Тяжёлый танк КВ-2.

Продолжу выкладку статей по советским танкам, на которых наши деды и прадеды воевали в самом начале Великой Отечественной войны. 

Тяжёлый танк КВ-2.

Тактико-технические характеристики КВ-2.

Экипаж, чел.: 6

Количество выпущенных, шт.: 204

Компоновочная схема: классическая

Вес КВ-2

- 52 тонн

Размеры КВ-2

- Длина корпуса, мм: 6950

- Ширина корпуса, мм: 3320

- Высота, мм: 3250

- Клиренс, мм: 430

Броня КВ-2

- Тип брони: гомогенная катаная

- Лоб корпуса (верх), мм/град.: 75

- Лоб корпуса (низ), мм/град.: 70

- Борт корпуса (верх), мм/град.: 75

- Борт корпуса (низ), мм/град.: 70

- Корма корпуса (верх), мм/град.: 60—75

- Корма корпуса (низ), мм/град.: 70

- Днище, мм: 30—40

- Крыша корпуса, мм: 30—40

- Лоб башни, мм/град.: 75

- Маска орудия, мм/град.: 110

- Борт башни, мм/град.: 75

- Корма башни, мм/град.: 75

Вооружение КВ-2

- Калибр и марка пушки: 1 × 152-мм танковая гаубица обр. 1938/40 гг. (М-10Т)

- Длина ствола, калибров: 24,3

- Боекомплект пушки: 36 снарядов раздельно-гильзового заряжания

- Прицелы: телескопический прицел ТОД-9, перископический ПТ-9, командирская панорама ПТ-К

- Пулемёты: 3 × 7,62-мм ДТ-29

Двигатель КВ-2

- Тип двигателя: 12‑цилиндровый V‑образный дизель жидкостного охлаждения

- Мощность двигателя, л. с.: 600

Скорость КВ-2

- Скорость по шоссе, км/ч: 34

- Скорость по пересечённой местности, км/ч: 16

- Запас хода по шоссе, км: 250

- Запас хода по пересечённой местности, км: 150

- Тип подвески: торсионная

- Преодолеваемый подъём, град.: 36°

- Преодолеваемая стенка, м: 0,87

- Преодолеваемый ров, м: 2,7

- Преодолеваемый брод, м: 1,6.

Про тяжёлый танковый батальон и танки КВ-2 есть воспоминания Малыгина Константина Алексеевича.

С 10 по 13 июня прошло плановое армейское командно-штабное учение под руководством генерал-майора Николая Федоровича Ватутина, на которое были привлечены штабы 5-й армии генерал-майора танковых войск М. И. Потапова, 15-го стрелкового корпуса полковника И. И. Федюнинского, 9, 19, 22-го механизированных корпусов и их дивизий.

Наша 41-я танковая входила в состав 22-го механизированного корпуса, штаб которого располагался в Ровно вместе с 19-й танковой и 22-й механизированными дивизиями этого корпуса. Командовал корпусом генерал-майор С. М. Кондрусев, заместителем по политчасти был полковой комиссар И. А. Липодаев, а начальником штаба — генерал-майор танковых войск В. С. Тамручи. [5]

Учение по замыслу было интересным. Оно отвечало реальным требованиям современной войны. В нем изобиловали сложные моменты обстановки и оригинальные решения командиров и начальников штабов.

Штабы работали напряженно, показав большие способности в обеспечении как управления войсками, так и взаимодействия всех отделов.

Вечером 17 июня на станцию Владимир-Волынск прибыл эшелон с танками КВ-2 для батальона тяжелых танков. Машин было 18 — для трех рот по пяти в каждой и три — для взвода командования. Танки эти были засекречены, разгружать и перегонять их в дивизию разрешалось только ночью, укрытыми брезентом.

Ночь на 18 июня была для жителей центральной улицы города беспокойной. По ней проходили для того времени чудо-машины, мощно ревели моторы, под гусеницами содрогалась земля, в окнах домов дребезжали стекла...

Мы направили машины в лес. В дивизии КВ-2 никто еще не видел, кроме тех механиков-водителей, которые были командированы на завод для их приема и сопровождения.

Полковник П. П. Павлов поручил своему заместителю по технической части подполковнику Д. А. Васильеву ознакомить командование соединения с тактико-техническими данными КВ-2.

