Когда приходит "Северный медведь".

Осенью 1941 года немецкое наступление на Москву началось с окружения  войск Западного и Резервного фронтов в районе Вязьмы.  Немцы, торопившиеся брать Москву до зимних морозов,  "списали со счетов" попавшие в кольцо советские армии  очень быстро. И как оказалось, напрасно.

"Медведь" вылез из берлоги.

Многие из оказавшихся в окружении прорывались к своим сразу – пока наступавшие части противника не образовали сплошной фронт окружения. Но далеко не у всех получилось уйти, прежде чем следом за танковыми дивизиями подошли пехотные, окончательно замкнувшие кольцо.  

Зимой 41-42 в смоленских лесах оказалось неожиданно многолюдно. Здесь скрывались бойцы и командиры попавших в вяземский котёл частей, бежавшие из немецкого плена, не успевшие эвакуироваться "партийные" и просто те, кто не ждал от немцев ничего хорошего. Кому-то удалось "пристроиться" в деревнях, но большинство предпочитали землянки в лесу. Мало-помалу разрозненные группы в 5-6 человек или чуть больше, налаживали связь между собой, начинали координировать действия и в итоге, словно капли жидкого металла из Терминатора-2, сливались в нечто большое и опасное. Именно так в феврале 1942 года появился партизанский отряд "Северный медведь". Командиром его стал сначала капитан О.С.Барский (Грачев), а затем бывший начальник штаба артиллерии 1-й Московской мотодивизии майор Д.Н.Крылов. Другие командиры был такой же "сборной солянкой" – так, первым комиссаром стал лейтенант П.А.Еланский, командир минометного взвода 2-го батальона 8-й ВДБР, группу которого "уронили" в стороне от основных сил. Когда же Еланского приказали "вернуть" десантникам, комиссаром стал старший политрук Афанасенко, секретарь райкома ВКП(б) Куйбышевского района Смоленской области. 

Начало своей боевой работы в "новом качестве" партизаны отметили диверсией на железной дороге Вязьма-Брянск, пустив под откос эшелон с войсками. Следующей ночью, еще один эшелон, на этот раз уже с боеприпасами, взлетел на воздух на станции Вертерхово . 

Впрочем, диверсиями на коммуникациях партизаны не ограничивались. 6 февраля немецкий гарнизон в деревне Мытишино на личном опыте убедился, что не все русские медведи зимой мирно спят в берлогах. Части гарнизона удалось уйти, но на поле боя осталось 13 убитых немцев, а также вполне достойные трофеи – зенитка, две "сорокапятки", бочки с горючим и боеприпасы.  В спешке немцы "забыли" также двух предателей – бывшего сержанта Красной Армии и местную крестьянку, доносивших о партизанах и окруженцах. 

Заняли партизаны не только Мытишино – согласно донесению, к 9 февраля ими было "очищено от немецких оккупантов" 13 сел.  Впрочем, судя по отсутствию донесений о боях, далеко не все эти населенные пункты в самом деле имели вражеские гарнизоны.  Немцы в такой глухомани появлялись редко – например, 16 февраля партизанская разведка в деревне Велижко столкнулась с тремя немецкими фуражирами, для которых вылазка за продуктами оказалась дорогой в один конец. Несколькими днями ранее в засаду партизан угодил карательный отряд – после 10-часового боя оставивший на поле порядка сотни трупов и три десятка подвод с оружием и боеприпасами.

Возможно, в другое время реакция немецкого командования была бы быстрой и жесткой. Но в начале 42-ого года в тылу группы армий "Центр" сложилась обстановка из разряда "мы в кольце и вы в кольце".  В январе в немецкий тыл прорвался 1-й гвардейский кавалерийский корпус  генерала П. А. Белова. В рамках той же операции для перехвата железной дороги и шоссе Вязьма-Смоленск началась высадка 4-ого воздушно-десантного корпуса. Итогом стало образование в немецком тылу слоеного пирога и понять, где действуют конники, где – десантники, а где – партизаны из бывших окруженцев, в немецких штабах вряд ли бы смогли. В любом случае, посылать туда фуражиров противник перестал и в следующие дни вел разведку с воздуха. В партизанской сводке за эти дни был особо отмечен повар Яков Фролов, который был ранен при бомбежке и все рано "остался на своем посту и продолжал готовить пищу".

Поезд дальше не идет…

К весне 42-ого немцы уже знали, что с дорогами в российской глубинке все очень плохо. Асфальта нет, фонарей нет, указателей мало, зато есть мины и злые партизаны. Более-менее перемещаться получалось по железной дороге. Когда "Северный медведь" занял Вертерхово, где месяцем ранее удалось подорвать эшелон со снарядами, это уже была не просто "еще одна деревня", но и нарушенные коммуникации с еще несколькими узлами немецкой обороны, самым важным из которых являлась станция Угра. 

