Как жизнь становится "политикой"

Я принципиально отказываюсь работать дополнительные часы. Если, к примеру, в конце смены назначают совещание, то я отказываюсь в нем участвовать - я закончил, я иду домой. Но в нашем отделении есть спортивные занятия, которые поставлены как раз на пересменок. То есть ты заканчиваешь в два, но в час тридцать должен ехать с резидентами в бассейн и вернуться к четырем. Я всегда отказываюсь. В рабочее время - ради Бога, я поеду с резидентами, куда угодно, но работать после своей смены я не буду. Сначала мои коллеги пытались на меня морально надавить - почему это мы должны, а ты отказываешься?.. Я отвечал, что я пошел работать на замене и неоднократно отказывался от контракта, потому что я не признаю работы сверхурочно.

Убедившись, что их недовольство я просто спокойно игнорирую, самые недовольные решили напустить на меня начальство. В последний раз я приезжаю из бассейна, а мне говорят - после обеда ещё одни занятия в бассейне, сегодня ты туда поедешь. Я говорю - нет. Через десять минут коллега говорит - Рэйда, здесь Б. (chef de service). Я говорю - ладно, очень хорошо, что он здесь. Б. приходит - почему вы отказываетесь ехать в бассейн? Отвечаю - потому что я заканчиваю в два пятнадцать. Занятия отменяют, Б. уходит. Но сразу же после этого он звонит в агентство - то, которое является моим работодателем и посредниками между мной и диспансером - и начинает жаловаться. После смены мне звонит Жан-Марк, мой агент, который, впрочем, с большим пониманием относится к моей позиции. Ладно, думаю, Б., если ты _очень_ хочешь со мной это обсудить - то мы это обсудим.

И вот - я сказал Б., что нам необходимо побеседовать. Говорю ему: у нас каждую неделю два занятия, которые проходят с часа тридцати до четырех, и это не считая времени на возвращение обратно в диспансер. Необходимость постоянно и систематически работать сверхурочно создаёт конфликт и напряжение в команде. У нас есть смена с девяти до пяти. В те дни, когда у нас эти занятия, кто-то из сотрудников должен работать в эту смену, 9-17, тогда никаких проблем не будет.

Б., явно думавший, что я буду играть в защите, а не в нападении, говорит - мы не можем менять текущее расписание... Я говорю - нет, мы можем. Скажем, в понедельник утром мы работаем втроём, а в этом нет никакой необходимости - резиденты **** и **** ещё не успевают вернуться после выходных, резиденты **** и **** не принимают утром душ, потому что потом принимают душ перед бассейном, резидент **** никогда не выходит из комнаты раньше девяти утра. Так что один из трёх сотрудников утренней смены может начинать работать в девять, чтобы днём сопровождать резидентов на занятия, не работая сверхурочно. И проблема отпадет сама собой.

Б. отвечает - расписание одно для всего диспансера, а эти занятия есть только в вашем отделении, мы не можем подстраивать расписание только под вас... Я говорю - ну, значит, нужно сделать для нашего отделения отдельное расписание, не вижу тут проблемы. Это куда более логично, чем заставлять нас дважды в неделю оставаться на работе после полной восьмичасовой смены.

Б. говорит - нет, мы не будем менять расписание! Не понимаю, почему вы не хотите взять эти часы, мы же заплатим... Я говорю - дело совершенно не в деньгах. Я встаю в пять и начинаю работать в шесть тридцать. Работа у нас тяжёлая, и все, чего я хочу в два часа - это поехать домой и отдохнуть. Я не согласен работать больше восьми часов ни за какие деньги, это плохо для моего здоровья. Последнее, что я могу вам предложить - если у меня официальные часы - 6-30/14-15, но вы хотите, чтобы я конкретно в этот день куда-то ехал с резидентами после обеда, то я буду приходить в девять и работать до пяти. Мне совершенно безразлично, что будет написано в бумагах, но мы с вами будем знать, что я работаю смену 9-17.

Нет, говорит Б., я не согласен.

Хорошо, говорю я. А я не согласен работать сверхурочно. Значит, возвращаемся к тому, что есть - я ухожу с работы в два пятнадцать, и после своей смены никуда не еду.

Я вас предупреждаю, что ваши коллеги недовольны вашим поведением. Это создаст вам проблемы... - говорит он.