Утром 20 июня мы во главе с П. П. Павловым подошли к новым машинам. Возле них стоял подполковник Д. А. Васильев. Перед нами возвышался стальной гигант. Танк Т-26 по сравнению с ним казался игрушечным. Экипажу Т-26, чтобы совершить посадку через люк башни, достаточно было стать на гусеницу, а у КВ-2 для этой цели была приварена к броне лестница. Мы обошли эту громадину, осмотрели и, признаться, были поражены ее величием. Конечно же это был самый мощный танк в мире.

— Приступайте, товарищ Васильев! — приказал Павлов.

Дмитрий Александрович, держа в правой руке длинную указку, а в левой — «Руководство по танку КВ-2», начал:

— Боевой вес танка около 50 тонн, толщина лобовой брони — около 100 миллиметров, маски{1} — около 200 миллиметров. [6] На прицеле две шкалы. Одна — для бронебойного, другая — для бетонобойного снарядов. Танк предназначен для разрушения железобетонных огневых точек укрепленных районов. Эвакуировать его могут только тракторы типа «Ворошиловец», каких, кстати, — Васильев повернулся к комдиву, — у нас в дивизии пока нет, товарищ полковник. Если эта махина застрянет в болоте, то вытащить ее можно будет только одним или двумя такими же танками. Предупреждаю, что наши ремонтники пока этот танк не знают. Экипажи подобраны с Т-26, и завтра батальон начнет освоение новой техники.

Понемногу выяснялось, что у КВ-2, хотя он и был грозной боевой машиной, имелись существенные недостатки: тяжел, маломаневрен, не способен истреблять танки, поскольку имел 152-миллиметровое орудие с навесной, а не с настильной траекторией, которая бы не превышала высоту танка противника хотя бы на дистанции 500–700 метров. Позже на смену КВ-2 пришли танки КВ-1 с 76-миллиметровой пушкой и тремя пулеметами, удобные, надежные боевые машины, каких не было у гитлеровцев. Но это позже...

Осматривая танк, каждый высказывал свои замечания, но общее мнение было расплывчатым: танк, конечно, мощный, но... Этих «но» мы насчитали немало. Тем не менее новую технику надо было осваивать, что мы и не замедлили начать.

А это наличие боевой техники в 22-м механизированном корпусе.

Наличие техники в 22 МК на 22 июня 1941 года.

Танки.

19 тд: КВ-2 - 0; БТ - 34; Т-26 - 122; ХТ - 7; Т-37/38 - 0; Всего - 163.

41 тд: КВ-2 - 31; БТ - 0; Т-26 - 342; ХТ - 41; Т-37/38 - 1; Всего - 415.

215 мд: БТ - 129; Всего - 129.

Артиллерия.

19 тд: 76-мм - 4; 37-мм - 4; 122-мм - 12; 152-мм - 12; мином.50-мм - 27; мином.82-мм - 18.

41 тд: 76-мм - 4; 37-мм - 4; 122-мм - 12; 152-мм - 4; мином.50-мм - 27; мином.82-мм - 18.

215 мд: 76-мм - 8; 37-мм - 4; 122-мм - 24; 152-мм - 0; мином.50-мм - 60; мином.82-мм - 12.

Транспорт.

19 тд: автомобили - 295; тракторы - 52; мотоциклы - 10.

41 тд: автомобили - 682; тракторы - 15; мотоциклы - 0.

215 мд: автомобили - 405; тракторы - 62; мотоциклы - 0.

Состав 41-й танковой дивизии:

81 и 82 тп, 41 мсп, 41 гап, 41 озад, 41 рб, 41 понб, 41 обс, 41 медсанбат, 41 атб, 41 рвб, 41 ррег, 41 пах, 740 ппс, 595 пкг.

Кстати, по штату 1941-го года в тяжёлом танковом батальоне оставили только 31 тяжёлый танк.

Снова обратимся к мемуарам Константина Малыгина о боях 41-й танковой дивизии в самом начале ВОВ.

Над нами гудели плотные стаи немецких самолетов. Шли они на разных высотах. Одни — высоко, видимо направляясь в глубь страны, другие — ниже. Эти образовали круг и, пикируя один за другим, сбрасывали бомбы на военные городки во Владимир-Волынске. [8] Идя в пике, летчики включали сирены. Пронзительный вой оглушал, леденил кровь. И — взрывы, взрывы, один за другим.

На окраине города, видимо, диверсант или предатель методически посылал красные ракеты в сторону наших складов, указывая фашистам цели.

