чтобы она лужу здесь сделала! - патетическим тоном, подозрительно похожим на тон моего отца, когда он выступал перед "электоратом" состоявшим из меня и моей матери, но не его голосом, воскликнул мужчина и отдал распоряжение... мне:
- Проводи её в туалет! - мне хотелось возразить, что она уже не маленькая и сама прекрасно туда сходит, но сделать этого я не могла по тем же "правилам" и услышала своего рода разъяснение в виде приказа:
- Проследи, чтобы она там не заперлась, а то придётся потом дверь ломать! - я увидела то, как девочка покраснела от стыда, но двинулась мимо меня к двери из комнаты, а я так же безмолвно последовала за ней, чувствуя себя конвоиром заключённого... Рыжеволосая демонстративно оставила дверь в туалет открытой и у меня на виду развязала наконец тот самый шнурок на шортах, который теребила во время разговора с её отцом, спустила шорты вместе с детскими трусиками и уселась на унитаз. Я не понимала того, почему, но понимала, что по тем же "правилам" не должна сводить с неё глаз даже сейчас. Характерный звук льющейся в унитаз жидкости был достаточно продолжительным и убедил меня в том, что девочка не притворялась, когда сказала, что хочет в туалет. Наконец звук прекратился, и я услышала её голос:
- Я не хочу, чтобы он меня выпорол.
- Попроси прощения и обещай, что всегда будешь слушаться его и меня, - может быть, он тебя и не станет наказывать, - ответила я таким ледяным тоном, что засомневалась в том, я ли это говорю или моя мать.
- Ну, как ты не понимаешь? Я же ни слова не возразила в прошлый раз, когда я поленилась выучить стишок и получила двойку! Тогда я была виновата в своей лени! А сейчас я в чём виновата? В том, что не хочу кататься на лошадках? Разве это обязательно, как ходить в школу и учить уроки?
- Обязательно! - отчеканила "холодная леди" в моём лице.
- Ты же ведь сейчас не настоящая? Ты же на самом деле не такая? - в голосе девочки послышались слёзы, а я не имела права ответить и поторопила её с возвращением к её отцу тем же ледяным тоном. Девочка поднялась с унитаза, подтянула трусики и шорты и вдруг сказала:
- Мама, я знаю, что ты хорошая, но ты должна "играть по правилам", поэтому я лучше рожусь у другой мамы, а с тобой мы, может быть, когда-нибудь ещё увидимся. Потом. Я на тебя не обижаюсь, - с этими словами девочка просто исчезла, а я испуганно ворвалась в туалет и начала хватать руками воздух...
- Это ещё что за лягушонка такая у нас во дворе появилась? - услышала я ворчливый женский голос, показавшийся почему-то мне знакомым, и распахнула глаза, в которые ударил достаточно яркий спросонья солнечный свет...