Корабельный флэшмоб

Кораблей у меня много. Почти во всех книгах. Непросто выбрать. Ну пусть вот это будет:

Корабли Феодота спешно разворачивались из двух походных колонн во фронт. Та, что шла ближе к берегу, составила левое крыло, им командовал наварх Феодот. На правом крыле распоряжался Гегесипп Галикарнасский по прозвищу Буревестник. Он считался самым опытным моряком из ныне живущих. Много лет назад служил персам и в то время македонян недолюбливал, но ныне присоединился к Антигону вполне охотно. Тот платил щедро, а что до убеждений – в нынешние времена македоняне и эллины так перемешались, что уже и не отделить зёрна от плевел. Этот флот был составлен из моряков множества народов, хватало тут и варваров из Карии, Ликии и Памфилии.

Лёгкий бриз дул на разогретое лучами солнца побережье. Южный ветер, совсем неудобный для Менелая, но попутно-боковой для кораблей Феодота, позволил многим триерархам Циклопа поставить малые носовые паруса, акатионы. Крыло Феодота двигалось к основанию мыса, прямо туда, куда Мирмидон загонял карийцев, которые несколько воспряли духом, увидев свои корабли. Гегесипп отклонился мористее. Видать, не поверил, что крутобокие чёрные туши на берегу – это весь флот противника. Буревестник явно собирался заглянуть за мыс. То, что выгорело у Мирмидона, повторить флотом при таком раскладе не получалось.

Менелай от лазутчиков знал, что подле Феодота находится Гегесипп, а будучи наслышан о нём, предположил, что галикарнасец к берегу прижиматься не станет, потому именно на него списал неудачу с морской засадой.

– Хитёр Буревестник, – огорчённо поджал губы Менелай, – ладно, выходим навстречу. По крайней мере солнце нам в спину.

– Весла на воду! – закричал кормчий.

– На воду! – подхватили его приказ келевст и два его помощника-пентеконтарха.

Египетский флот начал разворачиваться, оставляя в тылу транспорты и несколько кораблей резерва. "Пчела" тоже осталась на месте.

Засвистели флейты, задающие темп гребцам.

– И-и-р-раз!

Сто шестьдесят шесть весел, на каждом из которых сидело по три гребца, вспенили воду. "Каллиройя", флагманская эннера Менелая, на носу которой красовалась золотая женская фигура с лицом Таис, вздрогнула всем своим громадным телом и двинулась вперёд. Чуть поодаль, смещаясь влево шёл "Астрапей", "Мечущий молнии", корабль Поликтета, столь же громадный, как и "Каллиройя". Ему предстояло возглавить левое крыло.

– И-и-р-раз!

Гребцы затянули песню, гимн Посейдону. Через минуту уже не пели, а рычали. Темп всё ускорялся.

– Быстрее! – весело скалился келевст "Каллиройи", – наддай ветру!

И наддали, таламитам прямо в лицо. Как не наддать со вчерашней-то бобовой похлёбки? В чреве эннеры не продыхнуть, а келевст ржёт:

– Давай, ребята! Ещё громыхнём! Как на крыльях полетим!

– И-и-р-раз!

Солёный дождь льётся с поднятых вёсел, вода бурлит, таран раз за разом взметает в воздух фонтаны брызг, тысячи холодных маленьких солнц.

Противник всё ближе.

– И-и-р-раз!

Ещё ближе.

– Ты, смотри, не врали ведь. Точно она, – проговорил наварх Феодот, разглядывая приближающуюся эннеру.

Он стоял на носу "Беллерофонта", гексеры родосской постройки.

– Кто? – спросил наварха командир эпибатов.

– Гляди, какая здоровенная дурища впереди, – ответил наварх, – я таких в жизни не видал. Мне говорили про неё. "Две титьки" её зовут. Таких, поди, и не строил никто прежде.

– Да уж... – почесал бороду воин и надвинул на лоб шлем.

Над волнами, взрезаемыми тараном, летела навстречу "Беллерофонту" обнажённая золотокожая океанида.

– Приготовиться, – отдал приказал Менелай, – подтаскивай жаровни.

Воины начали вращать вороты стреломётов. Заскрипели от натуги волосяные торсионы и тетивы эвтитонов, запели песню смерти.

– Готовы!

– Ждать! – приказал Менелай, – будем бить наверняка. Сколько до них?

На море его почему-то всегда подводили глаза. Ошибался с расстояниями.

– Три плетра! – крикнул проревс.

Плетр – 31 метр.

Менелай кивнул. Этот моряк бывалый, можно верить.