В городке уже объявили тревогу. Экипажи бежали в лес, к танкам. Автомашины выкатили из парков, загружались на складах и неслись в район сбора. Двухбашенные пулеметные танки тянули за собой гаубицы артполка. Появились первые убитые и раненые.

В штабе я вскрыл сейф, распечатал пакет, в котором лежала карта с обозначенными районами сосредоточения дивизии и маршрутами выхода из них. Связь со штабами корпуса и 5-й армии была прервана. Мои попытки связаться с ними ни к чему не привели.

Начальник отделения капитан Шаров руководил погрузкой на автомашины штабного имущества. Командир дивизии полковник Павлов, широко расставив ноги, стоял на обочине дороги, по которой выходили из городка автомашины, что-то кричал шоферам и сидевшим в кабинах командирам.

Немецкие бомбардировщики заходили на склады горючего и смазочных материалов. Наши зенитчики вели по ним огонь и сбили четыре самолета.

— Я буду на наблюдательном пункте! — крикнул мне Павлов. — Будем действовать, как было подготовлено! — Он сел в подошедший броневик и укатил на НП, который находился севернее города на опушке леса.

Из 41-го мотополка поступила радиограмма: «Полк ведет бой на границе, оперативно подчинен 15-му стрелковому корпусу».

Из Владимир-Волынска бежали жены командиров с детьми. В руках у них небольшие узелки.

Штабная колонна оставила военный городок. Чувствовалось, что немцы уже в самом городе — свистели пули, чаще поблизости стали рваться мины и снаряды.

Подразделения 87-й стрелковой дивизии заняли исходное положение для контратаки. Артиллеристы установили орудия на огневых позициях.

— Может быть, ударим на Устилуг? — предложил я Павлову.

— Нельзя! Помнишь, что говорил генерал Тамручи?

— Выходить в район сбора.

— Вот то-то. С приказами не шутят, тем более на войне. Тяжелые танки КВ-2 вводить в бой мы не можем: нет [9] снарядов. Если ударим танками Т-26, посадим их на траншеях укрепрайона. — Павлов помолчал. — Сделаем вот что: одним батальоном 82-го танкового полка контратакуем противника во взаимодействии с 87-й стрелковой дивизией. Я останусь здесь, а ты веди остальные части в район сбора. Вышли командиров в штабы армии, 22-го мехкорпуса и 15-го стрелкового корпуса. Связь надо установить...

Полковник ставил задачу командиру 82-го танкового полка майору А. С. Суину и зампохозу Хвостикову. Первому — выбить немцев из Владимир-Волынска, второму — взорвать склады, если возникнет угроза их захвата.

Я вел колонну в район сбора. Авиация врага ходила над нами и частями, готовившимися к контратаке, поливая их свинцом и засыпая бомбами. Одна бомба попала в танк КВ-2. Он загорелся. Второй застрял в болоте. Когда фашисты стали окружать его, экипаж взорвал машину.

Прибыл лейтенант А. В. Талашь, оставленный в штабе для уничтожения документов, доложил, что задание выполнил, однако связи со штабами 5-й армии и 22-го мехкорпуса все еще не было. Командиры связи, посланные мной, еще не вернулись. Наконец протянули телефонный кабель из штаба 15-го стрелкового корпуса.

К вечеру стало известно, что из Владимир-Волынска немцев выбили, но дорогой ценой. Из 50 танков Т-26 батальона 82-го танкового полка сгорело около 30. Они горели от огня крупнокалиберных пулеметов, противотанковых ружей, артиллерии. Майор А. С. Суин, размазывая по лицу пот и кровь (его ранило), показал нам противотанковое ружье системы «базука». Как жаль, что наши пехотинцы не имели такого оружия.

Приказы из вышестоящих штабов поступали с опозданием. Так, из штаба 5-й армии мы получили приказ: «15-му стрелковому корпусу и 41-й танковой дивизии с утра 23 июня перейти в наступление на город Люблин. Ближайшая задача — овладеть городами Хелм и Красностав, в дальнейшем наступать на Люблин».

Поставленная задача явно не соответствовала создавшейся к этому времени обстановке. Начальник штаба 15-го стрелкового корпуса генерал З. З. Рагозный на наш запрос ответил, что этот приказ уже отменен.

Еще через час оперативный дежурный принес телеграмму: «Для поддержки контратаки 15-го стрелкового корпуса, проводимой утром 23 июня, выделить две танковые роты». Телеграмму подписал начальник штаба 5-й армии.

Едва начало восходить солнце, как появились немецкие самолеты. Загремела канонада.

