Авторский сценарий. Психология versus литература

В литературу я пришла из психологии, точнее – из сказкотерапии.  Научившись за текстом видеть личность того, кто этот текст сочинял – а как же помочь клиентам написать «нужную» сказку? – я иногда анализирую и свои тексты. Ну вот бывает такое – и сапожники тоже ходят в сапогах!  К слову, именно из сказкотерапии берет корни моя страсть к хеппи-эндам: подсознанию нужен позитивный сценарий, если мы хотим, чтобы оно нам организовало счастливую жизнь, а не драму, где нам вслед за героем придется заламывать руки и уходить в закат. 

Конечно, не вся литература – это терапия историями. Не вся литература – проявление авторского внутреннего мира. Но зачастую личность автора все-таки проявляется в его трудах. От подсознания не так-то просто избавиться, оно шлет и шлет свои подсказки, машет руками, едва не выпадая из окна, а мы считаем, что придумываем сюжет. Кстати, была очень удивлена, когда узнала, что пресловутый процесс принятия решений  –  это вовсе не осознанное взвешивание альтернатив. Это иллюзия. Когда нам надо выбрать из нескольких вариантов один, мозг, давая сознанию поиграть в свободу выбора, в фоновом режиме, не доводя промежуточных выводов до сознания, анализирует всю доступную информацию, включая ту, которую мы не помним, не понимаем, не фиксируем, не осознаем. А потом просто ставит перед фактом. Встречайся с Толей, а не Костей. Пей с Ваней, в не с Толей. Целуйся с Женей, а не с Ваней. Ну а замуж выходи вообще за Ибрагима. Такой вот он, мозг, шутник. Но все равно выбирает лучшее  –  на данный момент для данного человека с данными установками и жизненной ситуацией. 

Короче, «голова  – предмет темный, исследованию не подлежит». Но я попытаюсь. Начну со своей. Еще Эрик Берн говорил, что у каждого человека есть свой жизненный сценарий. Иногда он может меняться, но чаще обрастает просто новыми ветками развития «сюжета» в уже имеющихся рамках. И вот, закончив черновик третьего романа, я с раздражением стала замечать, что некоторые «фигуры» упрямо кочуют из одного романа в другой. И даже заранее продуманный сюжет не спасает ситуацию. Фигуры – это не только люди, но и определенные предметы, стихии, архетипы и артефакты, если уж на то пошло. Например, в романе «Саламанкеро» есть камешек, осколок хрустальной цитадели и есть подземные каменные ходы, сеть которых ведет к этой цитадели. Причем идея с ходами возникла по ходу написания текста спонтанно  – сразу понравилась и я решила ее оставить. В романе «В коконе» часть действия происходит в одесских катакомбах, которые приводят к священному камню омфалосу. А третий роман, названия которому еще нет, весь целиком посвящен миру камня  – он про горы и альпинистов.  И здесь «тема камня» проявилась сама собой. Я ж изначально хотела писать про вечных путешественников. А потом пришла к выводу, что альпинисты – это они и есть. Следующий момент – тема цирка и кукол. В «Саламанкеро» цирковой фургон частенько встречается на дороге путешественникам, люди во власти мастеров саламанкеро, как куклы, «В коконе» ожившие куклы и вовсе на первом плане. Был еще «нулевой» , учебный роман  –  там существовало хранилище кукол-двойников для всех жителей одного из миров.  Темы личных трагедий тоже схожи, но здесь я успокаиваю себя мыслью, что, будь герой счастливым, он бы вообще с места не сдвинулся. А автору нужно, чтобы он не просто двигался, а бежал вприпрыжку. А самые сильные трагедии – потери близких.Есть и другие совпадения. Хотя романы написаны совершенно в разных жанрах, разном антураже, про разные эпохи, о разных людях с разными характерами. 

В общем, закрадывается у меня скользкое подозрение, что прав был таки Берн – по большому счету сценарий у каждого человека один, лишь с некоторыми  вариациями. И, хочешь не хочешь, этот сценарий отражается в том, что мы пишем.