Палинтонов, мечущих навесом каменные ядра, ни у Менелая, ни у его врагов не было. Хлопотно это, попасть из такой машины по цели, которая движется, когда вдобавок саму машину качает. Потому только стрелы. Но особые. У наконечников намотана пакля, обмазана смолой или нафтой, "кровью Геба", как называли её египтяне. Они страсть как любили избивать врага на расстоянии. И лучше всего с огоньком. Отличные лучники. Только персы с ними сравнятся. Но персы не воевали на море, сразу отдав эту честь покорённым финикийцам. А те предпочитали манёвренный бой. Выстраивали корабли в две или три линии со смещением на полпозиции, чтобы затруднить противнику проход в тыл, и атаковали, стараясь, по возможности, проходом вдоль борта сломать чужие весла. Свои, естественно, втягивали. При удаче разворачивались и таранили частично или полностью обездвиженный корабль. Враг, разумеется, не ждал, когда ему переломают весла и для успеха сего предприятия атака должна быть массированной. Успеет противник среагировать на один корабль, так может быть не успеет на другой.

– Двадцать локтей!

Вот ещё чуть-чуть. Ещё немного, и…

– Левый борт, втянуть вёсла! – закричал Менелай.

Эту же команду отдал Феодот и келевсты обоих кораблей. Менелай правой рукой обнял переднюю наклонную мачту и поднял повыше щит.

Вот сейчас…

Удар!

"Каллиройя" и "Беллерофонт" встретились левыми скулами-эпотидами и на египетской эннере балка оказалась прочнее, а на родосской гексере её вырвало "с мясом".

Проемболлон "океаниды" вломился в открытую галерею гребцов "Трезубца", убив нескольких из них. Менелай заорал, срывая голос:

– Бей!

Он метнул дротик, немедленно выдернув из стоявшей рядом с мачтой корзины ещё один. Примеру наварха последовали все его воины, обрушив на врага ливень из стрел и дротиков, но люди Феодота ответили тем же и даже с большим успехом. "Беллерофонт" был вооружён четырьмя эвтитонами. В полной мере имя своё оправдывал.

Проемболлон – "бьющий первым". Вспомогательный таран над ватерлинией, предназначенный для разрушения вражеских весел и препятствия слишком глубокого погружения в корпус корабля основного тарана. Обычно их было два."Беллер" ("белемнон", "беллес") – стрела, дротик. "Фонос" – убийство.

Носовая мачта "Беллерофонта" сломалась и акатион, захлопав, затрепетав, накрыл нос эннеры Лагида. Оказавшись под парусом, несколько бойцов запутались в нём. Люди Феодота забросали их дротиками безнаказанно. Сам Менелай сумел выбраться и еле успел подставить щит под удар чужого топора. Какой-то шустрый малый первым сумел перепрыгнуть на борт эннеры. Каков молодец, оказался бы сейчас в Олимпии, всех бы разом побил в прыжках в длину даже без грузил в руках.

– Н-на! – длинный выпад Менелая из-под щита прервал удачу несостоявшегося олимпионика.

– Вперёд! – кричал Феодот, – бей ублюдков!

– Бей-убивай! – орали карийцы и родосцы.

Над бухтой стоял такой шум, какого ни один птичий базар не смог бы породить. Треск дерева, крики.

Несколько триер и пентер на флангах отработали удачнее флагманов и их жертвы, получив по шесть локтей бронзы в брюхо уже неторопливо тонули, удивлённо косясь друг на друга намалёванными на носах глазами.

– Ниже! Целься ниже, по кожам! – кричал Менелай двум воинам, ворочавшим эвтитон.

Один из них поднёс фитиль к пакле.

– Бей!

Резкий выдох, глухой удар. Плечи станкового лука врезались в набитые шерстью подушки, а дымящаяся стрела унеслась прочь. Она скрылась в чреве "Беллерофонта", пробив паррарумату. Эти экраны, прикрывавшие галереи гребцов, на большинстве боевых кораблей сделаны не из дерева. Это просто натянутые кожи. Они спасают от солнца, дождя и брызг, но против снаряда из тяжёлого стреломёта бессильны.

Что там внутри смогла натворить зажжённая стрела размером с хороший дротик, Менелай не видел. Стало не до того. Родосцы перебросили на борт "Каллиройи" лестницы и доски и на катастроме "океаниды" стало очень жарко и тесно. Вдобавок к правому борту "Беллерофонта" пристала другая родосская триера и на флагман стало прибывать подкрепление.

Египетские эпибаты стали уступать противнику числом. Наварх отчаянно рубился и пятился к корме. Гребцы с обоих кораблей высыпали на катастрому, и вступили в драку вместе с воинами. Команда "Каллиройи" сражалась в одиночестве. Все, кто мог бы прийти на помощь, уже сцепились с противником, неуклюже пытались развернуться, чтобы уйти от удара или нанести свой.