Части 15-го стрелкового корпуса двинулись на Любомоль. Наши артиллеристы смогли вести огонь чуть больше десяти минут — немецкие самолеты тут же разбомбили батареи. [11]

Выделенные танковые роты капитана Бочакошвили и старшего лейтенанта Комарова устремились вперед. Стреляя с ходу по намеченным целям, танки прошли боевые порядки нашей пехоты, увлекая ее за собой.

До позиций врага оставалось не более двухсот метров, когда он открыл сильный огонь. Кроме того, снова началась бомбежка.

Танки горели. В роте капитана Бочакошвили вышло из строя семь танков, когда он дал команду отходить на исходные позиции. Но до них дошло всего три боевые машины. У старшего лейтенанта Комарова осталось только два танка.

Настроение у нас было совсем не радостным. Из оставшихся без машин красноармейцев мы стали создавать «черную пехоту», как потом окрестили отчаянно дравшихся спешенных танкистов враги.

Сил, достаточных для того чтобы отбросить гитлеровцев, у нас явно не хватало.

Фронт придвигался к Ковелю. 45-я и 62-я стрелковые дивизии и наш 41-й мотострелковый полк вели упорные бои с соединениями 17-го армейского корпуса противника в 8–12 километрах западнее Ковеля. 87-я стрелковая дивизия под натиском 55-го армейского корпуса немцев отошла в [14] район Киселин, Торчин, Луцк. Фронт корпуса образовал дугу, вогнутую на запад. Между флангами 62-й и 87-й стрелковых дивизий образовался разрыв около 30 километров. На рубеже Луцк, Млинов 19-я танковая и 22-я механизированная дивизии 22-го мехкорпуса сковали продвижение противника, но он стал обходить их фланги, действуя на Дубно.

Полковник П. П. Павлов приказал вести разведку шоссе Ковель — Луцк танками и бронемашинами разведывательного батальона, а 82-й танковый полк поставить у шоссе Ковель — Луцк в готовности к удару в направлениях на Ковель, Турийск и Луцк. Было велено туда же направить тяжелый танковый батальон и запросить разрешение комкора на смену района расположения.

Такое разрешение пришло только в три часа утра 25 июня. Если бы оно поступило раньше, мы могли бы переместиться под покровом ночи, а теперь пришлось идти под жесточайшими бомбежками. У наших зенитчиков только 4 орудия, не хватало снарядов, и они вели огонь отдельными очередями.

На шоссе Ковель — Луцк появились немецкие мотоциклисты. Экипаж тяжелого танка КВ-2 под командованием лейтенанта П. Н. Синегуба уничтожил больше десятка мотоциклов, остальные обратились в бегство.

Командир дивизии долго насупленно молчал, потом отдал приказ выслать разведку в местечко Мельница, где, по его предположению, появились немцы. Если это так, то, поскольку местечко находилось километрах в 30 в нашем тылу, выходило, что мы оказались в окружении.

Разведка установила, что противника в Мельнице нет. Комдив разом успокоился и, повеселев, поставил задачу отходить и занять оборону по восточному берегу реки Стоход.

После тяжелых изнурительных боев части 15-го стрелкового корпуса отошли за Стоход и, сменив наши танковые полки, заняли оборону.

Обстановка усложнилась. Немцы овладели городами Львов, Дубно, Луцк, подходили к Ровно. Они бросали против нас все новые и новые танковые соединения: На их пути встали остатки стрелковых дивизий 6-й армии. Воины сражались героически, но не в силах были сдержать натиск сотен крестоносных танков.

Успешно начатый контрудар не достиг намеченной цели. Врагу были нанесены чувствительные потери, но остановить, его нам не удалось, потому что группировка 6-й армии, которая должна была наносить удар нам навстречу, сама была атакована гитлеровцами и остановлена.

Оставлять наши войска на достигнутом ими рубеже при условии безраздельного господства немецкой авиации и на открытой местности было бы безрассудством. Вот почему перед восходом солнца генерал М. И. Потапов приказал отойти на исходные позиции.

Для прикрытия мы оставили на первом рубеже танки КВ-2, получившие снаряды, а на втором — роту огнеметных танков капитана Чернявского.

Полковник П. П. Павлов, полковой комиссар М. М. Балыков и я отходили с боевыми порядками 81-го танкового полка.

Утром в небе появились немецкие самолеты. Им ничто не препятствовало ходить на высоте 100–200 метров, так как наше ничтожно слабое зенитное прикрытие сразу же было подавлено.