Поэтому март для партизан начался с попытки немцев отбить захваченную станцию. Уже 1 марта со стороны станции Баксаковка в Вертерхово въехал поезд из 3-х вагонов и двух платформ. Находившийся на станции взвод "медведей" судя по всему, просто не ждал от немцев такой наглости – несмотря на партизанский огонь, немцы сумели высадиться из вагонов и начали теснить партизан к лесу.  Однако спустя час к месту боя подоспели на помощь еще два взвода и теперь уже "противник поспешно погрузился в вагоны и уехал".  Правильно оценив, что "это жу-жу-жу было неспроста", партизаны организовали у железной дороги засаду со станковыми пулеметами – в которую на следующий день и угодил еще один немецкий эшелон. Поначалу немцы снова попробовали выгрузиться, но затем враг "быстро убрался в вагоны и отстреливаясь уехал на станцию Баксаковка".  Партизаны по итогу боя насчитали 39 убитых и раненых немцев, а также залитое кровью полотно в месте, где стояли вагоны в момент боя.  Дополнительно партизаны на всякий случай подорвали рельсы в еще одном месте.

Следующий день на "железке" прошел тихо. Зато 4 марта партизанам пришлось "встречать" целых два рейса любителей прокатиться с ветерком. Сначала со стороны станции Угра выдвинулся поезд в составе 3 вагонов и одной платформы. Впрочем, несколько дней без регулярного подвоза шнапса серьезно сказались на боевом духе противника – попав под обстрел, противник "бежал обратно на станцию Угра".

Второй поезд с 3-я вагонами и 3-я платформами прибыл через несколько часов со стороны Баксаковки. Эти немцы оказались упорнее и даже сумели высадиться из вагонов. Однако итог все равно оказался тот же самый, с той лишь разницей, что на путях насчитали 50 убитых и раненых.

"Груша" оказавшаяся "орешком".

К этому времени штаб 1-ого гв. кавкорпуса, которому были подчинены действовавшие в этом районе партизанские отряды, решил, что станция Угра уже достаточно "созрела" для штурма. 

К сожалению, это мнение оказалось чересчур оптимистичным. Возможно будь в Угре "обычные" тыловые части или даже просто пехота, им бы хватило. Но Kampfgruppe Haase, традиционно для немцев получившая название от имени своего командира, майора Альфреда Хаазе,  в качестве основы имела саперный батальон. И уж что-то что, а выстраивать систему обороны немецкие саперы начала войны умели. Конечно, были там и другие части – так, взятый в плен 14 марта рядовой Вилли Шумахер числился в 589 армейском полку связи. Но факт, что к обороне станции боевая группа Хаазе подошла очень серьезно. Еще 16 марта, пытаясь разведать подходы к станции, "Северный медведь" потерял на минном поле двух бойцов.  Полностью вскрыть систему минирования немцев не удалось и это стало одной из причин провала атаки. Неудача стоила "Северному медведю" 12 убитых и 21 – ранеными.  Отбив атаку, немцы, как заметили партизаны, тут же принялись подновлять минные заграждения. 

Как впоследствии писал генерал Белов в своем докладе Г.К.Жукову: "Все подступы к противнику исключительно богато минированы, с рядом сюрпризов и ловушек.  Зафиксированы случаи, когда немецкие разведгруппы взрывались на собственных минах".

Неоднократные просьбы командования кавкорпуса на "Большую землю" – пробомбить Угру – результата не дали.

Для командования "Медведя" стало ясно что на их участке ключевым пунктом немецкой обороны является здание школы, превращенное немцами  в узел обороны.  С 22 марта артиллерия отряда – то есть обе трофейные "сорокапятки" и 50-мм миномет – вели огонь по школе и церкви, где на колокольне немцы установили два пулемета и малокалиберную пушку. С колокольни немцев удалось сбить, а вот со школой вышло не очень – хотя её "деревянная часть избита снарядами", выкурить устроившихся в подвале немецких пулеметчиков не удалось, как и подойти к школе ближе 150 метров. Попытка 12 бойцов подобраться вплотную и забросать немцев гранатами также окончилась неудачей.

Взять станцию партизанам удалось лишь с третьей попытки, в которой основную роль сыграл уже другой отряд  –  1-й Особый партизанский полк майора В.В. Жабо.  Для "Северного медведя" это стало последней крупной боевой операцией. В апреле 1942 года более 800 "северных медведей" вошли в состав 329-й стрелковой дивизии.  Впереди у них были  тяжелые бои, уже в составе корпуса Белова. Но уже тогда им было ясно – списывать "окруженцев" со счетов осенью 41-ого немцы очень сильно поспешили.

Андрей Уланов.