– Все сдохнем тут...

– Кто обосрался?! – рявкнул Менелай, сбив щитом с ног очередного излишне борзого родосского эпибата, – язык свой сожри!

– Смотрите, смотрите! Достали мы его!

"Беллерофонт" задымился. Стало быть, и верно, стрела с хорошо просмолённой паклей дел натворила. А скорее всего не одна она была, просто наварх другие не видел. Сердце его бешено колотилось, отсчитывая мгновения. Сколько их утекло в вечность? Вокруг всё в тумане. Нет, не в тумане – в дыму! Горит! Он горит!

Изнутри галереи вверх взметнулся язык пламени. Мокрая паррарумата заниматься не спешила, но едкий чёрный дым обволакивал оба флагмана.

Менелай видел, как корчатся в тесном подпалубном пространстве несколько охваченных огнём фигур. Они страшно кричали, но помочь им уже никто не мог. Остальные гребцы, спасаясь, прыгали в воду. Родосцы ослабили напор, кинулись тушить пожар и "египтяне", улучив момент, смогли оттолкнуться баграми.

– Отходим! Скорее! – кричал Менелай.

Он зажимал рукой бок. По клеёному льну панциря расползалось бурое пятно.

– Отталкивайте!

Воины отталкивали и "Беллерофонт" и наварха, рвавшегося в бой, несмотря на рану. Телохранители чуть ли не насильно утащили его на икрию ближе к кормчему, подальше от самого пекла.

Икрия – ют, палуба на корме судна.

Пространство между флагманами мало-помалу увеличивалось.

– Вёсла на воду! – рявкнул Менелай.

Услышали его, как видно, не все. Гребцов на левом борту осталось едва половина. Остальные или дрались, или уже толкались в очереди на ладью Харона.

– Есть ещё там кто живой?! Оглохли, сучьи дети?! Вёсла на воду!

Его крик подхватил келевст:

– Уснули, говноеды? Жизнь не дорога?! И-и-р-раз!

Очнулись.

– Два!

– И-и-р-раз!

Весла эннеры вновь вспенили воду.

– Феодот убит!

– Спасайся, кто может!

Родосцы начали прыгать в воду.

Никем не замеченная из дыма вынырнула родосская пентера. Она сумела протолкаться сквозь полуразрушенный строй кораблей Менелая. Шла по дуге с большим креном на правый борт и не стремилась приблизиться к "Каллиройе", но всё же огрызнулась, как сумела – задымлённое, с трудом проницаемое взглядом пространство между двумя кораблями пронзили десятки стрел. Наконечники отбили звонкую дробь по кипарисовым бортам. Добираясь до живой плоти, они извлекали другие звуки. Крики, хрипы, стоны, брызги крови, свист стрел, гудение тетив, отправляющих родосцам ответные "приветы".

– Акхааа…

Кормчий "Каллиройи" захрипел и повис на рукояти правого весла со стрелой в горле. Эннеру вновь повело обратно к "Беллерофонту", который постепенно превращался в плавучий костёр.

Менелай одним прыжком взбежал на хедолию, столкнул покойника, рванул одну рукоять рулевого весла на себя, другую от себя. Эннера выровнялась и начала отходить в сторону. Ещё дрейфуя в сцепке с родосским флагманом, она приблизилась к берегу, а теперь Менелаю, выходя из пекла, требовалось пройти и того ближе. А ну как тут отмели…

Хедолия – место кормчего, где он управлял педалионом – двумя рулевыми вёслами.

Совсем близко, в сотне локтей от "Каллиройи", воины Перелая заходили в воду по пояс, по шею, протягивали руки. Кричали, верно, приняв за своих. Ну кто их сейчас заберёт? Ификратиды Мирмидона деловито дорезали оставшихся.

– Поднажми! – надрывался внизу келевст.

Гребцы, обливаясь потом, с остервенением налегали на весла. Они с трудом попадали в такт, задаваемый флейтистом. Тот отчаянно частил, неосознанно старался догнать ритм своего бешено колотящегося сердца.

– И-и-и р-р-р-а-а-аз!

Совершить удачный таран в образовавшейся толчее удалось немногим, однако большего успеха всё же достигли "египтяне". Их широкие тяжёлые корабли и удар держали лучше и сами били сильнее. Клепсидра отмерила всего четыре хои с момента начала сражения, а семь или восемь родосских триер уже вовсю тащил на дно морской старец Протей. "Беллерофонт" и ещё две горели. На других кипел бой.

В афинском судопроизводстве на речь отводилось определённое время, которое измерялось с помощью клепсидры, водяных часов, "амфорами" (53 минуты) или "хоями" (4.5 минуты).