Противник, заметив наш отход, начал преследовать нас танками и пехотой, но нарвался сначала на КВ-2, а затем на огнеметную роту. Воины этого подразделения действовали умело и мужественно. И хотя все они полегли в бою вместе со своим командиром, но дали нам возможность отойти в лес, занять оборону. Своим самопожертвованием огнеметчики спасли сотни жизней.

Я подошел к единственному из восемнадцати оставшемуся на ходу тяжелому танку, которым командовал двадцатитрехлетний лейтенант Петр Синегуб. Машина напоминала израненного зверя. Броня башни исцарапана, в маске гаубицы торчали застрявшие бронебойные снаряды, мотор едва тянул. Осмотрев машину, Синегуб со слезами на глазах любовно похлопал ее по броне — спасла, мол, родимая! Я понял состояние лейтенанта и не стал ему мешать.

Немецкие танки остановились у шоссе, не решаясь сунуться в лес, затем, прикрывшись от нас, устремились на Ровно. К исходу 28 июня они захватили город и осторожно начали продвигаться на Новоград-Волынск (ныне Новоград-Волынский), боясь нашего повторного удара во фланг.

А вот и упоминание про роту огнемётных танков которые были в дивизии, ХТ - 41 это они. Но про огнемётные танки будет отдельная глава.

Мы подсчитывали потери и оставшиеся силы, способные вести бой. Полностью боеспособным остался лишь артполк. В зенитной батарее было всего два орудия. В танковых полках — по двадцать Т-26, число пеших танкистов увеличилось до пятисот. Создав из них роты, мы включили в их состав и зенитчиков, не имеющих орудий. Эти роты были вооружены танковыми пулеметами, в большинстве своем без упорных сошек, револьверами и винтовками. Тяжелый танковый батальон числился только в документах, если не считать изуродованного КВ-2, ремонтной летучки да цистерн с горючим и смазочными материалами.

9 июля корпус был отведен за реку Случь, по восточному берегу которой перешли к обороне войска 5-й армии. Мы сосредоточились в лесах севернее Новоград-Волынска. Враг был остановлен перед укрепленным районом южнее города. Позже он им овладел и стал развивать наступление на Житомир.

Силами 22-го механизированного корпуса в направлении местечко Сокол, Новоград-Волынский укрепрайон по противнику был нанесен контрудар с целью отвлечь силы гитлеровцев к своему флангу, ослабить их удар на киевском направлении, выиграть время.

Наша дивизия вновь оказалась в центре боевого порядка. Ближайшей задачей было овладение местечком Сокол, [18] захват шоссе и соединение с укрепрайоном. Справа от нас должна действовать 19-я танковая дивизия, слева — 22-я механизированная. Танков у нас, как говорится, кот наплакал: один КВ-2 да около сорока Т-26. Мотострелковый полк по-прежнему оставался в 15-м стрелковом корпусе. В артполку хотя и сохранились все 24 гаубицы, но снарядов было мало.

Генерал В. С. Тамручи приказал комдиву еще раз «перетрясти» все тылы, оставить только самых необходимых людей для обслуживания, остальных поставить в строй, лично возглавить атаку и взять местечко Сокол.

Ночью мы «трясли» тылы, включая и медсанбат. Набрали человек восемьдесят, вооруженных карабинами, организовали из них роту, командиром которой стал начальник химической службы дивизии капитан Стародубцев.

В 8 утра артиллерия открыла огонь, но он был жидковат — выпустили всего 50 снарядов. Командир дивизии, его заместитель и я стали во главе взводов, пошли в атаку. Фашисты открыли огонь, над нашими головами стала рваться шрапнель. Звук ее разрыва на редкость противный. Цепи залегли, но это не спасало от поражений. Они попятились назад, к спасительному лесу. Как их остановить? Что делать? Несмотря на рвущуюся шрапнель и пулеметный огонь, я, сжав в комок нервы, сел на пенек у опушки и начал закуривать. Пальцы дрожали, но я подавил эту дрожь, жестом стал показывать людям, чтобы ложились... Подействовало. Видя мое внешнее спокойствие, красноармейцы залегли, стали торопливо окапываться, кидая на меня тревожные взгляды.

Для меня этот эпизод стал уроком психологии на войне. Бойцы беспредельно верят своему командиру — значит, с такими людьми можно выиграть любое сражение. Это открытие укрепило во мне дух.

Мы перешли к обороне.

.