Я возражаю - на мой взгляд, коллеги недовольны плохой организацией нашей работы. Я ничем не могу им в данном случае помочь. Не забывайте, что они точно так же не обязаны никуда ехать после своей смены, как и я. Работать сверхурочно - это, в данном случае, их личный _выбор_. Я не могу им говорить, что они не должны этого делать, если им так хочется, а они не могут требовать, чтобы я в этом участвовал. Это не входит в наши обязанности.

Тут Б. выдает совершенно шедевральное:

- Мы здесь не для того, чтобы обсуждать политику...

Мысленно аплодирую самому себе. Если начальство заговорило о политике, значит, осознало, что его тыкают носом в нарушение законодательства. Это победа.

- Это не "разговоры о политике", это реальность. То, о чем я вам говорю - это как раз и называется разговором по существу, - говорю я.

- Вы здесь уже давно работаете. Я думал, что могу на вас положиться. А теперь я вижу, что вас не интересует командная работа...

- Ничего подобного. Командная работа - это то, чем я тут занимаюсь с шести тридцати до двух. А после двух - это мое _личное время_, и команда или чувство локтя тут совершенно ни при чем. И раз уж вы решили перевести разговор в такую плоскость, я вам скажу, что я думаю про то, как именно здесь понимается "командная работа". Люди здесь постоянно принимают на себя дополнительную нагрузку, за которую им никто не платит. Простой пример - уборщицы систематически, каждый свой рабочий день вынуждены выполнять работу санитаров, потому что персонала не хватает. И никто за этот дополнительный труд не платит. Мыть резидентов или кормить тех, кто не может есть сам - это работа санитаров, это принципиально другие деньги. Разница - четыре евро _в час_. Наши уборщицы ГОДАМИ делают это бесплатно, и вас это совершенно не смущает. Вы так привыкли, что люди готовы взять на себя любой лишний труд, чтобы помочь другим, что совершенно перестали замечать, что это ненормально, да ещё и возмущаетесь, когда кто-нибудь не хочет брать на себя лишнее, и приходите читать мне мораль про отсутствие "чувства локтя"!

Б. попытался вильнуть :

- Но если у людей есть мотивация, если они хотят куда-то двигаться, получить новое образование, перейти на более ответственную работу...

Тут мне стало натурально стыдно за него.

- Мы оба знаем, что это неправда, - сказал я. Одна наша уборщица - глухонемая пожилая женщина, которой вообще податься больше некуда. Другая, тоже пожилая женщина, сразу же после работы спешит домой, чтобы ухаживать за матерью-инвалидом. - Я здесь работаю уже больше двух лет, считая стажировки во время учебы. Никто из наших уборщиц не готовится к тому, чтобы пойти учиться, получить диплом и наконец-то начать получать деньги за работу, которую они делают бесплатно. Каждый день, в течение многих лет. И вы это прекрасно знаете.

"Ладно, - сказал мне Б. - У вас свое мнение, у меня - своё... Я вас выслушал, но я не согласен"

Вот каждый раз, когда ты человеку говоришь о _нарушении закона_, люди начинают делать вид, что вы тут спорите о _мнениях_. Вполне вопроса, кто талантливее, как романист - Дюма или Гюго.

И где-то ещё в ходе этой беседы он пытался мне намекнуть, что им - то есть начальству - не особо интересно брать на работу таких интеримеров, которые отказываются "участвовать в общей работе". "Это дело ваше, - согласился я. - Если вас не устраивает, как я работаю - найдите кого-нибудь другого". А про себя я подумал - это же надо, так привыкнуть, что люди боятся потерять работу, чтобы начать думать, что меня подобной фразой можно впечатлить или заставить делать то, что тебе хочется! Язык чесался ему сказать - мальчик, я политический беженец... Да, тебе, конечно, больше тридцати, но все равно ты мальчик, который никогда не сталкивался в жизни с какими-то _взрослыми_ проблемами и понятия не имеет, что из себя представляют люди, которые с ними сталкивались. И подавно не умеет разговаривать с подобными людьми. Пугает он меня, это же надо. Меня поинтереснее тебя люди пугали, уж ты можешь мне поверить. Начать пересказывать - до завтра не закончим.

Эх, какая же всё-таки глупость...