"Каллиройя", пройдя по лезвию бритвы, оказалась в тылу врага, вынырнула из дыма и Менелай смог осмотреться.

Ближе к берегу одолевали "египтяне". Это уже очевидно. Из воды торчали несколько кормовых завитков, оканчивавшихся красной розой, символом Родоса. Волны кишели людьми и несколько египетских кораблей продвигались вперёд прямо по головам несчастных моряков. Они тянули руки к своим врагам, умоляя о помощи, слали проклятья, пытались уцепиться за борта.

– Братья, помогите!

– Будьте вы прокляты!

Около десятка египетских триер и пентер вышло из боя и присоединилось к "Каллиройе".

– Теперь разберёмся с Гегесиппом! – объявил Менелай.

Эннера во главе небольшого отряда двинулась на помощь крылу Поликтета. Там тоже вовсю плескался огонь.

Поликтет сцепился с Буревестником далеко не сразу. Оба были очень искусны в судовождении и несмотря на тесноту перво-наперво разошлись. Каждый описал дугу, стремясь подловить борт врага. Свои и чужие им в этом мешали и вышло так, что "Астрапею" подставилась родосская триера, прикрывавшая флагман Гегесиппа, на неубранном акатионе которого был нарисован волк, лежащий на спине, поджав лапы.

– На вёслах – атака! – скомандовал Поликтет.

Флейтисты заторопились. Гребцы, рыча, навалились на весла с удвоенной силой.

– Приготовиться! – крикнул Поликтет и вцепился в борт.

Эпибаты, сгрудившиеся на носу "Астрапея", последовали его примеру.

Удар!

Бронзовый бивень прошил кипарисовые доски, словно лист папируса. Проемболлоны проскользнули внутрь галереи гребцов. Затрещало ломаемое дерево. Несколько человек на обоих кораблях не удержались на ногах. Один из гребцов повис на остром надводном бивне, словно на громадном вертеле.

– Назад! Давай назад!

Гребцы и сами знали, что делать, вот только грести в обратном направлении чрезвычайно неудобно.

Эпибаты-македоняне метнули дротики. Почти безнаказанно: родосцам было не до ответа, они спасались с гибнущего корабля.

"Астрапей", сдавая назад, сполз с трупа триеры, тот начал стремительно погружаться. Вода вокруг кишела людьми. Одни хватались за обломки, другие пытались отплыть в сторону, рискуя попасть под удары чужих весел.

Обзор быстро ухудшался: все вокруг заволокло вонючим чёрным дымом. Кто-то уже хорошо горел. На какой-то миг Поликтет потерял ориентацию в пространстве. Куда вести корабль? Вперёд? Назад? Он посмотрел на своего кормчего, тот тоже растерянно мотал головой.

Замешательство быстро закончилось – из дыма вынырнул "Ликоктон". Он приближался, намереваясь пырнуть "Астрапея" в левый борт. Шёл под небольшим углом.

Ликоктон – "убийца волков" (греч.).

– Назад! Быстрее назад! – закричал Поликтет.

Он понимал, что кричит напрасно. Скорость быстро не набрать. Развернуться гиганту тоже весьма непросто.

Удар "Ликоктона" всё же пришёлся по касательной. Таран своим острым краем проехался по доскам обшивки, словно стамеска. Не пробил их, но обильную течь всё равно устроил. Оба корабля вздрогнули. "Ликоктона" развернуло борт в борт к египетской эннере. Акростоль переломился и рухнул на "Астрапей" мостом. Сломалось несколько весел, которые не успели втянуть внутрь.

Совсем близко у правого борта "Ликоктона" из клубов висящего над водой чёрного облака возникла египетская триера с дымящим ведром на шесте. Втянув весла, она прошла вдоль борта флагмана Буревестника. Шест матросы с помощью верёвок вынесли над бортом "Ликоктона" и опрокинули содержимое жаровни прямо на палубу. Там было намешано что-то очень ядрёное, и пожар распространился моментально. Родосцы бросились тушить, но очень быстро стало видно, что всё это бесполезно.

Пара триер поспешили к корме "Ликоктона" – Гегесиппа спасать. Поликтет им не препятствовал.

"Астрапей" отползал назад с креном на нос, всё возрастающим, но на нём торжествовали победу. Крыло Буревстника сопротивлялось не слишком долго. За всё сражение из клепсидры излилось меньше амфоры.

Поликтет видел приближавшийся отряд Менелая, уже приветственно махал Лагиду рукой, однако богам было угодно подкинуть ещё одно испытание.

На корму прибежал проревс.

– Господин, смотри!

Поликтет бросил взгляд на восток. Дым с той стороны немного рассеялся.

– Боги подземные… – прошептал наварх.